Ингмар Миваки - Legion Z

— Я здесь, чтобы собрать зогов в объединение Z перед решающей битвой с мараями, — сообщила ей Вахана Раса. Софи слышала ее как бы изнутри и снаружи одновременно. Она была одета в Вахану Расу, скрыта ею и наполнена светом Земли.

— Чего бы это не стоило, я желаю знать, — решила Софи, и та, что назвалась регулировщиком на стыке миров, накрыла ее своим золотым покрывалом и забрала на Землю.

— Эйда, спасительница сокровища света! — приветствовал Вайю девушку-ловца. — Истина в том, что тебя невозможно поймать! — засмеялся он.

— Разве можно поймать того, кто неуловим, — взмывая ввысь, кружась и танцуя внутри ветра, рассмеялась Эйда, и смех ее был подобен перезвону стеклянных колокольчиков.

— Вайю любит тебя, прекрасная Эйда! — прошептал ей в ухо лунный ветер. — Вайю и ты — части целого.

Вайю, сидевший под деревом в ожидании ее пробуждения, расправил крылья и полетел вместе с ней.

Луи! Это было последним, что осознала Софи, глядя на Вайю, прежде чем вновь ощутить падение. Она познала Землю, себя настоящую, и вернулась через открывшийся рукав между мирами обратно, на Талатон, человеком. Золотой рукав трансформировался в куб, куб превратился в шар, и Софи шумно вздохнула.

Луи склонился над ней и поцеловал. На щеках Софи проступил румянец. Бен и Лена приветствовали ее.

— Новая Земля здесь, — тихо сообщила всем обновленная Софи. — Доноры живут по желанию программы мараев, они уязвимы, Алманги зависят от программы, созданной мараями, и не имеют выбора, Зоги… Софи улыбнулась. — Зогов больше нет. Зоги стали людьми.

Все заметили произошедшую с Софи метаморфозу. Речь ее была ясной, а пространство вокруг нее вибрировало, издавая едва различимый, тонкий перезвон, притягивающий к ней, как магнитом. Бен и Лена подошли и сели рядом — она на диван, он на ковер.

— Вода, за ней благодать и свет, — обведя всех лучистым взглядом, сказала Софи, и осмотрелась. В комнате — два дивана с геометрическим, черно-белым рисунком, небольшой квадрат желтого ковра на полу, два железных табурета, черная печная труба и железные запчасти на белой стене — фрагменты каркасов, панцирей и лап будущих монстров Бена.

— На самом деле изменилось все, — сказала Софи. — Изменился ты, а вместе с тобой и весь Талатон. Если ты пожелаешь, то сосед больше никогда не зайдет в твою квартиру, когда напьется до чертиков, или наоборот — придет и останется у тебя навсегда.

Бен усмехнулся и посмотрел на Лену. Та ответила полуулыбкой.

— Ты латал свои корабли без скафандра? — обратилась она к Бену.

— Скафандр не понадобился, — не моргнув глазом, все с той же, благосклонной улыбкой, ответил тот. Ему было не привыкать к подобным аналогиям. Его крупные руки и вся эта груда металла на стенах, понятное дело, привлекали внимание всех, кто сюда заходил. Но Софи, как и Луи, видела больше, и Бен это знал.

— Там каждая мысль и произнесенное тобой слово работает точно и без искажений, но большинство из нас боится прыгать в бездну, — сообщила всем о своем открытии Софи.

— Это можно понять, — заметила Лена. — Пугает то, что плохо изучено. Это естественно.

— У меня был друг, который не вернулся оттуда, — вспомнил Бен. — Не исключаю, что посылка была от него.

Луи, внезапно забеспокоился. Одержимость недоверием к хозяину дома вернулась после совсем короткой передышки.

— Если бы ты не созрела для осознания истины, она бы тебя убила или свела с ума, — продолжал, Бен, обращаясь к Софи.

— Новичку, чтобы выйти из своего подобия, коммуникатор может понадобиться всего один раз, — ответила Софи и вернула ему тракус.

— Как же работает этот удивительный механизм? — обратился он к ней, повертев в руке тракус. Он снова отдалился от группы, заняв позицию у стены, рядом с самым большим панцирем жука. Расправил плечи, как будто специально давая возможность Луи еще раз, как следует, рассмотреть его.

— Работает просто, — пристально глядя на него, ответил Луи. — Смерть транслируется, как юность в зеркале, лестница вниз — как восхождение к свету. На этом основана система обмена сетевыми шифровками, которую использовал Питер Уотерман.

— Почему лестница вниз? — спросил Бен.

— Потому, что мы живы на Земле, разве ты об этом не знаешь, что спрашиваешь?

Возникла неловкая пауза. Хозяин дома вместо ответа нахлобучил на голову охотничью шляпу с длинным металлическим пером, и стал прогуливаться по комнате, наигрывая на гармошке.

— Мы — люди, а люди способны путешествовать в другие миры, — обратилась к нему Софи.

Бен остановился и заинтересованно посмотрел на нее.

— В самом деле? А я был уверен, что путешествовать способны исключительно алманги. Космос — это смерть. Впрочем, ладно. Расскажи, лучше, как прошло твое.

— На границе рукава был мужчина, — поделилась Софи. — Представился посланцем богов. Он хотел остановить меня, но не смог.

— Марай, — спокойно заметил Бен и положил гармошку на полку.

— Он сказал, что собирается привести мир к общему знаменателю. Внезапно в ее голове вспыхнул неясный образ. Софи нахмурилась. Там, на границе рукава был второй. Он стоял в стороне. Чувство узнавания мимолетно коснулось ее сознания. Его Земля не изгоняла.

— Йаким, — тихо произнесла она с выражением крайнего удивления на лице, но никто не услышал и ничего не заметил.

— Бен не зог, — шепнул Луи, слегка склонившись к ее уху. И Софи тихо шепнула в ответ: «И Лена тоже. Она вырубила регулятор сна под кроватью».

— Вы можете помочь мне, — неожиданно предложил Бен, обратившись ко всем присутствующим. — Сегодня вечером, — уточнил он.

Время в шалаше Пита — это время, над которым он властвовал. После очередного сета в золотом рукаве, выглядел он свежо. Рукав был подобен черной дыре. Как можно постареть там, где время подчиняется тебе? «Не блеск» было только в самый первый раз, да и то недолго.

В честь первого выхода в свет он нарядился в новую бежевую рубашку, натянул поверх нее темно-серый джемпер, пуховик, и вышел из дома. Воодушевление было столь велико, что он всю дорогу улыбался случайно встреченным прохожим, деревьям, небу, словом, всему тому, что похоронил еще в студенческие годы. В своем время он открыл два способа познать истину плоского мира Талатона: пуститься во все тяжкие, откусывая от каждого запретного плода по чуть-чуть, либо сжаться. Он попробовал первое и, довольно быстро, выбрал второе, ограничив себя до минимума во всем, что касалось поглощения. Секс, развлечения, внешние связи, траты на себя были сведены до минимума. Не считая работы и связанных с ней контактов, разумеется.

Со времени, как Пит покинул отчий дом, чтобы получить образование в области точных наук, он ни разу не отдыхал, если не считать занятий восточными единоборствами, гольфом, и плавание. Еще учась в университете, если и кутил с приятелями, то редко, по необходимости, и делал он это скорее из уважения к ребятам, чтобы поддержать общепринятые традиции студенческого братства, нежели ради удовольствия. Все свое время Пит посвятил изучению дисциплин, необходимых в будущей профессии. Уже во время первого года обучения, он, в отличие от большинства своих сокурсников, точно знал, чего хочет. Поставленной цели добился рано, и уже в девятнадцать получил ученую степень. Практически сразу его взяли на испытательный срок в «Гидрософт», а год спустя он возглавил отдел. Делу Пит отдавался без остатка. Что касается женщин, то в классическом понимании он был свободен, хотя они иногда возникали в его жизни, но столь же быстро исчезали из нее. На самом деле сам он не чувствовал себя свободным. И все из-за Элис — женщины, воспоминания о которой не давали ему покоя. Они дружили втроем: он, Элис и Патрик. Именно о Патрике и упомянул в разговоре с Мартином Эл Альтерман, когда напомнил о темном пятне на биографии Пита.