Роуз Уэйверли - Буря

— Пифия не мой бог.

— А кто ваш бог, Вольфман?

— Моя мать.

Юноша знал, что она не пришла. Он чувствовал, что ее нет рядом. И оттого дышать ему было все тяжелее и тяжелее. Аргон глядел на него настороженно. Он сам не понимал, откуда в нем проснулось желание пожать королю руку, но он не шевелился.

Окровавленные ладони Эльбы и Вольфмана прикоснулись друг к другу, их пальцы сплелись. Пастор Висконсий перевязал запястья супругов черной лентой и сгорбился: он короновал Вигмана Барлотомея, он заключал брак Вигмана и Милены де Труа, он назвал имя их сына при дворе! И он его хоронил. Скрюченный и обозленный он пронзил Эльбу таким ядовитым взглядом, что она невольно остолбенела.

— Кровь Барлотомеев сегодня умрет. Пастор стиснул зубы и, уходя, прошипел свои последние слова на ухо молчаливой нимфе. И эта кровь на ваших руках.

Его черная риза тянулась за ним по земле. Эльба зажмурилась, слыша, как бешено барабанит в ее груди сердце, и распахнула рот, пытаясь глубже дышать, но голова так и кружилась, ноги так и дрожали. Когда девушка вновь посмотрела на своего супруга, его глаза слезились. Кто-то из речных людей ударил в бонго, и юноша содрогнулся от этого звука. Он крепче сжал скользкую от крови руку девушки, а она смело расправила плечи. Над Каменным Кругом зазвучали мелодичные удары, нимфы запели, их голоса казались острыми, словно наконечники стрел, и они метко пронзали сердца горожан.

Нейрис повела племянницу и Вольфмана вперед, и каждый шаг Эльбы бил по груди Аргона сильнейшим порывом ветра. Будто безумец он наблюдал за тем, как сама тетушка Эльбы, ее кровь, ее семья, сопровождала юную девушку к яме, и сжимал в кулаки пальцы. Прежде чем спуститься, речная нимфа посмотрела на него. Предводитель точно знал, что этот взгляд он никогда не забудет. Взгляд полный решимости и ужаса. Где она научилась так смотреть на человека, что земля из-под ног исчезала?

— Останови это. Прорычал рядом знакомый голос. Ксеон порывисто сложил перед собой руки и вновь повторил. Останови это безумство. Чему ты позволяешь случиться?

Аргон молчал, а его друг в исступлении смотрел куда угодно, только ни на девушку. Он ощущал, как кровь у него бурлила, как лицо горело. Он ничего не понимал.

— Ты позволяешь… он запнулся и беззащитно взмахнул руками, позволяешь ей умереть! Ты позволяешь им смотреть на это и верить, верить, что она выживет!

— Она выживет.

— Аргон.

— Она. Выживет.

— Болван. Какой же ты невероятный болван! Я… Ксеон схватился руками за волосы и крепко сжал их, а потом со свистом выдохнул. Я не собираюсь видеть это.

Юноша в отчаянии отвернулся и сошел с места, намереваясь уйти отсюда как можно дальше. Он прорвался сквозь толпу зевак, расталкивая их руками, вырвался на свободу и с чувством полного опустошения двинулся вниз по холму. Музыка играла все тише. Он шел все быстрее. И единственное, что напоминало ему о происходящем, оставалось скрытым в его груди глубоко-глубоко. Так глубоко, что даже сам Ксеон не мог этого разглядеть.

Аргон увидел, как друг скрылся в толпе, и еще крепче стиснул дрожащие пальцы, он привык верить своей интуиции, она ведь его никогда не подводила, он верил, верил.

Эльба исчезла из вида, как и Вольфман. Они оказались на дне гигантской ямы, легли рядом и одновременно уставились на яркое, чистое небо. Юный король зажмурился, а вот нимфа нет. По ее щеке скатилась слеза. Глаза защипали. Но она все равно глядела на это голубое небо, представляя на нем звезды, и наслаждалась им, как в последний раз.

Нейрис посмотрела на Хуракана и кивнула.

— Пора.

Ее голос дрогнул, но спина оставалась такой же прямой, как и взгляд. Старик протер пальцами подбородок, ступил вперед, расправив тяжелую, сероватую накидку, и поднял к небу руки; люди проследили за ними взглядами совершенно безвольно, будто он держал в пальцах нечто раньше невиданное. Аргон был единственным, кто смотрел на яму.

Хуракан звонко хлопнул в ладони. Выброшенная наружу земля взмыла вверх. Уже в следующее мгновение земля повалилась вниз, заполнив опустошенную яму, а вихри ветра утихли. Старик опустил руки, но мелодия, разлетающаяся по Каменному Кругу, зазвучала еще громче. Речные люди выступили вперед, создавая круг. Кто-то из них упал на колени, взвыл не своим голосом, обращаясь к незнакомым Аргону богам, а Нейрис закружилась в танце, расставив руки навстречу приближающимся грозовым облакам. Тучи появились на небе так неожиданно, что никто их не заметил, даже молодой предводитель. Он воззрился на потемневшее небо и понял, что темные, свирепствующие облака появились только над Каменным Кругом Станхенга, но за холмом продолжало ярко светить солнце. Уроженцы Вудстоуна, как и Дамнума, во все глаза наблюдали за речными шаманами. Дети молчали, а их родители морщили лбы, пока странно одетые мужчины и женщины танцевали рядом с могилой своей королевы. Их босые ноги громко стучали о землю. Грохотали тучи. Лихо отбивали быстрым ритм ладони по натянутой коже бубнов и бонго. Предводитель смотрел на людей, но видел животных, видел их в резких движениях и выражениях лиц. Дикари с этим трудно было сейчас поспорить. Даже своевольный нрав сильфов не был настолько первозданным и мятежным. К танцующим присоединилась и Риа Полуночная. Она легко парила над землей, горбя спину и скаля зубы, и Аргон узнавал в ней дикую львицу. Она с такой грацией кружилась в нелепом, бархатном платье, что юноша видел нимфу из Эридана, а не миледи Вудстоуна. На землю обрушились капли дождя. Нейрис потянулась к ним руками и широко улыбнулась, выкрикивая:

— Помоги ей, Пифия. Помоги ей, Пифия!

Ее глаза неожиданно закатились, обнажив белые глазные яблоки. Тело затряслось в жутких конвульсиях. Женщина задрожала, как при лихорадке, а из ее носа скатились по подбородку толстые линии крови. Аргон собирался подойти к ней, но его остановила чья-то рука, оказавшаяся на его плече. Юноша обернулся, а Хуракан покачал головой:

— Стой.

— Но ей плохо.

— Так нужно. Она помогает.

Помогает? Аргон в изумлении уставился на женщину и понял, что ее кровь заливает уже и шею. Вокруг нее кружились люди, они стонали и рычали, как звери, а Нейрис рьяно улыбалась, трясясь так сильно, что кулон на ее груди высоко подпрыгивал.

Дождь становился все сильнее, прибивал рыхлую землю, отскакивал от высоченных, каменных скульптур. Люди столпились еще плотнее, а небо разразилось яркой вспышкой. Молния заискрилась над головами. Раздался очередной удар барабанов. А затем внезапно стало мертвенно тихо. Речные шаманы одновременно приклонились перед могилой. Тетя Эльбы свалилась с ног и устало оперлась ладонями о вязкую землю, с ее лица скатывались густые струи крови, которые расплывались от дождя и исчезали. Она порывисто подняла голову, чтобы посмотреть на зарытую яму, и замерла. В ее серых глазах пронеслось нечто удивительно беззащитное. Люди молчали, люди ждали, а Нейрис Полуночная глядела во все глаза на могилу и понимала, что ее племянница не возрождается.