Роуз Уэйверли - Буря

— Ну же, прохрипела она, сжимая в пальцах грязь, ну же.

И ничего. Звенящая тишина плавала над серым холмом. Аргон вдруг понял, что что-то пошло не так. Перепуганный взгляд сестры Атолла пылал красноречивее любых слов.

— Ну же!

Предводитель отвернулся, уставившись вдаль невидящим взором. Внутри внезапно образовалась странная пустота, странная незащищенность. Аргон вспомнил лицо Ксеона, вспомнил его слова, свои слова, и едва сдержался от свирепого рева. Он сошел с места, приблизился к яме и поднял перед собой руку. Но тут же его руку опустили и прижали к перебинтованной груди.

— Подожди, взмолился Хуракан, не торопись.

— Эльба умирает!

— Ты не знаешь.

— Отпусти. Хуракан. Живо отпусти меня.

— Я не могу, мак. Ты должен прислушаться к ветру, прислушайся!

— Я слушаю, процедил юноша ледяным голосом. А потом посмотрел на Нейрис, на ее изнуренное лицо, изуродованное невероятным горем, и оттолкнул старика от себя. Он велит мне освободить ее.

Аргон вытянул руки, намереваясь приказать ветру поднять землю, но Хуракан вновь навалился на него, воскликнув:

— Нет!

И внезапно прямо из земли, сквозь стену дождя, наружу вырвалась черная гадюка.

Она зашипела прямо перед лицом молодого предводителя, и он неуклюже отпрянул назад, споткнувшись о мантию Хуракана, но старик поддержал его за плечи. Аргон хмуро прищурился, присмотрелся к угольной почве и вдруг понял, что из нее наружу выползают десятки склизких, шипящих змей. Толпа в ужасе попятилась назад, а гадюки расползлись по контуру могилы, будто оберегая ее от чужаков. Их черные, как бусины, глаза блестели. Длинные языки пробовали на вкус влажный воздух. Люди в панике перешептывались, а в недрах земли что-то шевелилось. Змеиные узлы уже не выползали из почвы. Но из почвы внезапно прорвалась рука с растопыренными, испачканными в грязи, пальцами.

Аргон окаменел. Он не верил своим глазам, но он видел, как над землей показалась вторая рука. Пальцы безжалостно впивались в землю. Руки карабкались по ней. Змеи все шипели, их хвосты извивались в грязи, чешуя сверкала. А из могилы на свет рвалась она: Эльба Барлотомей Полуночная. Она отчаянно карабкалась наружу, стискивая зубы, рыча и извиваясь, будто она сама была гадюкой. Предводитель увидел лицо девушки, грязное, пылающее от отчаяния. Увидел ее мокрую, испачканную накидку, которая облепила все ее тело, когда она встала на ноги и глубоко втянула свежий воздух.

Люди отшатнулись от королевы, и Аргон оказался к ней ближе всех. Она посмотрела на него пронзительным взглядом, дыша тяжело и сбивчиво. Ее грудь нервно вздымалась и опускалась, а в глазах пылала слепая неустрашимость. Она выжила. Боги выбрали ее.

Иссиня-черная змея поднялась по телу девушки, овилась вокруг ее шеи, будто тугой торквекс, и зашипела над ухом. Предводителю показалось, что гадюка общалась с Эльбой, и та неожиданно кивнула. Она послушно подняла руку, и земля под ногами задрожала, а в следующее мгновение рыхлая земля под ее ногами и вовсе взмыла в воздух, мелкие камни зависли в невесомости, а потом один из них оказался в ладони девушки. Она крепко сжала его в пальцах и неожиданно хищно улыбнулась.

Когда девушка вновь раскрыла ладонь, камень на ней превратился в прах.

Герард налил воды в серебряный кубок и подлетел к королеве, будто она требовала от него незамедлительного подчинения. Но Эльба молча сидела в позолоченном кресле и наблюдала за порезанной ладонью. Кровь до сих пор сочилась из раны.

— Нужно позвать лекаря, взволнованно пролепетал слуга, упав на колени, выпейте воды, а я схожу за вашей тетушкой или другим знахарем. Выпейте, вы совсем бледны.

Эльба не отвечала. Пить она тоже не хотела. Девушка подняла подбородок и сказала:

— Не тревожьте Нейрис. Она слишком устала, чтобы тратить свои силы.

— Но у вас кровь.

— Ты ведь умеешь перевязывать раны, Герард.

— Да, я… Мужчина встревожено нахмурился. Да-да, конечно, сию минуту. Надо бы найти чистую ткань и воду, и целебную мазь, или без мази? Как вам угодно?

— Мне угодно, чтобы ты прекратил тараторить. Ты устроился на новом месте? У тебя все есть: пища, одежда?

— Конечно, госпожа, я безмерно благодарен вам и вашей доброте! Если бы не вы…

— Герард.

— Простите, ваше величество. Я больше не буду извиняться. И тараторить не буду! Мужчина поднялся с колен и потер ладони о новые, чистые одежды. Теперь Герард Дефо был похож на истинного милорда, а не на бедного фермера, его накидка отливала желтым цветом, а запонки на рукавах сверкали, будто изумруды. Волосы он тщательно отмыл, его пряди теперь казались светло-русыми, а не грязно-рыжими. Герард нашел чистую ткань и окунул ее в холодную воду, но едва он собирался отжать тряпку, как в дверь постучали.

Эльба отвернулась. Она не хотела ни с кем разговаривать. На душе было трудно, как и мысли были далеко не приятные. Сегодня она лишилась мужа, сегодня она умерла. Она оказалась по ту сторону жизни, но ничего не увидела. Лишь блеклый свет, который так и остался для нее недосягаемым миражем. Герард взволнованно вытянул шею:

— Мне ответить, госпожа?

— Спросите, кто это. Возможно, мне принесут вести о пропавшей Милене де Труа.

Слуга покорно сошел с места. Он распахнул дверь королевских покоев и встретился лицом к лицу с зеленоглазым сильфом, тот стоял, уперев руки в бока. Герард ощутил себя удивительно низким, и потому нерешительно выпрямил спину, чтобы смотреться выше.

— Могу я спросить…

— Эльба? Юноша обошел слугу, будто его и не существовало. Герард возмущенно вскинул брови, а нахальный сильф уже перешагнул порог. Эльба, нужно поговорить.

— Королева Эльба, исправил незнакомца Герард, что вы себе позволяете?

— Не нужно. Девушка устало взмахнула рукой. Это наш друг, Герард. Рада видеть вас, Аргон. А это мой новый слуга Герард. Вы, к сожалению, еще не встречались.

— Новый слуга? Недоверчиво переспросил сильф.

— Верно.

Молодой предводитель нахмурился, но кивнул. Неожиданно он осознал, что никогда еще не бывал в покоях Эльбы Полуночной. В ее просторной комнате были распахнуты все окна, тюль развивался волнами от легкого, горячего ветра. На столике у кресла лежали два окровавленных платка, а на полу, у застеленной кровати, притаилась грязная накидка.

Та самая накидка, в которой Эльба прорывалась сквозь мокрую землю из ямы.

Юноша прищурился, вспомнив об этом, и многозначительно посмотрел на девушку, на лице которой читалась невероятная усталость. Грудь Эльбы судорожно сжалась, и она хриплым голосом проговорила:

— Герард, оставь нас.

Слуга не брался спорить и задавать вопросов. Он несколько раз послушно кивнул и уже в следующее мгновение скрылся за массивной, дубовой дверью, а Аргон выпрямился и непроизвольно прокатился пальцами по заживающей на плече и торсе ране. Она болела меньше. Но двигаться все еще было весьма затруднительно.