Брендон Сандерсон - Гранетанцор

– Я же говорила. – Лифт выхватила доклад. – Ее надо арестовать, а все деньги потратить на суп. Отдадите мне половину за наводку, и я ничего никому не скажу.

Брови стражницы поползли вверх.

– Можем все записать, если хотите, – добавила Лифт. – Оформим официально.

– Я буду игнорировать предложения подкупа, принуждения, вымогательства и хищения государственной собственности, – отозвалась капитан. – Что касается приюта, он вне сферы моих полномочий, но уверяю, мои коллеги очень скоро займутся этой... Каргой.

– И то хорошо. – Лифт забралась обратно на стол и обратилась к своей армии писцов. – Так что вы обнаружили? Кто-нибудь светится, словно сама святая добродетель или что-нибудь наподобие?

– На нас без предупреждения свалили слишком тяжелую задачу! – пожаловалась толстуха-письмоводительница. – Госпожа, такого рода исследования требуют месяцы работы. Дайте три недели, и мы подготовим детальный отчет!

– У нас нет трех недель. У нас меньше трех часов.

Хотя разницы никакой. Лифт пыталась задабривать, угрожать, танцевать, предлагала взятку и в качестве крайней, безумной меры даже сохраняла полную тишину, позволяя им читать. Время ускользало, а они не нашли ничего и вместе с тем нашли все что угодно. В отчетах стражи была масса непонятных странностей: история о человеке, выжившем при падении с невероятной высоты, жалоба на странный шум за окнами одной женщины, спрены снаружи дома другой женщины, каждое утро ведущие себя странно, пока та не выставит миску сладкой воды. Тем не менее в каждом из случаев был всего один свидетель, и стража списывала все на досужие домыслы.

Каждый раз, как обнаруживали очередную странность, Лифт тянуло броситься к двери или протиснуться через окно и побежать искать нужного человека. Каждый раз Виндль убеждал набраться терпения. Если все донесения правдивы, то любого в городе можно считать связывателем потоков. Что, если она погонится за одним из сотни случаев, выдуманных из простого суеверия, потратит часы, но ничего не найдет?

Впрочем, именно так пока все и обстояло. Она сгорала от раздражения и нетерпения, да еще и блинчики кончились.

– Мне очень жаль, госпожа, – сказал Виндль, когда они отвергли отчет о веденке, заявившей, что ее ребенка «сам Таши благословил родиться с кожей светлее, чем у отца, чтобы проще ладить с чужестранцами». – Не думаю, что найдется более очевидный признак, чем все предыдущие. Чувствую, придется просто выбрать один и понадеяться на удачу.

В последнее время Лифт ненавидела удачу. Было все сложнее убеждать себя в том, что она еще не достигла несчастливого возраста. На удачу Лифт больше не полагалась, даже обменяла свою счастливую сферу на кусок свиного сыра.

Чем больше она размышляла об этом, тем больше ей казалось, что потрясность и удача – противоположные вещи. К одной ты прилагаешь усилия, другая от твоих действий не зависит.

Конечно, это не значит, что удачи не существует. Веришь либо в нее, либо в то, о чем твердят воринские жрецы, – что беднякам предназначено быть бедными, поскольку они слишком глупые, чтобы попросить Всемогущего помочь им родиться с кучей сфер.

– Так что нам делать? – спросила Лифт.

– Выбрать один из отчетов, полагаю, – предложил Виндль. – Любой. Кроме, пожалуй, того про ребенка. Мне кажется, мать не совсем честна.

– Да ладно!

Лифт окинула взглядом разбросанные документы – документы, которые она не могла прочитать. В каждом содержался подробный отчет о непонятной странности. Бури, выбери правильный – и спасешь жизнь, может, даже найдешь такого же, как ты сама. Выбери не тот, и Мрак с прислужниками казнят невиновного. По-тихому, без свидетелей, никто потом и не вспомнит.

Мрак. Она вдруг его возненавидела, причем с такой лютой яростью, что сама ужаснулась. Лифт не помнила, чтобы раньше вообще хоть кого-то ненавидела. Но вот его... Казалось, эти ледяные глаза лишены всех эмоций. Она ненавидела его не столько за убийства, сколько за то, что совершал он их без малейшего чувства вины.

– Госпожа, который выбрали? – спросил Виндль.

– Не могу выбрать, – прошептала она. – Не знаю как.

– Просто возьмите один отчет.

– Не могу. Я не выбираю, Виндль.

– Вздор! Вы делаете это каждый день.

– Нет. Я только... – Она следовала за ветрами. Принимая решение, берешь на себя обязательства. Все равно что говоришь, мол, это правильно.

Дверь в комнату распахнулась. Внутрь ворвался вспотевший, запыхавшийся стражник, которого Лифт не узнала.

– Диктат пятого уровня срочности от князя, подлежит немедленному обнародованию. В городе объявлено чрезвычайное положение. Ожидается, что буря с неправильной стороны ударит в течение двух часов. Всем предписывается покинуть улицы и перейти в убежища. Паршунов заключить под стражу или выгнать в бурю. Князь объявляет эвакуацию с улиц Йеддо и других городов в расселинах и приказывает государственным служащим докладывать о положении дел в закрепленных за ними убежищах, вести учет горожан, следить за порядком и улаживать разногласия. Копии диктата распространить и развесить в каждом пункте сбора.

Писцы в комнате оторвались от работы и немедленно начали упаковывать книги и своды отчетов.

– Стойте! – крикнула Лифт, когда гонец ушел. – Что вы делаете?

– Ваш приказ только что отменили, дитя, – сказала Генна. – Ваше исследование придется отложить.

– Надолго?

– Пока князь не решит отменить чрезвычайное положение. – Она быстро собирала даль-перья с полки и упаковывала их в стеганый чехол.

– А как же император?! – Лифт схватила послание от Гокса и затрясла им. – Он приказал помогать мне!

– Мы с радостью поможем вам добраться до убежища, – ответила капитан стражи.

– Мне нужна помощь с моим делом! Он приказал вам слушаться!

– Разумеется, мы слушаем императора, – сказала Генна. – И впредь будем внимательно слушать.

Но не обязательно подчиняться. Визири объясняли, что Азир может провозгласить себя империей, и большинство других стран в регионе ему подыграют. Так можно подыграть ребенку, который во время игры в кольца объявляет себя капитаном команды. Однако, как только его требования становятся непомерными, он рискует остаться в одиночестве посреди переулка.

Писцы действовали весьма подготовленно. Прошло не так уж много времени, прежде чем они вывели Лифт в коридор, нагрузили кипой отчетов и разбежались выполнять различные обязанности. Ее оставили с одной из младших письмоводительниц, не намного старше самой Лифт, которая должна была проводить ее до убежища.

Лифт смылась от девочки на первой же развилке, юркнув в боковой коридор, пока юная письмоводительница рассказывала о чрезвычайном положении старому осоловевшему ученому в коричневой шикве. Лифт сбросила прекрасную азирскую накидку, запихнула ее в угол, оставшись в штанах, сорочке и рубашке нараспашку, и направилась в менее людную часть здания. В просторных коридорах кричали друг на друга писцы. Она не ожидала столько шума от кучки сморщенных стариков и старух с чернилами вместо крови.