Роб Сандерс - Легион Проклятых: Онмибус

— Импунитас — наш единственный полностью функционируемый корабль?

— Так точно, труп-капитан.

— Так не пойдет, брат Данкред, — произнес Керш. — Пятой роте понадобится все доступное вооружение.

— «Рукавица» — наш старейший «Громовой Ястреб». Его мощь будет в вашем распоряжении в кротчайшее время, господин.

— Удостоверься в этом, брат, — произнес Кнут, и уже более мягким тоном добавил, — и знай, что твои усилия оценены.

Сдиратель повернулся к Эзраки.

— У тебя была возможность оценить состояние гено-семени?

— Апотекарий Филемон собрал прогеноиды павших и умирающих еще в гарнизоне Ордена, как того требовала его священная обязанность, — отчитался Эзраки. — Он погиб во время второй засады Альфа Легиона вместе с труп-капитаном Тадеусом. Отделение Цикатрикс отбило атаку предателей и забрало тела погибших.

Апотекарий кивнул угрюмому Скейсу в знак благодарности. Плеть не ожидал подобного дипломатического шага и слегка кивнул в ответ.

— Старшая плеть Скейс и его люди спасли собранное гено-семя и рота у них в долгу.

Но Керши не проняли слова апотекария.

— Что с семенем?

— В целости и сохранности и сейчас находится в контейнерах апотекариона…

— А что насчет братьев, кому оно принадлежало? — взорвался Скейс.

Он встал и обрушил перчатки на поверхность стола.

— Кто знает об их цене?

— Сядь, брат, — приказал Керш.

— Не буду.

— Что ты еще можешь для них сделать, плеть? — прервал Эзраки. — Разве ты не провел соответствующие ритуалы?

— Он говорит не о ритуале, — прошипел Шадрат.

— Он говорит о возмездии, — произнес Керш. — Он говорит о даре боевого брата своим боевым товарищам: месть.

— У тебя есть информация от Ангелов Эрадикант о том, что Альфа Легион обнаружен в ульях Мира Роршаха, и ты ничего не делаешь, — стал обвинять Керша Скейс.

— Ты считаешь, что я скрываюсь за броней крейсера, боясь встретить врага лицом к лицу? — сквозь зубы проскрежетал Керш. — Мразь, из-за которой мы потеряли дорогих для нас людей?

Скейс обдумал слова труп-капитана.

— Ты — Кнут. Победитель «Пира Мечей». В тебе нет трусости… и все же слабина нашлась.

В мгновение ока Керш был на ногах, отшвырнув стул, на котором сидел. Оба Сдирателя положили перчатки на эфесы своего оружия. Керш сжал рукоять цепного меча, Скейс — силовой секиры, висящей прямо под коротким мечом.

— Надавил на больной нерв, Кнут? Собираешься разрубить меня мечом моего труп-капитана?

Губы Керша скривились.

— Я прочувствовал твою боль, — честно ответил Кнут. — Никто не хочет встретиться с Альфа Легионом больше, чем я. У них Стигмученник, и я не смогу восстановить свою честь без него. Я поклялся на мече примарха, что найду его, и кровь людей, пытавшихся вернуть его — на моих руках.

Керш отпустил рукоять и протянул ладони вперед.

— Знай, что потеря Стигмученника — самое страшное наказание для меня. Поэтому будь уверен, верная плеть, сегодня не прольется ничья кровь. Как труп-капитан я не позволю этому случиться.

— Этого мало…

— Что ж, пока этого достаточно, старшая плеть Скейс.

Скейс оглядел присутствующих, застывших в ожидании развязки. Отпустив рукоять секиры, плеть медленно сел на место.

— Я у меня есть приказ, — произнес Керш, обращаясь ко всем присутствующим, но не сводя глаз со Скейса, — как и у вас. Причина, по которой мы не летим на мир Роршах — распоряжение магистра Ишабольда. Его приказ — прибыть на Святой Этальберг. И мы выполним его.

Присутствующие кивнули в знак подчинения.

Вошел серв. Поклонившись Кершу, он что-то прошептал на ухо командору Бартимию.

— Мы входим в систему кардинальского мира, — передал присутствующим Бартимий.

— Приготовьтесь к варп-перемещению, — приказал Керш, кивком разрешив командору покинуть ораториум.

Когда молодой Йоахим и Ишмаил поднялись со своих мест, Кнут повернулся к ним.

— Стоять! — рявкнул он, заставив плетей вернуться на свои места.

— Чертово неповиновение, — произнес Керш. — Вы уйдете только тогда, когда я отпущу вас, не раньше.

Он повернулся к Скейсу.

— Вы забылись, но я прощаю вас, так как вы последовали плохому примеру старшины Скейса. Я применю к нему меру наказания в виде прекращения участия в ритуале на три дня. За это время он должен считать себя недостойным облачаться в «мантию Дорна».

Капеллан Шадрат резко развернулся. Ишмаил и Йоахим застыли, не веря своим ушам. Скейс был взбешен, но молчал.

— Бичевание плоти — право любого Сдирателя, — гаркнул плеть Ишмаил.

— Нет, брат, — парировал Керш, — ты не прав. Единение с примархом — привилегия, которая не доступна тем, кто не следует его идеалам. Я уверен, капеллан Шадрат согласится со мной.

Шадрат молчал.

— Тогда я присоединяюсь, — произнес Ишмаил.

— И я, — отозвался Йоахим.

— Как пожелаете, — произнес Керш. — Я принял к сведению признание вашей некомпетентности. Капеллан проследит за выполнением наказания.

В ораториуме повисла гробовая тишина.

— Разойтись.

Когда в ораториуме остался только Эзраки, апотекарий обратился к Кершу.

— Совещание должно было пройти…мягче, — произнес апотекарий.

Однако Керш был не в настроении обсуждать эту тему.

— Почему бы тебе не применить свои таланты к раненой чести моих офицеров? — огрызнулся Керш.

— Боюсь, твои раны — за гранью моих талантов, — признал Эзраки.

Керш кивнул Эзраки. Апотекарий двинулся к выходу.

— Я хочу, чтобы ты сопровождал меня, — произнес Керш, когда тот дошел до дверей ораториума.

— Как скажешь, труп-капитан, — ответил Эзраки.

— Мне нужен человек, который даст мне дельный совет по поводу политики Экклезиархии, — признался Керш. — Я не знаком с кухней Адептус Министорум. Я — плохой политик.

— Думаю, вы уже доказали это сегодня, — произнес Эзраки, позволив себе небольшой смешок.

Керш отыскал своего призрака, сидевшего, словно статуя, и неподвижно взиравшего на труп-капитана.

— На что уставился? — раздраженно огрызнулся Керш.

Громовой ястреб «Импунитас» разорвал небеса. Как только боевая машина проникла в верхние слои атмосферы, она попала в вихрь мелких частиц щелочных снегопадов. Сверху мир казался усеянным колокольнями, башнями и шпилями монастырей. Темный мир поклонения, переживающий химические метели. Захария Керш вошел в кабину пилота. Пилот и его команда собрались целовать поднятые кулаки, но труп-капитан остановил их.

— Продолжайте работу.

Керш уставился на картину за бортом. Впереди виднелось их место назначения. Вырезанная в заснеженных пиках Ватикских высот, административный центр и столица Святого Эталберга. Здесь огромные шпили дворца «Эфорика» уходили в небеса. Сам дворец, словно бегемот, развалился среди темных соборов. Именно с вершин дворца Экклезиархия несла духовное просвещение миллиардам эталбергцев и триллионам других верующих за пределами кардинальского мира, раскиданных по всему субсектору. Башня «Кафедра» считалась самой высокой, в ней располагались трон кардинала и община Адептус Сороритас.