Роб Сандерс - Легион Проклятых: Онмибус

— Это — не наше обязательство! — проревел Скейс.

— Нет, это не так, — вмешался апотекарий. — Ты не был на Святом Этальберге. Мы связаны древними пактами и обещаниями, как и наш магистр. Мы служи Кезии Ишабольду и должны уважать его слово, как ты должен уважать слово твоего труп-капитана.

— Слова… — с отвращением произнес Скейс. — Ты говоришь о словах и пыльных трактатах. Я говорю о твоей чести и крови наших врагов на наших мечах.

— Не делай ошибку, — произнес Керш. — Это — одно и то же. То, с чем мы сражались во дворце, было нашим врагом. Какой-то вид демона, предвещающего наступление кровавой бойни. Хочешь сбежать? Сбежать в безопасное место, оставив смертных противостоять слугам Темных Богов? Как это послужит чести твоего Ордена?

— Ты искажаешь мои слова, Керш, так как в твоих собственных — нет чести. Я не позволю поучать меня о чести таким как ты. Кнут, который подвел своего магистра, отдал возлюбленный Стигмученник врагу и поддался постыдной одержимости. И пока Дорн проклинает тебя Тьмой, капеллану Шадрату приходится руководить ротой.

— Ты заходишь слишком далеко, Юрия, — предупредил капеллан.

— Мы только начали, — ядовито прошипел Скейс. — Нам нужен лидер. Не трус, не достойный носить символ и цвета Катафалка. Ошибка, желающий положить свою роту на альтарь своей же вины и окутать ее Тьмой.

— Скейс… — начал Шадрат.

— Я думаю, это был последний раз, когда я позволил тебе оспаривать мою отвагу, — произнес Керш, сжав зубы.

— Думай дальше, Кнут, — выпалил Скейс, делая шаг навстречу труп-капитану. — Я требую Суд Клинком.

Его слова эхом отразились от стен помещения.

— Труп-капитан предоставил достаточно доказательств на Пире, — выкрикнул Эзраки.

— Не мне, — произнес плеть отделения, отдавая Ишмаилу свой болт-пистолет. — И не этой роте, которой не довелось участвовать в турнире из-за задания на Виглехэване — убирать дерьмо за Кнутом. Возможно, он смог убедить участников из других Орденов.

Брат Мика выступил вперед, взгляд чемпиона уперся в Скейса.

— Мика, нет, — мягко произнес Керш, положив перчатку на плечо юного Сдирателя.

— Этот Сдиратель забылся, — ответил Мика, не отрывая взгляд от Скейса. — Позвольте поставить его на место.

Керш покачал головой.

— Это — акт неповиновения, — предупредил Эзраки. — Грубое нарушение субординации.

— Я лишь следую примеру лейтенантов Магистра Войны, отказавшихся присоединиться к нему из-за верности своему Императору, — произнес Скейс. — Кроме того, в своем отделении я поощряю лишь верность. Все сказанное мной — личное мнение. И я имею на это право, как и другие Сдиратели и Кулаки Дорна. Шрамы на моем лице подтверждают право на поединок.

— Ты хочешь драться, несмотря на то, что архи-враг уже у наших ворот? — спросил Керш, качая головой.

— А теперь придется и тебе, — ответил Скейс. — Я вижу, что мои обвинения все-таки задели тебя. Ты не сможешь игнорировать их, Кнут. Ты должен биться со мной.

Капеллан Шадрат повернул свой череполикий шлем в сторону Керша, и тот медленно кивнул.

— Это — безумие, — вмешался Эзраки.

— Я пошлю за клинками, — произнес Шадрат.

На подобных дуэлях использовалось церемониальное оружие, хранящееся в келье реклюзиама. Керш снял с пояса свой пистолет модели «Марк 2» и отстегнул цепной меч, отдав оружие апотекарию и брату Мике.

— В этом нет нужды, — произнес Кнут, выступая вперед. — Будем сражаться тем, что имеем.

Скейс кивнул и достал свой гладиус.

— Господа, — призвал Олифант, вставая на ноги. — Вы не можете проливать кровь в…

Проктор Краски положил руку на плечо понтифика и покачал головой.

— Вызов брошен, и да свершится правосудие, — произнес капеллан Шадрат, отходя в сторону, пока Сдиратели смещались к колоннам, освобождая место для участников. Фантом с интересом наблюдал за происходящим, прислонившись к одной из колонн.

— Суд Мечом. Все Сдиратели имеют общие черты лица, унаследованные от Дорна, и первая кровь на лице одного из его сынов возвестит о победителе. Братья, дайте знак, что вы понимаете это.

Керш достал свой реликтовый клинок и сделал несколько взмахов. Оба Сдирателя поцеловали свои гладиусы в ответ на слова капеллана.

— Начали, — произнес Шадрат.

Скейс ринулся на Кнута, высоко подняв клинок. Когда меч опустился вниз, Керш парировал его, уходя от рубящего удара. Меч Скейса встретился с каменным полом базилики, и Керш ударил по затылку плети рукоятью гладиуса.

— Ты можешь лучше, брат, — произнес труп-капитан.

Подзуживающий комментарий дал желаемый эффект. Скейс снова атаковал его, его гладиус описывал дуги и рубил. Керш оставался спокойным, отражая удары клинка и отклоняя шею вправо и влево, чтобы избежать колющих выпадов Скейса. Отбив очередной удар вверх, Кнут заставил плеть полностью вытянуться и нанес удар левой по подбородку и обратный удар костяшками по щеке. Скейс отшатнулся назад, держа меч в руке, и резко поднес пальцы к лицу. Капеллан подошел к нему и проверил, лицо плети на наличие крови, но ничего не обнаружил.

— Продолжайте, — рявкнул капеллан, отойдя назад.

Керш нанес удар снизу, но Скейс отбил его, издав яростный рев. Бой набирал обороты, и его техника начала терять дисциплину. Губа Скейса скривилась от ненависти, и он продолжил рубить и кромсать, даже не пытаясь бить четко в лицо Кнута.

— Ко мне, мясо! — позвал Керш.

Уходя от стремительной атаки, труп-капитан едва смог отбить в сторону меч противника. Керш врезался в железный светильник и снес плечом каменную статую святого, повергнув Олифанта в шок. Обогнув колонну, Сдиратели продолжили совершать богохульства, круша статую Святого Проулкса. Острые, каменные осколки летели во все стороны, пока Сдиратели пытались завладеть инициативой. Неожиданный удар клинка Кнута заставил оружие Скейса удариться о колонну. Керамитовый ботинок Керша в открывшийся участок брони плети. Крушащий кости удар оторвал Скейса от земли, меч вылетел из руки, а тело распласталось под флагами на стенах залы. Кнут ринулся к упавшему Сдирателю, желая поскорее закончить этот бессмысленный конфликт. Пока главная плеть крутил головой, стараясь прийти в себя, Керш приблизился, готовясь нанести противнику шрам, который тот никогда не забудет.

Внезапно возникший стук отвлек внимание Кнута. Перед ним возник гладиус Ишмаила и покатился к Скейсу. Прежде чем Керш смог среагировать, холодная сталь вошла ему в ребра. Скейс вскочил с пола и, используя движущий момент Кнута, всадил кончик меча между двумя керамитовыми пластинами и стал проталкивать клинок к «черному панцырю» Сдирателя. Однако схватка только началась. Керш схватил лезвие, препятствуя дальнейшему продвижению. Лицо Скейса перекосилось от усилия. Плеть обхватил перчаткой кулак Керша, сжимавший гладиус, и хватка Кнута ослабла. Оба воина прикладывали неимоверные усилия, стоя друг напротив друга, словно две каменные статуи. На лице апотекария возникло выражение беспокойства, и Эзраки подался вперед, но Кнут, кивком головы, заставил ветерана остановиться. Глаза Скейса горели от осознания того, что он перехватил инициативу, и Керш уловил в его взгляде удовлетворение от процесса. Края гладиуса царапали керамит реликтовой брони Кнута. Труп-капитан боролся с желанием закричать, когда кончик меча стал входить в его «панцирь».