Стивен Эриксон - Врата Мертвого Дома

— Будешь ждать меня здесь? — спросила она.

Улыбка Жемчуга стала шире.

— Хоть до конца света, дорогая.

— Хватит и до рассвета.

Коготь поклонился.

— Буду считать мгновения до этого мига.

Лостара вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Коридор вёл к деревянной лестнице, которая спускалась в переполненный главный зал таверны. Комендантский час мешал посетителям разойтись, однако настроение царило отнюдь не праздничное.

Лостара нырнула под лестницу и прошла через кухню. Повар и его помощники проводили её глазами до задней двери, которую, как обычно, оставили приоткрытой, чтобы кухня проветривалась. К таким взглядам Лостара давно привыкла. Красных Клинков очень боялись.

Она толчком распахнула дверь и вышла в проулок.

Дыхание реки, смешанное с солёным ветром бухты, прохладным касанием пробежало по её лицу. Надеюсь, мне никогда больше не придётся ступать на Имперский Путь.

Громко топая сапогами, она вышла на главную улицу.

Дюжина солдат армии Первого Кулака остановили её на первом же перекрёстке на пути к гарнизону. Сержант недоумённо взглянул на Лостару.

— Добрый вечер, Красный Клинок, — сказал он.

Лостара кивнула.

— Я так понимаю, что Первый Кулак ввёл комендантский час. Скажи, Красные Клинки тоже патрулируют улицы?

— Вовсе нет, — ответил сержант.

Солдаты были напряжены, будто чего-то ждали, и это слегка обеспокоило Лостару.

— Значит, они заняты другим?

Сержант медленно кивнул.

— Я полагаю, да. Судя по твоим словам и… другим признакам, я бы предположил, что ты недавно попала в город.

Лостара кивнула.

— Как?

— Через Путь. У меня был… спутник.

— Наверняка интересная история, — проговорил сержант. — Теперь сдай оружие.

— Что-о?

— Ты ведь хочешь присоединиться к другим Клинкам, да? Переговорить с командиром Орто Сэтралом?

— Да.

— По приказу Первого Кулака, оглашённому четыре дня назад, Красные Клинки помещены под арест.

— Что?!

— И ожидают суда за измену Малазанской империи. Прошу сдать оружие.

Лостара Йил была настолько поражена, что не оказала сопротивления, когда солдаты разоружили её. Она не сводила глаз с сержанта.

— В нашей верности… усомнились?

В глазах солдата не было злобы, когда он кивнул и добавил:

— Думаю, твой командир лучше опишет ситуацию.

— Он ушёл.

У Кенеба отвисла челюсть.

— Ого, — только и смог он сказать через некоторое время. Нахмурившись, он смотрел, как Минала собирает свои вещи. — Что ты делаешь?

Она резко обернулась.

— Думаешь, он просто так улизнёт и всё?

— Минала…

— Молчи, Кенеб! Детей разбудишь.

— Это не я кричал.

— Расскажи своему командиру всё, понимаешь меня? Всё — только не про Калама.

— Я не дурак, что бы ты там ни думала.

Её взгляд смягчился.

— Я знаю. Извини.

— Лучше у сестры прощения попроси. И у Кесена с Ванебом.

— Попрошу.

— Скажи, как ты собираешься преследовать человека, который не хочет, чтобы его преследовали?

Её лицо озарилось мрачной усмешкой.

— Ты об этом женщину спрашиваешь?

— Ох, Минала…

Она погладила его по щеке.

— Не надо слёз, Кенеб.

— Это всё проклятая сентиментальность, — с усталой улыбкой заметил он. — Но знай, я не теряю надежды. Теперь иди и попрощайся с сестрой и детьми.

Геруланн. Апокалипсис

— Нам нельзя здесь оставаться.

Фелисин подозрительно посмотрела на мага.

— Почему это? Буря снаружи нас погубит. От неё нет укрытия — только здесь, где есть вода… еда…

— Потому что за нами охотятся, — бросил Кальп, обнимая себя руками.

Сидевший у стены Геборик рассмеялся. Поднял свои невидимые руки.

— Покажи мне смертного, за которым не идёт охота, и я покажу тебе труп. Всякий охотник — добыча, всякий разум, что знает себя, имеет преследователей. Мы гонимся, и гонятся за нами. Неведомое преследует невежду, истина наседает на всякого учёного, которому хватает мудрости признать собственное невежество, ибо в нём — значение непостижимых истин.

Сидящий на бортике фонтана Кальп поднял взгляд, из-под тяжёлых век посмотрел на бывшего жреца.

— Я говорил буквально, — произнёс маг. — В этом городе есть живые оборотни — всякий ветерок доносит их запах, и он нарастает.

— Почему бы нам просто не сдаться? — спросила Фелисин.

Маг презрительно ухмыльнулся.

— Беспечность — не мой недостаток. Мы в Рараку, в обители Вихря. В сотне лиг вокруг мы не увидим ни одного дружеского лица — да и вряд ли сумеем уйти так далеко.

— А лица рядом — вообще нечеловеческие, — добавил Геборик. — Все маски срываются, и знаете — д’иверсы с одиночниками скорее всего пришли сюда не по зову Вихря. Трагическое совпадение — Год Дриджны и неблагое Схождение…

— Дурак ты, если и вправду так думаешь, — буркнул Кальп. — Уж никак не совпадение. У меня такое чувство, что кто-то подтолкнул оборотней к Схождению и сделал это именно из-за восстания. Или наоборот — богиня Вихря подтасовала пророчество так, чтобы на время Схождения пришёлся Год Дриджны, — чтобы создать хаос на Путях.

— Интересные соображения, маг, — медленно кивая, проговорил Геборик. — Разумеется, их и следовало ожидать от практика Меанаса, Пути, где обман разрастается, словно сорняки, и неизбежно искажает правила игры… но только тогда, когда это выгодно.

Фелисин молчала, глядя на мужчин. Один разговор — на поверхности, но совсем другой — под ним. Жрец и маг играют в какую-то игру, сплетают подозрение со знанием. Геборик увидел тайные связи, награбил в призрачных жизнях нужные сведения и, кажется, намекает теперь магу, что тот ближе к пониманию, чем сам подозревает. «Вот, последователь Меанаса, возьми мою невидимую руку … »

Фелисин решила, что с неё довольно.

— Что тебе известно, Геборик?

Слепец пожал плечами.

— Тебе-то какое дело, девочка? — проворчал Кальп. — Ты предлагаешь сдаться: пускай нас найдут оборотни — нам ведь всё равно не выжить.

— Я спросила, зачем продолжаем бороться? Зачем уходить отсюда? В пустыне у нас тоже нет шансов.

— Так оставайся! — воскликнул Кальп и поднялся. — Худ свидетель, пользы от тебя никакой.

— Говорят, всего-то и нужно — один укус.

Маг замер, затем медленно повернулся к Фелисин.

— Это неправда. Распространённое заблуждение, я полагаю. От укуса может развиться циклическая лихорадка, безумие, но оборотнем ты не станешь.

— Тогда как ими становятся?

— Не становятся. Оборотнями рождаются.

Геборик поднялся на ноги.

— Если мы собираемся идти через мёртвый город, идёмте. Голоса смолкли, и разум мой очистился.

— А какая разница? — продолжала настаивать Фелисин.