Стивен Эриксон - Врата Мертвого Дома

— Тактические преимущества очевидны, Кулак, — добавил Сульмар после короткого молчания. — Как бы ни были разгромлены стены Убарида, они предоставят лучшую защиту, чем пустошь, где даже холмов не найти…

— Капитан! — рявкнул Бальт.

Сульмар замолк, его губы сжались в одну тонкую, бескровную линию.

Дукер поёжился, и отнюдь не от медленно подступающей прохлады ночи. Такой большой уступки, Сульмар, согласно виканским представлениям о вежливости, военный вождь мог ждать от кого-то низшего по званию. Какая шкура так поизносилась на тебе, капитан? Ты её, несомненно, быстро сбрасываешь, когда пьёшь вино с Нэттпарой и Пулликом Аларом…

Колтейн не отчитал Сульмара. Никогда не отчитывал. Намёки и претензии, рождённые аристократической заносчивостью и высокомерием, он встречал так же, как и всё остальное, — с холодным безразличием. Может, это и производило впечатление на виканцев, но Дукер замечал, как расхрабрились из-за этого Сульмар и ему подобные.

И капитан ещё не закончил.

— Это не только военное решение, Кулак. Есть в ситуации и гражданский элемент…

— Повысь меня, командор Бальт, — попросил Сон, — чтоб я мог высечь этого пса так, что от шкуры одно воспоминание останется. — Он оскалил зубы и посмотрел на другого капитана. — Иными словами, нам нужно перемолвиться словечком в каком-нибудь тихом месте, Сульмар…

Тот ответил безмолвной ухмылкой. Заговорил Колтейн:

— Нет никакого гражданского элемента. Убарид окажется смертельной ловушкой, если мы его возьмём. В осаде — с суши и с моря — мы не устоим. Объясни это Нэттпаре, капитан. Это твоё последнее задание.

— Последнее, Кулак?

Колтейн промолчал.

— Последнее, — пророкотал Бальт, — значит последнее. Ты разжалован. С позором.

— Прошу прощения у Кулака, но вы этого не можете сделать.

Колтейн повернул голову, и Дукер на миг заподозрил, что капитан всё-таки сумел вывести Кулака из себя. Сульмар пожал плечами.

— Мой офицерский патент был выдан Первым Кулаком. Исходя из этого, я имею права потребовать судебного разбирательства. Кулак Колтейн, силой малазанской армии всегда было то, что наша дисциплина призывает высказываться откровенно. Какие бы ни были отданы приказы — их я исполню в точности, — я имею право на то, чтобы моя точка зрения была задокументирована дословно. Если нужно, могу процитировать соответствующие пункты Устава, которые описывают мои права.

Все молчали, затем Бальт повернулся в седле к Дукеру.

— Историк, ты что-то из этого понял?

— Не хуже тебя, дядя.

— Будет его точка зрения «задокументирована дословно»?

— Да.

— И как я понимаю, разбирательство потребует присутствия адвокатов, не говоря уж о Первом Кулаке.

Дукер кивнул.

— Где у нас ближайший Первый Кулак?

— В Арэне.

Бальт задумчиво кивнул.

— Значит, чтобы разобраться с капитанским патентом, придётся поспешить в Арэн. — Он обернулся к Сульмару. — Если, конечно, предложения Совета знати не важнее решения судьбы твоей карьеры, капитан.

— Возвращение Убарида развяжет руки флоту адмирала Нока, — сказал Сульмар. — Тогда он сможет быстро и безопасно перевезти нас в Арэн.

— Флот адмирала Нока уже в Арэне, — заметил Бальт.

— Так точно. Тем не менее, как только он узнает, что мы в Убариде, решение станет очевидным.

— Думаешь, флот поспешит нам на помощь? — Бальт картинно нахмурился. — Что-то ты меня сбил с толку, капитан. Первый Кулак держит свою армию в Арэне. Более того, там же он удерживает весь флот Семи Городов. И никаких движений за несколько месяцев. У него была уйма возможностей направить нам помощь — по суше или по морю. Скажи, капитан, в своих родовых охотничьих угодьях доводилось тебе видеть оленя, который попал в свет фонаря? Как он стоит, окаменевший, не способный ничего сделать? Первый Кулак Пормкваль — вот такой олень. Колтейн может подвести эту колонну до места в трёх милях от Арэна, но и тогда Пормкваль не выступит к нам на помощь. Ты правда думаешь, что, загнав нас в безвыходное положение в Убариде, ты разбудишь совесть Первого Кулака и он начнёт действовать?

— Я говорил больше об адмирале Ноке…

— Который умер, захворал или попал в темницу, капитан. Иначе флот уже давно бы вышел в море. Арэном правит один человек — единственный. Ты свою жизнь доверишь ему, капитан?

Сульмар помрачнел.

— Похоже, мне и так и эдак придётся это сделать, командор. — Он натянул перчатки. — И похоже, что мне больше не позволено высказывать свои взгляды…

— Позволено, — сказал Колтейн. — Но ты при этом — солдат Седьмой.

Капитан вздёрнул голову.

— Кулак, прошу прощения за свою самонадеянность. Времена пришли тревожные.

— А мне об этом никто не сказал, — с ухмылкой заметил Бальт.

Сульмар вдруг резко обернулся к Дукеру.

— Историк, а что ты об этом думаешь?

Как непредвзятый наблюдатель…

— О чём именно, капитан?

Губы Сульмара изогнулись в улыбке.

— Убарид или река Ватар и лес, а затем южные пустоши? Как гражданское лицо, которое хорошо знакомо с бедами беженцев, ты действительно веришь, что они смогут выжить в таком тяжком походе?

С минуту историк молчал, затем откашлялся и пожал плечами.

— Наибольшую угрозу всегда представляла и представляет армия бунтовщиков. Победа при Гэлоровой гряде позволила нам выиграть время, чтобы зализать раны…

— Сомневаюсь, — перебил Сульмар. — С тех пор нас только сильнее гонят вперёд.

— Да, и на то есть хорошие основания. Теперь нас преследует Корболо Дом. Этот человек был Кулаком в своём праве, он — весьма способный военачальник и тактик. Камист Релой — маг, а не полководец: он погубил свою армию, ибо полагался только и исключительно на численное превосходство. Корболо Дом такой ошибки не сделает. Если враг прибудет к реке Ватар прежде нас, нам конец…

— Вот именно! Поэтому нужно удивить его и захватить Убарид!

— Это будет мимолётная победа, — ответил Дукер. — В нашем распоряжении окажется в лучшем случае два дня, чтобы наладить защиту города, прежде чем нас нагонит Корболо. Ты сам сказал, я — гражданское лицо, а не тактик. Но даже я понимаю, что захват Убарида станет для нас самоубийством, капитан.

Бальт заёрзал в седле, картинно оглядываясь по сторонам.

— Давайте найдём ещё собаку, чтобы выслушать независимое мнение. Сормо, где этот уродливый пёс, который тебя усыновил? Тот, которого морпехи прозвали Кривым?

Колдун чуть приподнял голову.

— Ты правда хочешь это узнать? — Его голос прозвучал хрипло.

Бальт нахмурился.

— Да, а почему нет?

— Прячется в траве в семи шагах от тебя, командор.

Само собой, все тут же начали оглядываться, даже Колтейн. Наконец Сон указал рукой, и, присмотревшись, Дукер различил рыжевато-коричневую шерсть среди высоких стеблей униолы. Худов дух!