Стивен Эриксон - Врата Мертвого Дома

— Одиночник, ты хотел сказать!

— Минутная слабость, — сказала Апсалар, разглядывая ёжащегося от стыда фамилиара. — От понимания того, что́ на самом деле произошло. Или странное чувство юмора.

— Что ты несёшь? — подозрительно осведомился Искарал Прыщ.

— Он думал, что нашёл Тропу, думал, что сюда его призвало древнее обещание Восхождения — в некотором роде Моби был в этом прав. Бхок’арал у тебя в руках, Крокус, имеет демоническую природу. В своём истинном обличье он мог бы держать тебя так же, как ты его сейчас.

Маппо хмыкнул.

— Ага, понимаю.

— Так, может, просветишь нас? — огрызнулся Крокус.

Апсалар дотронулась до костей носком сапога.

— Треморлору необходим был новый смотритель. Дальше нужно объяснять?

Крокус заморгал, снова посмотрел на Моби, который по-прежнему дрожал у него в руках.

— Фамилиар твоего дяди?

— Демон, который в данный момент, видимо, до смерти испугался такой ответственности. Но не сомневаюсь, что он вживётся в эту роль.

Всё это время Скрипач перекладывал морантскую взрывчатку в свой кожаный ранец. Теперь он поднялся и осторожно повесил его на плечо.

— Быстрый Бен думал, что мы найдём здесь портал, врата на Путь…

— Соединить Дома! — каркнул Искарал Прыщ. — Возмутительное безрассудство — этот хитроумный маг меня очаровал, солдат. Ему следовало бы быть служителем Тени!

Он и был когда-то, но это уже не важно. Если твой бог окажется в настроении, он тебе расскажет — но я бы на это особо не рассчитывал…

— Пора найти этот портал…

— На перекрёстке повернуть налево, дойти до двух дверей. Левая ведёт в башню. На второй этаж. — Апсалар улыбнулась.

Скрипач некоторое время смотрел на неё, затем кивнул. Чужие воспоминания …

Моби поскакал первым, он явно восстановил душевное равновесие и даже выказывал что-то вроде собственнической гордости. Сразу за перекрёстком, в левом коридоре в стене обнаружился альков, в котором висел роскошный чешуйчатый доспех для воина десяти футов ростом и весьма широкого в талии. О боковые стенки ниши опирались два лабриса. [10] Лабрис — двусторонний боевой или церемониальный топор времён античности, часто ассоциируется с Кносским лабиринтом. Там Моби задержался, чтобы нежно провести маленькой ручкой по железному сапогу, прежде чем с сожалением двинуться дальше. Крокус даже споткнулся, когда это заметил.

Открыв дверь, они попали на первый этаж башни. Каменная винтовая лестница поднималась из центра помещения вверх. На земле у нижней истёртой ступени лежало ещё одно тело: молодая темнокожая женщина выглядела так, будто её положили здесь всего час назад. Одежда её явно была нательной, но доспехов нигде не было видно. Стройное тело испещряли жестокие раны.

Апсалар подошла, присела рядом и положила руку на плечо девушки.

— Я её знаю, — прошептала она.

— Чего? — пробурчал Реллок.

— Память того, кто одержал меня, отец, — сказала она. — Его смертные воспоминания…

— Танцор, — уточнил Скрипач.

Она кивнула.

— Это дочь Дассема Ультора. Похоже, Первый Меч забрал её после того, как Худ закончил ею пользоваться, и принёс сюда.

— Прежде чем нарушить клятву, данную Худу…

— Да, прежде чем Дассем проклял бога, которому прежде служил.

— Это было много лет назад, Апсалар, — сказал Скрипач.

— Я знаю.

Все молчали, разглядывая тонкую юную девушку, лежавшую у подножия лестницы. Маппо чуть передвинул тело Икария в руках, словно почувствовал, что невольно повторяет давнюю историю — пусть даже все вокруг понимали, что он никогда не поступил бы со своим другом так, как Дассем Ультор — с дочерью.

Апсалар выпрямилась и посмотрела на ступени.

— Если память Танцора не подводит, портал нас ждёт.

Скрипач повернулся к остальным.

— Маппо? Ты пойдёшь с нами?

— Да, хотя, наверное, не всю дорогу — если, конечно, возможно покинуть этот Путь, когда пожелаешь…

— Интересное предположение, — сказал сапёр.

Трелль просто пожал плечами.

— Искарал Прыщ?

— О да. Конечно, разумеется! Почему бы нет, почему вообще нет? Идти обратно по лабиринту? Безумие! Искарал Прыщ кто угодно, но не безумец, как вам всем хорошо известно. Да, я пойду с вами… и добавлю в одних лишь своих мыслях: быть может, ещё возникнет подходящий момент для предательства! Кого предать? Что предать? Разве это важно? Не достижение цели приносит истинное наслаждение, а процесс!

Скрипач перехватил суровый взгляд Крокуса.

— Не своди с него глаз, — сказал сапёр.

— Само собой.

Сапёр покосился на Моби. Фамилиар тихо сидел у двери, играя с собственным хвостиком.

— Как попрощаться с бхок’аралом?

— Сапогом под зад дать — как же ещё? — предложил Искарал Прыщ.

— Хочешь вот с этим попробовать? — поинтересовался Скрипач.

Верховный жрец поморщился, но с места не сдвинулся.

— Он ведь был рядом, когда мы ехали через бурю, да? — проговорил Крокус, подходя к маленькому сморщенному созданию. — Помнишь битвы, которых мы не могли увидеть? Он нас защищал… всё время.

— Да, — сказал сапёр.

— Низменные мотивы! — прошипел Искарал Прыщ.

— Тем не менее.

— О боги, ему же будет так одиноко! — Крокус взял бхок’арала на руки. Ничего постыдного в слезах на глазах юноши не было.

Моргая, Скрипач отвернулся, поморщился, глядя на лестницу.

— Толку нет растягивать прощание, Крокус, — сказал он.

— Я придумаю способ тебя навестить, — прошептал даруджиец.

— Подумай о том, что видишь, Крокус, — сказала Апсалар. — Он выглядит вполне довольным. Что до одиночества, откуда ты знаешь, что это будет так? Есть и другие Дома, другие смотрители.

Юноша кивнул. Медленно посадил фамилиара обратно на пол.

— Надеюсь, хрупкой посуды тут нет.

— Что?

Крокус улыбнулся.

— Моби всегда не везло с глиняной посудой, или, точнее сказать, наоборот. — Он коснулся ладонью круглой лысой головки бхок’арала, затем распрямился. — Идём.

Бхок’арал смотрел, как отряд поднимается по лестнице. В следующий миг наверху раскатилась полуночная вспышка, и они исчезли. Фамилиар прислушался, склонив голову набок, но в комнате наверху не было слышно ни звука.

Ещё несколько минут он сидел неподвижно, лениво теребя собственный хвостик, а затем развернулся и заковылял по коридору, пока не остановился перед доспехами в алькове. Массивный закрытый шлем шевельнулся с тихим скрипом, из него послышался резкий голос:

— Я рад, что моему одиночеству пришёл конец, малыш. Треморлор от всего сердца приветствует тебя… хоть ты и испачкал пол в передней.

Пыль и щебень вылетели из-под копыт и ударились в щит Дукера, когда виканский всадник упал на землю и покатился, остановившись у самых ног историка. Совсем мальчик, он казался таким умиротворённым, глаза закрыты, будто спит. Но для этого юноши все сны уже закончились.