Денис Белый - Нас больше нет

— Твой отрок?

— Мой.

— Ты, не переживай странник, он хоть у тебя и болезный, да зато ликом похож на человека.

— Почему так говоришь? Он здоров, — стараясь держаться спокойно, ответил Амур.

— Да не бери близко к сердцу, зато нытьём не одолеет. Немота, она иной раз к лучшему. Тебя кстати как называть, странник?

— Амур.

Толстяк слегка приподнял брови и закачал головой. Развязал один из узелков. На свет появились толстые лепешки, слегка покрытые плесенью. Слуга-охранник тут же развязал второй и разложил мелко нарезанное вяленое мясо, большой кусок плесневого сыра и несколько яблок.

— Моё имя — Янур! — с неким благоговением произнёс толстяк, — слыхал может, странник? Род мой древний, знатный, сам великий Мадиш покупает товары мои!

— Нет, Янур, не знаком я с твоим родом.

— Говоришь — Амуром тебя звать? Не тем именем нарекли родичи тебя, странник. Знаком я лично с самим императором Красного Солнца! — толстяк поднял вверх указательный палец, делая особый акцент на важности сказанного, — Вот его зовут — Амур! Великий человек. А ты смени себе прозвище, не срами великие имена.

Императору вдруг стало смешно, и он еле сдерживался, чтобы не рассмеяться в голос. Перебивая проступавшую улыбку на лице, Амур сильно раскашлялся.

— Да ты ещё и болезный?

— Нет, Янур, поперхнулся. Ты не расслышал видать, не Амур меня звать — Асур — имя, данное мне отцом. — Выдумал он первое, что пришло на ум.

Амур решил, что представляться настоящим именем не стоит больше никому. Вдруг ненароком наткнется на караваны имперские, да назовётся. Вопросы ненужные будут.

— Ну вот, другое дело, — пробурчал толстяк, с трудом прожёвывая сухое мясо. А то ишь ты, хотел, небось, важным показаться? Ну да не ты первый…. У нас каждый второй себя Мадишем кличет. А ты скажи, Асур, зачем зваться иным именем? От этого ты богаче не станешь, — рассмеялся Янур, вытирая жирные руки о шкуры, на которых сидел.

— Ты прав, Янур, — ответил император, искоса поглядывая на еду. Есть хотелось очень сильно, но в данном положении он был не хозяином костра, а вынужденным гостем. Амур вообще хотел бы поскорее убраться из компании противного торговца, но не желал лишний раз рисковать. Вооруженные охранники, молча стояли в тени костра по обеим сторонам. Это означало, что они всё еще на чеку и ему здесь никто не доверяет. Будь он один, ушел бы с лёгкостью. Ради сына, Амур готов был терпеть, сколько потребуется вынужденную компанию.

— Янур, не мог бы ты дать мне одно твоё яблоко? — с трудом выдавил из себя император. Он сейчас впервые в жизни просил. И просил еду. Амур был готов провалиться сквозь землю от злобы и стыда раздирающего в данный момент на части.

— Хм…. Держи, Асур, — нехотя взял яблоко толстяк и бросил в руки императору. Немного подумав, похмурив слегка брови, Янур оторвал половину лепешки и бросил её тоже.

— Благодарю, тебя! — сказал Амур и, достав из-за пазухи маленький нож, разрезал яблоко на несколько долек, протянув сыну. Ребенок взял одну дольку и, откусив небольшой кусок, стал неторопливо жевать. Император оторвал маленький ломоть от лепешки, а остальное протянул ребёнку.

— Отец, не нужно, ешь, — улыбнулся Зор, глядя на родителя, и своей маленькой ручонкой поднёс угощение к его рту. Амур взял лепёшку и, откусив от нее, стал жевать. Голод был настолько сильный, что император готов был в одно мгновение проглотить весь кусок, но глядя на сына, на то, как он ел своё яблоко, ему становилось не по себе и, держась изо всех сил, старался ему подражать.

— Так он говорить может?! — удивился толстяк.

— Может, почему решил, что не может? — поинтересовался император.

— Ты, видать детей не видел, Асур. Что стадо овец, блеют без умолку, ушам больно становится. Седьмой уж поди родился, если не помер при родах. Прибуду в дом, узнаю, — тяжело вздохнул торговец. — Куда путь то держишь?

— На юг, — коротко ответил Амур.

— Издалека?

— С севера.

— Странный ты, Асур. С севера идёшь на юг, да в одиночку, лишь, что в путники дитё несмышлёное выбрал. Без еды. Темнишь, странник… — прищурился Янур.

— Нечего темнить мне. Мать наша к праотцам ушла нынешним годом. Вдвоём остались. Дом сгорел. К зиме не отстроиться, решили уходить.

— От чего же кров испепелился, да женщина отошла? — продолжал расспрашивать толстяк.

Амур чувствовал по его интонации, выражению лица, что тот не верит ни единому слову.

— Животом болела, померла вскоре. По дому огонь небесный прошёлся, полыхнул до пепла, — продолжал выдумывать император всё, что приходило на ум.

— Чем же ты жил, Асур?

— Сады выращивал, рыбу ловил.

— Хе-хе…. Темнишь, Асур! — усмехнулся торговец.

— Чем же?

— Я много людей повидал на своём пути, и уж поди сумею разобраться кое-как. Садовник с седыми прядями, выветренным лицом, шрамами на лице…. А на теле, небось шрамов то поболе будет? Ну да я знаю, оно ведь ветками иной раз и убить может, не только оцарапать. Куда идёшь, не знаешь… — Вновь усмехнулся Янур, пристально глядя на собеседника. — Ну да дело твоё, не хочешь не говори. Вижу хоть и худ ты, Асур, да силой наверняка не обижен. Я иду в Дакан, могу взять с собой. В пути работать будешь за еду, по приезду, платой не обижу, да и кровом наделю.

— Что хочешь, чтобы я делал, Янур? — поинтересовался император.

— Да не боись, работка так себе, только и знай, что отдыхай. Шкуру отдубил и отдыхай. Воды принес — отдыхай. Да ты не боись, если сады растил, да рыбу ловил, то любая работа плёвой покажется.

Амур задумался. Ему хотелось быстрее распрощаться с противным толстяком, а с другой стороны, он не знал, куда идти и как его примут там, куда он все-таки придёт. А здесь был хоть какой выход, пока не придумает, как действовать дальше. Сразу решался вопрос еды и ночлега.

— Я принимаю твоё предложение, Янур, — коротко ответил император.

— Вот и знатно! — хлопнул в ладоши торговец и растянулся в улыбке. — К рассвету разведёшь огонь, в крайней повозке бурдюки почти пустые, водой их наполни, путь дальний, степь не всегда реки через себя пускает. И лучше, чтобы он продолжал всегда молчать, — указал толстяк на ребёнка. — А это задаток, — бросил он второе яблоко Амуру и целую лепешку, затем кряхтя, поднялся и пошёл в сторону повозок.

Один из охранников тут же собрал с земли шкуры и, свернув их обратно в тюк, поспешил следом. Те, что стояли по бокам, тоже последовали за остальными.

Амур перевёл дух, и глубоко набрав воздуха в грудь, медленно выдохнул.

— Устал, папа, ешь… — протянул Зор лепёшку.

— Да, сын, устал. Давай-ка ложись, — он постелил тулуп сверху веток, на которых они сидели. Когда Зор лёг на одну половину, накрыл его второй половиной.

— Спи, сын, засыпай. Отдохнуть нужно, завтра новая жизнь у нас начинается.