Вонда Макинтайр - Путь домой

– В двадцатом веке есть такая возможность, – сказал Спок. Изучая историю и культуру расы своей матери, он особенно заинтересовался присущим землянам стремлением – можно даже сказать, инстинктом – «оставлять где попало» чрезвычайно опасное оборудование.

– Поясните, – сказал Кирк.

– Если память меня не подводит, – сказал Спок, – для земной истории было характерно весьма опасное заигрывание с ядерными реакторами, как для производства энергии, так и для создания оружия уничтожения. Всё это несмотря на побочные эффекты – токсичность, выбросы опасных элементов, таких как плутоний, и образование опасных отходов, всё ещё существующих на Земле. С наступлением эры объединения эти реакторы были заменены. Но в этот период некоторые из них должны всё ещё действовать.

– Предположим, что это так – но как же быть с токсичностью?

– Мы можем сконструировать безопасный накопитель высокоэнергетических фотонов и затем ввести фотоны в дилитиумную камеру, вызвав, таким образом, рекристаллизацию дилитиума. Теоретически.

– Где мы могли бы найти такой реактор? Теоретически?

Спок поразмыслил.

– Земляне двадцатого века размещали подобные реакторы в отдалённых малонаселённых областях. Некоторые военно-морские суда также использовали атомную энергию. Учитывая наш маршрут, я считаю второй вариант более вероятным.

Размышляя над словами Спока, Джим направился назад на мостик.

Сидя за штурвалом, Зулу рассматривал Землю двадцатого века. Он удерживал «Баунти» над Сан-Франциско. Расположенный на подступавших к заливу холмах город сиял огнями. У самого берега огни резко обрывались, словно отгороженные стеной небоскрёбов.

– Он и теперь красив, этот город, – сказал Чехов. – Или был красивым, и будет.

– Да, – откликнулся Зулу. – Мне всегда хотелось, чтобы у меня было больше времени узнать его получше. Я там родился.

– Я думал, ты родился на Джанитсу.

– Я рос на Джанитсу… и на многих других планетах. Я никогда не жил в Сан-Франциско дольше, чем по нескольку месяцев за раз, но родился я здесь.

– Он не так уж изменился, – заметил Маккой.

Джим, вошедший в этот момент на мостик, услышал его слова.

– Будем надеяться, что так оно и есть, Боунз, – сказал он.

Но для Джима город выглядел совершенно по-другому. Он всматривался в открывшуюся перед ним картину, пытаясь понять, отчего она вызывает в нём беспокойство. Непривычные щупальца света тянулись по воде – мосты. В его время был оставлен лишь мост Голден-Гейт – как историческая и архитектурная достопримечательность. Других мостов не осталось. А эти огни, должно быть, были фарами наземных машин – автомобилей, каждый из которых перевозил лишь одного человека. Джим заметил тёмный прямоугольник незастроенной земли в восточной части города.

– Мистер Зулу, – приказал он, – садимся в Голден-Гейт-Парке.

– Есть, сэр. Снижаемся.

«Баунти» заскользил в темноту, и Джим приступил к обсуждению предстоящей задачи.

– Нам придётся разделиться, – сказал он. – Коммандеры Чехов и Ухура, вы займётесь решением проблемы с ураном.

– Есть, сэр, – сказал Чехов. Ухура лишь кивнула и вновь склонилась над панелью связи.

– Доктор Маккой – Вы, мистер Скотт и капитан Зулу займётесь устройством бассейна для китов.

– Вот радость-то, – тихонько буркнул Маккой.

– Мы с капитаном Споком, – продолжал Кирк, – попытаемся проследить источник песни китов.

– Я определила координаты и расстояние, сэр, – сообщила Ухура.

– Отлично, благодарю Вас. – Джим взглядом призвал к всеобщему вниманию. – Теперь послушайте. Мы все должны быть крайне осторожны. Для нас это terra incognita. Многие здешние обычаи, несомненно, нам совершенно неизвестны. И исторический факт, что эти люди никогда не видели инопланетянина.

В первую секунду никто даже не понял, что именно Кирк имеет в виду. Они принадлежали культуре, включавшей в себя тысячи рас разумных существ. До них не сразу дошло, что им предстоит встретиться с людьми, для которых неземлянин будет чем-то странным.

Затем взгляды всех присутствующих устремились на мистера Спока.

Споку, который нередко чувствовал себя чужим даже среди своего народа, замечание Кирка вовсе не показалось странным. Несколько секунд он размышлял над проблемой.

В прошлом, когда ему приходилось, находясь среди примитивных землян, выдавать себя за одного из них, его сложение ни у кого не вызывало подозрений. Брови его выглядели несколько странно и вызывали замечания, но скорее язвительного, чем опасного характера, которые легко было игнорировать. Из всех немногочисленных внешних различий между вулканцами и землянами лишь одно представляло опасность: его уши.

Распахнув плащ, он развязал пояс рубашки и повязал им лоб. Повязка прикрыла его брови и, что ещё важнее, скрыла острые кончики его ушей.

– Полагаю, – сказал он, – североамериканцы двадцатого века примут меня за выходца из дальней, но не инопланетной, страны.

Джеймс Кирк одобрительно кивнул.

– Это чрезвычайно примитивная и параноидальная культура. Мистер Чехов, выдайте каждой группе фазер и коммуникатор. На связь выходим только в самых крайних случаях. – Джим обвёл присутствующих взглядом, убеждаясь, что они полностью уяснили предстоящую опасность. Учитывая страхи землян двадцатого века, будет, пожалуй, лучше, если его люди не будут выглядеть столь официально. – Чехов, Ухура, вам лучше снять эмблему Звёздного Флота.

Они понимающе кивнули и последовали его указанию.

– Есть вопросы? – спросил Кирк.

Никто не произнёс ни слова.

– Отлично. Давайте возьмём то, зачем прилетели, и уберёмся отсюда. Наш мир ждёт нас.

Утро понедельника хуже всего, если дело касается мусора. Скребя толстыми перчатками по асфальту, Джэви сгрёб разбросанный мусор и запихал его в урну. Вообще-то они с Беном должны были только забирать мусор из урн, но Джэви больно было смотреть, как всякий раз после уик-энда Голден-Гейт-Парк захламлён мусором, поэтому он иногда позволял себе нарушить правила.

Изрыгая выхлопные газы в туманный, с запахом моря воздух, мусоровоз задним ходом приблизился к Джэви. Вскинув урну на плечо, Джэви опорожнил её в мусородробилку. В течение первых недель на этой работе он каждый день придумывал для машины другое название, но, в конце концов, не так уж много названий можно придумать для дробящих всё зубов и перемалывающих челюстей. Больше всего ему нравилось сравнение мусороперерабатывающей машины с прессом, давящим брошенные автомобили. Отходы мелкие и отходы крупные. Но эту идею он ещё не отшлифовал как следует. Что бы ещё такого придумать? Он попробовал сравнить неотшлифованную метафору с бесконечным романом, который он писал, точно так же, как пытался сравнить мусородробилку и дробилку автомобилей. Мелкое неоконченное дело и главное неоконченное дело. Может, ему следует выбросить свою рукопись в мусородробилку.