Джеймс Барклай - Крик Новорождённых

Гориан встал над ней, приглаживая тунику.

— Только когда ты прекратишь выть.

— Гориан! Отойди. Немедленно.

Голос Менас прозвучал долгожданным благословением, и Миррон снова расплакалась. Сборщик шла к ним, держа в руке гладиус. Гориан повернулся к ней.

— Почему это? — спросил он.

— Выполняй. — Ее голос был холодным и угрожающим. — Не вынуждай меня заставлять тебя.

— Ты не можешь заставить меня что-то делать.

Мальчик медленно двинулся к ней. Его спина была обращена к Миррон, и она ощущала волны энергии, расходившиеся от него, дававшие ему силу.

— Будь осторожна, Эрит, — всхлипнула она.

— Да, будь осторожна, Эрит! — насмешливо повторил Гориан.

Менас посмотрела на Миррон, и ее лицо исказилось от горя. Она беззвучно послала Миррон слова утешения, а потом снова повернулась к Гориану с потемневшим от ярости лицом.

— Ты, жалкий насильник! Хочешь попробовать со мной? Нет?

Гориан попятился от нее, но она последовала за ним, выставив перед собой меч.

— Я тебя не хочу! — презрительно заявил он. — Ты не Восходящая. Просто солдат. Слабая.

— Не дразни меня, мальчик. Немедленно убери корни с ее рук.

— А иначе что? — Гориан расхохотался ей в лицо. — Что ты сделаешь? Зарежешь меня мечом? Меня? Я — Восходящий! Ты не можешь причинить мне вреда!

Менас присела на корточки и выбросила ногу вперед, сбив Гориана на землю. Он упал на спину, и она встала коленями ему на грудь, приставив меч к горлу раньше, чем тот успел пошевелиться.

— Мне не нужно тебя резать, чтобы сделать тебе больно, — сказала она.

— А мне — тебя. — Рука Гориана стиснула ей подбородок, и Менас напряглась. — Ты действительно не понимаешь, да?

Менас ахнула, и меч выпал из ее руки в густую траву. Она схватила его за запястье. Миррон почувствовала резкий прилив тошноты. Их карты энергии соединились, сливаясь и обволакивая друг друга. Но карта Эрит пылала слишком ярко, когда по ней стремительно проталкивали ее жизнь. Карта Гориана пульсировала медленно и мощно.

— Гориан! — закричала Миррон. — Нет!

Это было любопытное чувство. Чрезвычайно интересное. Менас слабела так быстро и так легко. Он гнал ее энергию по венам и артериям, через все мышцы, клетки и кости, словно проталкивал жизнь в корни травы или дерева. Гориан наблюдал, как они вспыхивают насильственной жизнью, тогда как он уставал от затраченных усилий. Гориан не понимал, почему не может использовать ее энергию на то, чтобы восстанавливать себя, но из этого ничего не получалось. Эта цепь не желала размыкаться.

Но он мог прогнать через нее всю жизнь за считанные мгновения, как мог это сделать с любым растением. Она прекратила попытки высвободиться, ее руки опустились. Гориан посмотрел на ее лицо. Волосы Менас стали длинными, жидкими и седыми. Ее лицо покрылось морщинами и коричневыми пятнами, глаза помутнели.

Гориан смутно слышал, как Миррон опять начала кричать, но ее было легко игнорировать. Рот у Менас открылся, и она захрипела, моля о пощаде. Зубы у нее сгнили. Плоть ушла с подбородка, щеки запали, глаза глубоко провалились. В последний раз морщинистая рука с длинными ногтями царапнула по его руке. Голова Менас завалилась набок, линии жизни померкли и потемнели.

Гориан оттолкнул ее, и тело женщины упало поверх клинка. Он поднес дрожащую руку к глазам и увидел, что она покрыта глубокими морщинами. Такой же была рука у отца Кессиана. Гориан чувствовал себя таким измученным, что едва мог стоять. Он ощутил себя таким старым! Хуже, чем бывало когда-либо прежде. Он повернул голову и увидел, что Миррон смотрит на него. Как только их взгляды встретились, девочка снова начала звать на помощь.

— Не надо! — сказал Гориан, пытаясь ее перекричать, но его голос был усталым и хриплым.

Он подполз к ней на четвереньках. Миррон замолчала. Между ног у нее виднелись кровавые пятна, глаза покраснели от слез. Горе нахлынуло на Гориана, грозя лишить последних сил. Она обижена. Ей больно. И она его ненавидела.

— Что я наделал? — прошептал он.

Гориан подполз ближе и прикоснулся к ее лицу. Миррон содрогнулась и устремила на него взгляд, полный такой ненависти, что у него на глазах навернулись слезы.

— Пожалуйста, Миррон! — попросил он. — Мне жаль. Жаль.

— Жаль? — Девочка плюнула ему в лицо, и слюна потекла по его щеке. — Убийца. Убийца!

Снизу доносились голоса, они становились все громче, приближаясь. Миррон выкрикивала это слово снова и снова. Гориан ощутил глубокий ужас и чуть было не задохнулся. Менас мертва. Миррон больно. Ему надо бежать. Ему надо спрятаться. Он измучен и испуган. Гориан огляделся. За ручьем тоже росли деревья. Если он сделает последнее усилие, то сможет скрыться. Пока проблемы не минуют и они его не простят. Гориану показалось, что он видит отца Кессиана, который манит его туда, показывая путь к спасению.

Он перебрался через ручей и, спотыкаясь, быстро заковылял прочь. Крики Миррон звенели у него в ушах.

848-й Божественный цикл, 41-й день от вершины соластро, 15-й год истинного Восхождения

На замерзшую землю ложился снег. Хлопья кружились в воздухе, и день переходил в вечерний сумрак. Что ж, погода соответствовала настроению. В Вестфаллене царила тишина, не нарушаемая даже разговорами на форуме. Ветер уныло выл у стены, скрежетал в бойницах и рукоятях катапульт, хлопал висевшим на флагштоке флагом Карадука.

Арван Васселис посмотрел на поля перед городом и распрямился. Доспехи Бога приближались. Полный легион с пятью тысячами пехоты и кавалерии. Волы тащили повозки с катапультами и баллистами. На сотнях древков развевались штандарты и вымпелы Всеведущего.

И возглавлял их Хорст Веннегур, первый меч Всеведущего. Он явился, чтобы закончить дело, начатое им еще тогда, когда генастро согревал землю, а Ардол Кессиан был жив. Карадукские гвардейцы и левимы наблюдали за подходом войска. Лица под шлемами спокойны и бесстрастны, руки крепко сжимают оружие.

Васселис наблюдал, как легион останавливается и начинает воздвигать укрепленный палаточный лагерь. Как и Лотерис, Веннегур вышел вперед с немногочисленной охраной, чтобы говорить с защитниками города. Но в отличие от нее он обладал силой, способной за несколько часов разрушить Вестфаллен. И первый меч Всеведущего это отлично знал.

— Время позднее, мои воины устали, а у меня нет желания вести с тобой беседу, Васселис, — без предисловий заявил Веннегур. — Ситуация очень простая. Завтра на рассвете ты сдашься мне со всеми оставшимися в живых Ступенями Восхождения. У меня нет претензий к левимам и гвардии. Они имеют право беспрепятственно уехать. Если ты не сдашься, я разрушу этот симпатичный городок, который ты испортил уродливыми и ненадежными укреплениями. И я убью всех мужчин, женщин и детей, живущих в нем. Я уничтожу всех овец, коров, собак и кошек.