Джеймс Барклай - Крик Новорождённых

— Они сочтут меня непобедимым, — медленно проговорил Роберто.

Он не смог прогнать возбуждение, охватившее его.

— Ты пережил чуму и удар кинжалом в сердце, — подтвердил его мысли Джеред. — Ты — избранник Бога, Его возлюбленный сын. Подумай о том, как это отразится на власти Адвоката, когда весть распространится. Это именно то, что говорят священные писания: ее власть — воплощение Бога на земле.

— И Бог передал этих Восходящих, этот Дар, на твое попечение, — подхватил Даваров. — Не Гестерису, о котором ничего не известно. Не Джорганешу, который погиб. А тебе. Тебе, который продолжает командовать армией и имеет наибольшие шансы победить цардитов. Отдай их на суд после возвращения в Эсторр, если это будет необходимо, но, Бог свидетель, Роберто, сначала ты должен воспользоваться ими, чтобы выиграть войну!

— И ты считаешь, что я смогу убедить в этом армию?

— Об этом говорят уже сейчас. Слухи о том, как ты выжил, распространились. Покажись всем и считай, что дело сделано, — ответил Даваров.

— Но они — странные создания, орудие, не упомянутое в священных писаниях. Орден осудил их как еретиков, — вмешался глас ордена.

— При всем уважении к вам, Эллас Леннарт, сейчас идет война, — заявил Неристус — Кого это волнует?

Роберто посмотрел на Джереда, и, несмотря на дурные предчувствия, на его губах заиграла улыбка.

— Действительно, кого?

Они примчались на крики Миррон. Кастенас спрыгнула с седла и подбежала к ней, закрыв своим плащом. Кован разрубил корни, удерживавшие ее руки, и девочка села, уткнувшись ему в грудь и не переставая рыдать.

Кован окликал Гориана, требовал, чтобы тот явился и принял смерть, но ответом было только молчание. Он не сразу увидел Менас, неподвижно лежавшую на земле. Кастенас дотронулась до нее, перевернула на спину — и отпрянула. После еще одного взгляда Элиз вырвало, и ей пришлось опуститься на колени, чтобы успокоиться.

Кован потребовал, чтобы сюда вызвали Джереда. Кастенас галопом умчалась, а Кован продолжал обнимать Миррон, пока не прибыл казначей. С ним были еще люди. Кавалеристы из армии. Джеред осмотрел Менас, посадил Миррон на лошадь и отправил в лагерь. А потом он прошелся вдоль ручья и между деревьями, крича, чтобы Гориан показался.

Джеред был настолько уверен, что Гориан рядом, что даже спрятался неподалеку и задержался до тех пор, пока ночь не коснулась неба. Он даже пообещал проявить милосердие и оказать Гориану помощь в том, что он наделал, — это случилось тогда, когда гнев казначея немного остыл.

На мгновение Гориан думал сделать так, как велел Джеред. Все то время, пока кавалеристы безуспешно его искали, он продолжал прятаться там, куда они были не в состоянии заглянуть. И хотя Гориану очень хотелось показаться Джереду, получить прощение и вернуться к Восходящим, более здравая часть разума подсказывала ему, что все будет иначе. Что на этот раз никакие обещания не спасут его. Гориан понимал, что наделал. Несмотря на то что чувство вины грозило раздавить его, они не поймут его раскаяния. Наказание будет слишком суровым.

К тому моменту, когда Джеред уехал и топот копыт его коня превратился в эхо, а потом и вовсе стих, Гориан уже знал, что ему делать. Он разорвал связь с толстым буком, с которым соединился, и упал на землю с нижних веток, не сразу обретя способность двигаться.

У подростка все же нашлось время, чтобы испытать удовольствие от своего дела. Гориан спрятался совсем рядом с местом преступления. В какой-то момент Джеред даже стоял под ним, требуя, чтобы Гориан объявился. Отец Кессиан всегда говорил, что они найдут решения в моменты, когда это будет нужнее всего, — и снова оказался прав.

Гориану пришло в голову, что можно просто развить тот феномен, когда их кожа приобретала внешний вид той энергии, с которой они работают, и распространить эффект на все тело. Так и вышло. Он спрятал одежду у корней дерева, прикрыв ее листьями, а потом подтянулся на его ветки. Гориан разомкнул цепь на карте жизненной энергии дерева и устроился внутри ее, позволив энергии дерева течь поверх его собственной. Это спрятало его гораздо лучше, чем могли бы сделать тени. И на это ушло совсем мало сил, Гориан даже немного восстановился. Однако предыдущее дело серьезно его утомило, и было трудно так долго сохранять неподвижность. А еще сильнее его мучила боль в мочевом пузыре и паху.

Юноша начал откапывать свою одежду. Он замерз, а воздух стремительно охлаждался. Слеза скатилась по его щеке, и вскоре Гориан уже горько плакал. Он лишился всего. Своих братьев, Миррон — бедняжка Миррон! — и всего, что у него было. Ничего не осталось. Гориан оказался в одиночестве на плато, в захваченной врагами стране, лишенный всякого имущества и не знающий, куда идти.

Гориан затянул ремнем тунику, натянул сапоги и потер руки. Днем дерево согревало его, но меховой плащ остался в лагере. Юноша сомневался, что его вещи до сих пор там, но ведь от проверки он ничего не потеряет. Гориан мысленно отследил, что творится впереди. Никто не прятался среди деревьев, никто не ждал его на месте лагеря. Его мешок и меха остались там, где он их бросил, но все остальное исчезло.

Гориан наклонился, чтобы взять свои вещи, но вместо этого выпрямился и повернулся. На полуосвещенную поляну вышел Кован, наложив стрелу на натянутую тетиву.

— Пол сказал, что ты сделаешь эту ошибку, но даже я не думал, что ты настолько глуп. Он сказал, что ты вернешься в лагерь, и я остался бы тут на всю ночь, лишь бы выиграть пари. А теперь ты к тому же должен мне двадцать денариев.

— К чему еще?

— Заткнись, Гориан. Заткнись и сядь.

— А иначе что? — ухмыльнулся он.

Кован переместился так, чтобы оказаться всего в двух ярдах от него. Он держал лук очень твердо, а в его взгляде была такая решимость, что Гориан встревожился.

— Менас погибла из-за того, что не захотела тебя ударить. Насчет меня не заблуждайся: у меня такой проблемы не будет. По правде говоря, ты сейчас не лежишь со стрелой в горле только потому, что остальные умолили Джереда сохранить тебе жизнь.

— Правда? — Гориан ощутил прилив любви и надежды. Значит, его все-таки простят!

— А я прислушиваюсь к желаниям моих друзей. И я слушаю, что мне говорит мой командир. И выполняю это. Мне противно, но я выполняю.

— Так ты здесь, чтобы забрать меня назад?

— Назад? — Кован изумленно уставился на него. — Ты явно сошел с ума, как сказала Миррон. И я, как всегда, предполагал. Назад! Не смеши меня. Ты жив — и это уже больше, чем ты заслуживаешь. У тебя есть мешок и плащ, и это тоже больше, чем ты заслуживаешь. Ты убийца и насильник. Они не хотят твоей смерти, но они больше не хотят тебя видеть или слышать о тебе. Дел Аглиос приказал своим солдатам убить тебя, как только они тебя увидят. Пол Джеред пустит по твоему следу левимов. В Карадуке и Конкорде не найдется места, где бы тебя приняли. Ты — никто. Изгнанник. Отщепенец. Ты умрешь здесь.