Ольга Новикова - Венец айтаны

– Нет, – выдавил он.

– Я разговаривал с Ронтоном. – Боцман опустил глаза. – Он знает …

– А я уже не уверен, что хочу знать это, Том. – Слова давались Дрогову с трудом.

– Это тот камень, за которым мы таскались на острова Куччанг, – все же сказал Грай. – Ей не хватило силы, и она прибегла к его помощи.

– А взамен…

– А взамен отдала ему свою душу, саму себя, я не знаю, как это правильно назвать…

– Выходит, то, что сейчас рядом со мной – лишь телесная оболочка? – с болью промолвил Дрогов. – Тело без души?

Боцман опустил голову.

– Я не верю в это, Том, не верю, не верю! – взорвался капитан. – Акульи потроха! Должен же быть какой-то способ вернуть ее назад!

Боцман молчал.

Дрогов сжал голову руками. Пребывание в Вазаре сделалось для него совершенно невыносимым. Мятежники – впрочем, теперь они именовались освободительной армией Ор-Сите и повсюду встречались приветственными криками – заняли столицу две недели назад, заняли без боя, с триумфом войдя в распахнутые народом ворота. Под всеобщее ликование Арман был провозглашен правителем страны, а регентом при нем до достижения принцем совершеннолетия был объявлен герцог Контерд. С Кузаром Великим был заключен договор, согласно которому император Соединенных земель Аль-Гави не претендовал более на орситанскую корону, и Дрогов знал, что в этом деле не обошлось без Лесси. Альгавийские войска были выведены из Ор-Сите, и война с Королевской Барой прекратилась сама собой. Армия была распущена по домам, страна начала зализывать раны. Знать также склонилась перед малолетним принцем, не последовало ни единого заговора, ни единого выражения недовольства, даже со стороны тех, кто делал ставку на Кузара, – и Дрогов знал, что там тоже не обошлось без Живы . Он видел, чем была занята его жена – умиротворением страны, – занята, пока ее неожиданная, огромная, пугающе безграничная сила не исчезла так же внезапно, как и пришла.

Поначалу Дрогов надеялся. Надеялся, что то страшное, что пришлось сделать Лесси, – временно. Надеялся, что ему удастся отогреть ее своей любовью, как уже случалось не раз, надеялся увидеть мягкую нежность в ее глазах, надеялся, что ее губы ласково прошепчут его имя. Но с каждым днем надежда становилась все призрачней и тоньше. Лесси ровным голосом отвечала на его вопросы, но никогда первая не начинала разговор, ее тело привычно отзывалось на его ласки, но отрешенный взгляд девушки был устремлен мимо. Капитан не осуждал Лесси – хотел, но не мог. Кен знал, что поступил бы так же, если бы у него на руках умирал Кариен, но от этого ему было не легче.

На днях герцог Контерд вызвал Дрогова к себе и долго разговаривал с пиратским адмиралом. Предложение регента было безусловно заманчивым. Строительство новой военно-морской базы в устье Вазара. Патрулирование территориальных вод Ор-Сите с негласным разрешением охоты на альгавийцев – чтобы помнили и боялись. Перевод эскадры и всех обитателей новой базы на щедрое государственное содержание – Дрогов сразу понял, что туда переберется немалая часть островитян, не убоявшись напастей Великого леса. Да, предложение было заманчивым, новое дело – интересным. Команда после долгих обсуждений высказалась «за». Но Дрогов колебался. Если он возьмется за новое дело, ему придется уехать прямо сейчас – сначала на острова, загодя набирать людей, чтобы те готовились, а потом к устью Вазара – искать подходящее для форта место с удобной гаванью. Ему нужно будет успеть возвратиться в столицу по реке до начала зимы, чтобы с окончанием сезона штормов уже вплотную заняться строительством. Но ехать нужно будет прямо сейчас.

Дрогов не колебался бы так, если бы взгляд Лесси всегда оставался далеким и бездушным. Но иногда – очень редко – в ее отрешенных глазах мелькала живая боль, она смотрела на него, будто молила простить, будто мучилась нестерпимой мукой, будто что-то жгло ее изнутри. Тогда Кен сжимал жену в объятиях, целовал яростно и нежно, подолгу звал ее из невыразимой дали – но напрасно. Лишь один-единственный раз ему показалось, что Лесси откликнулась на его призыв – и замолчала надолго.

Он хотел бы взять ее с собой, но одно только слово «море» вызывало у девушки однозначное «нет», жесткое и категоричное. Дрогов рассказал Лесси о предложении герцога. «Что ж, съезди посмотри, дело хорошее», – безжизненно ответила она ему, а ему снова почудилась в ее взгляде живая боль – такая быстрая, что он не мог бы ручаться, что она вообще была.

И только Грай был против. Грай, вечно все про него знающий и вечно лезущий не в свое дело. Дрогов никогда бы не подумал, что боцман будет уговаривать его не расставаться с женой. С ведьмой, потерявшей не только силу, но и саму себя.

– Ты все равно любишь ее, Кен, – хмуро сказал боцман. – Без нее тебе будет хуже, чем с ней.

– Мы уезжаем только до зимы, – уронил капитан и встал.

– Ты решил, – констатировал Грай.

– Я решил, – подтвердил Дрогов.

Дрогов и Лесси молча смотрели друг на друга.

– Ну что ж, – наконец промолвил капитан. – Нам пора ехать, Лес. Не скучай сильно. Мы только выберем место и сразу назад. Жаль, что ты не захотела поехать с нами.

– Да, – тихо согласилась она. – Береги себя.

Дрогов поцеловал жену, заставил себя разжать объятия.

– До зимы, Лес, – попрощался он.

– До зимы, Кен, – отозвалась она.

Дрогов развернулся и, не оборачиваясь, пошел к ждущим его пиратам. Лесси молча смотрела ему вслед. Никто никого не обманул. Оба прекрасно понимали, что он не вернется.

Когда Эбол Гранн привез назад в лагерь мятежников принца, а с ним и семейство ди Гордони, Ронтон, едва сдерживая волнение, выглядывал среди прибывших Элину, и только ее одну. Вот графиня вышла из кареты, тревожно озираясь по сторонам. Вот ее кошачьи зеленые глаза остановились на командоре, и девушка, не обращая ни малейшего внимания на стоящих рядом людей, подбежала к Марису и бросилась ему на шею.

– Миледи… – Ронтон крепко прижал ее к себе, зарывшись лицом в золотистые волосы.

– Я так боялась за вас, Марис, – прошептала она.

– Со мной все в порядке, миледи. – Он знал, что никогда не скажет ей про то, что случилось на поле боя и какую цену пришлось заплатить его сестре. Он будет нести этот долг один – до конца жизни.

– Может быть, вы все-таки отпустите мою дочь? – раздался рядом сухой голос графа ди Гордони.

Ронтон не сразу нашелся что ответить. Отец взял Элину за руку и со словами «иди-ка сюда» властно повел прочь от командора. Ронтон видел, что девушка начала что-то говорить, но граф прервал ее, и дальше они шли молча. Марис невесело усмехнулся. Она же графиня, черт побери! А он? Кузнец и сын кузнеца? Армейский лейтенант? Командор мятежников? Каких же размеров та пропасть, что лежит между ними? И почему ему на нее плевать?