Брайан Ракли - Рождение Зимы

Мордайн не поленился передать Старшине Ремесла удовольствие тем, что сережки обрели достойного зрителя. Возможно, Лэмейн уже понял, что Генну никогда не быть таном, но, вероятно, придется подобрать ему какую-нибудь высокую должность, чтобы Ювелиры тоже смогли извлечь выгоду из своих вложений. По крайней мере до тех пор, пока он, Советник, не определит, насколько глубоко они вонзили когти в Кровь Даргеннан-Хейг.

Гривен и сидевшая рядом с ним на помосте Абе, его жена, были великолепны. Темно-красные одежды тана затмили все другие наряды в просторном зале и привлекали всеобщее внимание. Абе, как всегда, не видела смысла, да и не желала скрывать удовольствие, которое принесенные богатства и сама роскошная церемония разжигали в ней. Мордайну, когда он видел жену Верховного Тана в таком состоянии, всегда представлялась свинья, с восторгом купающаяся в грязи.

Эртан ок Тарал-Хейг, окруженный толпой своих предупредительных спутников, стоял близко к помосту. Тан Тарала проводил почти столько же времени в Веймауте, сколько и в собственном городе, Дрендаре. Он почти на все лето устроился в Лунном Дворце, ожидая возвращения Гривена из кампании. Не для Эртана неудобства засушливого центра Тарал-Хейга, где мелкие правители земель осаждают своими бесконечными спорами в то время, как столь заманчиво великолепие Веймаута. По крайней мере на его счет Мордайн мог не беспокоиться: преданность Эртана так давно не вызывала вопросов, что принесла ему и покой, и богатство. Позади Тарал-Хейга и за спинами толпы скрывался Рорик нан Килкри-Хейг. У него был такой вид, словно он мечтает оказаться где угодно, только не здесь. Даже на таком расстоянии Мордайн, хорошо разбиравшийся в человеческих эмоциях, разглядел отвращение и ненависть, которые таились в глазах молодого человека. Но пока отец связан клятвой верности Гривену, ненависть сына бессильна, поэтому Мордайн над этим долго не думал.

Более сомнительная фигура стояла рядом с Таном Тарала: Алем Т'анак, посол королевства Дорнак: посол, с его завязанными сзади волосами цвета спелой кукурузы и хвастливо выставленным напоказ бриллиантовым аграфом, державшим на плечах черный плащ, был странным, экзотическим, едва ли не тревожным явлением. Со времени своего возвращения Гривен отказался даже встречаться с Т'анаком, несмотря на настойчивые просьбы; неустрашимый посол представил требование на компенсации, которые должны быть выплачены семьям двух сотен, если не больше, наемных мечей Дорнака, которых Гривен захватил в плен и казнил во время кампании. Это возмутительное требование, по мнению Мордайна, попахивало своего рода игрой, которая легко могла выйти из-под контроля. Если владения Хейгов будут продолжать распространяться на юг, то война с королевским домом неизбежна, но для нее еще не наступило время.

Дар от Ювелиров был последним. Пропели горны, и их серебряные звуки не один раз отразились от одетых в камень стен зала. Публика потекла к дверям, как неторопливая река, снисходительная и самодовольная.

Гривен был в отличном настроении, когда Мордайн зашел к нему вечером поговорить. От Гривена попахивало сладким вином. Верховный Тан с сыновьями на одной из высоких террас сада, примыкавшего к дворцу, натаскивали орлов для охоты и по ходу дела выпивали. Ни для наследника Крови Эволта, ни для его младшего брата Стревана у Мордайна времени не было. Ни один из них не унаследовал от отца целеустремленную жажду власти, и в этом, по мнению Мордайна, заключалось ничтожество наследников мантии Гривена. Да и его собственной службы. Но Тан Танов их очень любил, поэтому Мордайн держал свои мысли при себе. Будет еще время; рано или поздно тот или другой из них может стать тем, кто тоже будет нуждаться в сдерживании медленного сползания лавины господства Хейгов. Братья убежали поискать где-нибудь более живого зрелища, а Мордайн неторопливо пошел по траве к Гривену. Верховный Тан стоял на краю террасы и сверху глядел на город. На почтительном расстоянии от него стояла группа охотников, каждый из которых держал на руке огромного коричневого орла. С ними был и щитник Гривена Кейл. И птицы, и Кейл смотрели на пришельца, когда он занял место рядом с таном. Мордайн служил у этого человека так давно, что мог без всяких слов угадать малейшие оттенки его настроения, а Гривен имел несколько настроений, которые были бы достойны подробного описания. Сейчас, как показалось Советнику, его господин был в приподнятом настроении.

Под таном теснились тысячи домов, превращая узкие улицы в муравейник, из которого поднимался гул множества его обитателей. То тут, то там, на всем пространстве от Лунного дворца и до видневшихся на горизонте стен города, над вершинами деревьев, словно островки в темном, волнующемся море, поднимались самые высокие здания. Даже собственный Краснокаменный дворец, порфир которого неярко горел в лучах заходящего солнца, отсюда был виден Мордайну, и он подумал о Таре, которая ждет, когда он вернется в ее объятия. Были и другие большие здания: Дворец Наследника Крови, где Эволт устраивал пирушки такого рода, что Мордайн предпочитал их не посещать, и куда Абе переносила свое хозяйство, когда Верховный Тан надолго исчезал из города; Дом Самоцветного Ремесла, башня которого появилась только этим летом и была выше всех в Веймауте (если не считать Лунный дворец). На этом величественном сооружении взгляд Мордайна задержался чуть дольше. Оно было неловким напоминанием о его недавних размышлениях насчет подъема Ремесел. Но сейчас он не позволил себе отвлекаться. У него были другие проблемы, которыми он хотел поделиться сегодня вечером со своим таном.

— Вот это вид, а, Мордайн? — вздохнул Гривен.

— Да уж, — тихо ответил Советник.

— Когда я был ребенком, в городе еще оставались такие поля, что их только на лошади можно было объехать. А фруктовых садов было столько, что яблоками кормили детей весь сезон. Теперь все ушло; кругом одни дома, рынки да мастерские.

В словах Гривена не было ностальгии, скорее, что-то близкое к восхищению. Тан продолжал:

— Мы с тобой впитали в себя этот мир. Построили место, которое притягивает к себе жизнь. Как думаешь, можно сравнить его с Дан Эйглом?

— Нет, — ответил Мордайн, не забыв добавить в голос задумчивости и некоторого осуждения. — Во всяком случае, не по виду.

— Короли Эйгла пали, потому что все еще росли. Они слишком долго не предпринимали ничего нового. Они забыли, что своих военачальников надо устрашать самыми славными победами.

Мордайн подумал, что едва ли это точная оценка падения династии Эйгл. Они пали потому, что растратили свои силы на полях сражений в Войне Порочных. И потому, что шахты на Дальнем Дайне были исчерпаны. А еще потому, что последний Король этой линии, достойный своего имени, стал марионеткой в руках на'кирима Орлана. Тем не менее можно было простить Верховному Тану его насыщенные напитками фантазии. Даже когда он пил, он обычно прислушивался к более мудрому совету, чем тот, который предлагало вино.