Карен Трэвисс - Республиканские коммандос 3: Истинное лицо

Она не знала, может быть, кто-то из них сейчас находится прямо у нее за спиной, или в ее спальне в моменты уединения.

- Я знаю все убежища, где колонисты привыкли прятаться во время сеповской оккупации, - сказала она Левету. - Зей и я тоже прятались в них. У меня остались карты.

Коммандер склонил голову набок и приложил руку к боковой части шлема, как будто слушая что-то по встроенному комлинку.

- Так, мэм, а как нам интерпретировать "вооруженное сопротивление"? Нам можно стрелять по ним, как только они откроют огонь, или мы должны подождать, пока кого-нибудь убьют?

Год назад у Этейн был бы ясный ответ, основанный на джедайском видении мира, где опасности чувствовались заранее и намерения были четко ясны: она знала, кто намерен причинить ей вред, а кто нет. Но сейчас она смотрела на войну сквозь чувства обычных людей, которые были обучены реагировать на опасность мгновенно, и чья тренировка исключала долгие размышления. Если кто-то целился в них, немедленно срабатывал защитный рефлекс. Иногда они ошибались, когда стреляли. Иногда они ошибались, когда не стреляли. Но она не собиралась ставить их жизни под угрозу, ожидая, что они смогут разобраться в ситуации так, как она. Зей может говорить все, что хочет. Его здесь нет и идти под выстрелы придется не ему.

- Если они начнут стрелять, - сказала Этейн, - стреляйте в ответ. Если они примут участие в вооруженном конфликте, они теряют статус гражданских лиц. Это их выбор.

Она уладит этот вопрос с Зеем. Если она не сможет - очень жаль. Это ее решение, и она готова принять его последствия.

Левет вызвал спидер-байк, и Этейн села на заднее сиденье. Они направились в Имбраани во главе колонны бронированных спидеров-автобусов и спидер-байков, в то время как танк АТ-ТЕ прошел вперед, чтобы высадить солдат на восточной окраине города.

- У вас есть какая-нибудь броня, мэм? - спросил Левет.

Сейчас ей было трудно надевать броню, но она не могла сказать ему, что это из-за беременности. Она откинулась назад, чтобы не вдавиться животом в броню Левета. Ее живот уже казался ей огромным, но еще никто этого не замечал.

- Да, набор бронепластин. И комлинк.

- Хорошо. Две вещи я не люблю - генералов, которые не могут связаться со мной, и мертвых генералов.

- Ладно, буду живым генералом, который слушает советы своих офицеров.

- Такие генералы нам нравятся.

И Этейн нравились клоны. Ведь на самом деле, единственное, что у них было общего - их внешность (хотя они начинали стареть всегда по-разному, сейчас она это видела) и то, что сделала с ними Республика. Во всем остальном они были личностями с полным набором свойств и привычек обычных людей, и сейчас Этейн чувствовала себя с ними как дома.

И если бы она могла выбирать, на чьей стороне быть в этой войне, она бы выбрала этих лишенных всех прав, но неизменно верных и потрясающе терпеливых искусственно созданных людей, которые заслуживали лучшего.

- Если война охватит больше планет, у нас кончатся джедаи, Левет, - сказала она, не зная, возник комок в горле от гормонального прилива или от сострадания к клонам. - Ты не можешь проехать в обход по течению реки?

- Хорошо, мэм.

Левет просигналил спидерам конвоя продолжать путь, а сам свернул влево. Скоро они пролетели мимо двух линий деревьев, между которыми река Браан образовала ледяную дорогу. Здесь Этейн впервые встретила Дармана: тогда она почувствовала присутствие ребенка во тьме, но встретилась лицом к лицу с тем, кто, как она подумала, был или дроидом, или мандалорианским наемником Гезом Хоканом. Тогда она и представить не могла, что встретила будущего отца своего сына.

"Я скучаю по тебе, Дар."

Она заметила, что в эти дни стала чаще думать о Хокане, и увидела странную иронию в том, что ее первым убитым противником был мандалорианин, и что он сражался против коммандос, которые искали утешения в бедном мандалорианском наследии. Она подумала, почему мандалориане нанимаются воевать в чужих войнах, когда они могли бы собраться вместе ради блага своего народа.

- Пятьсот метров до города, мэм, - Левет вел спидер-байк над поверхностью замерзшей реки. Из нор и щелей на нее уже не смотрели глаза гданов: для них было слишком холодно. - Вы чувствуете что-нибудь?

"Упс...". Этейн снова сосредоточилась.

- Страх... гнев... Но вам не нужен джедай, чтобы знать это.

- Мэм, меня не зря называют тактичным.

- Ладно.

Некоторые из фермеров должны быть сейчас в кантине в центре городка. В нем были подвалы; он был укреплен. Фермы здесь строились из дерева, и одного выстрела лазерной пушки достаточно, чтобы превратить такую постройку в пепелище. Те фермеры, которые не остались в кантине, попрятались в холмах, или направились в следующий населенный пункт, деревню под названием Тилсет.

- Давайте скорее закончим с этим.

Имбраани во многом не был городом. В центре его был пустырь, на котором паслись мерли и играли дети, хотя сегодня для этого было слишком холодно. Пустырь был окружен ветхими зданиями - несколько складов и магазинов, кантина, две ветеринарных лечебницы и кузница. Спидеры уже приземлились, и взвод солдат выгрузился, некоторые из них опустились на одно колено, держа DC-15 наизготовку.

Этейн спрыгнула со спидера, лед захрустел под ее ногами, и в первый раз она почувствовала, как внутри нее толкается ребенок.

"Слишком рано..."

Ей пришла в голову еще одна безумная мысль: ее сын будет расти и стареть так же быстро, как Дарман? Не сделала ли она еще хуже, пытаясь с помощью Силы ускорить развитие ребенка? Все матери в первую беременность волнуются из-за каждого толчка и приступа боли? Она чуть не упала на спидер, и Левет повернул к ней голову.

- Осторожнее, мэм.

- Я поскользнулась на льду, - сказала она. Вокруг не было никаких признаков активности, только из трубы кантины поднималась тонкая струйка дыма. Это был мир дровяных очагов и слабого технического развития. Самой современной техникой у квиилуранцев было их оружие, которое дала им Республика. - Ладно. Мы знаем их тактику и как они вооружены, потому что это мы обучали и вооружали их.

Обычная процедура - зачистить деревню, дом за домом, но Этейн хотела дать фермерам еще последний шанс ради своего душевного спокойствия, хотя она знала, что это бессмысленно. Она понимала, что это была сделка с совестью, так, чтобы потом можно было приказать открыть огонь и не мучиться чувством вины.

Она встала перед дверью кантины, держа свой световой меч. Оружие мастера Фульера по-прежнему висело на ее поясе.

- Значит, так, - объявила она. - Вы собираетесь все вместе, выходите, и мы грузим вас на транспорты, - она сделала паузу и прислушалась. - Если нет - мы надеваем на вас наручники, вытаскиваем вас и грузим на транспорты. Выбирайте. Наступила тишина, но Этейн чувствовала опасность, чувствовала, как они готовят оружие к бою, чувствовала панику людей, которые думали, что наступил их последний день.