Аарон Дембски-Боуден - Аврелиан

Он крепче сжал крозиус. Вперед, только вперед, именно оттуда с гудением исходило это болезненное ощущение чего-то живого – ослабшего, попавшего в западню и почти наверняка умирающего. Достигавший сознания безрадостный резонанс указывал на что-то вроде запертого в клетку больного животного: нечто умирало уже долго, очень долго.

Лоргар двигался осторожно, обходя покрытые пылью камни и шагая внутри скелета города. Наполненный песком ветер приносил с собой далекие голоса – нечеловеческие, вопившие на чужом языке. Возможно, ураган тоже играл – при всем знании языка эльдар он не мог разобрать выкрикиваемые в бурю слова. От попыток понять отдельные голоса остальные лишь делались громче, лишая всякой надежды сконцентрироваться.

Продвигаясь вглубь истощенного города, Лоргар перестал оглядываться на каждый полусформировавшийся образ, расслабил глаза и предоставил дразнящему ветру творить, что ему вздумается. Среди сшибавшихся порывов бури на краю его зрения стояли поблекшие шпили – чужие башни, которые с невероятным изяществом устремлялись к враждебному небу.

Примарх оглянулся назад в поисках Ингефеля и ничего не увидел.

Ингефель , — запинаясь, потянулся он своим психическим чувством, сомневаясь, преодолевает ли его зов ветер. Демон. Где ты?

В ответ шторм взвыл еще громче.

Казалось, что время утратило власть. Лоргар начинал испытывать жажду, хотя усталость и не смогла заставить его замедлить шаг на всем протяжении более, чем семидесяти часов, проведенных под нескончаемым закатом. Единственным точным свидетельством течения времени был хронометр на ретинальном дисплее, сломавшийся к концу семьдесят первого часа и ставший выдавать отклонения, на которые было невозможно полагаться. На цифровом дисплее начали пульсировать случайным образом выбранные руны, словно в знак окончательной капитуляции перед противоестественными законами этого утонувшего в варпе царства.

Лоргар вспомнил впалое, костлявое и свирепое, практически вампирское лицо Аргел Тала, когда воин заявил, что его корабль плыл по волнам варпа полгода. Для Лоргара и остальной части флота «Песнь Орфея» отсутствовала не дольше нескольких ударов сердца.

От нечего делать он задался вопросом, сколько времени пройдет в материальной вселенной, пока он находится здесь, бродя по адским берегам.

Те немногие остатки архитектуры мира-корабля, что сохранились над землей, стали жертвой эрозии, их истерли и покрыли шрамами свирепые ветры. Лоргар шел по очередному засыпанному пылью проспекту, его подошвы скрежетали по древнему камню. Быть может, когда-то это был плодородный и наполненный ксенофлорой сельскохозяйственный купол. Впрочем, возможно, что он мог оказаться всего лишь общим помещением. Лоргар пытался обуздать свое воображение, не желая, чтобы танцующие в пыльной буре очертания увели его еще дальше.

Спустя еще сто метров шарканья ногами по бесполезной почве под его сапогами начало пульсировать странное болезненное ощущение борющейся жизни. Слева и справа были лишь рухнувшие башни мертвой цивилизации.

Примарх присел и зачерпнул полную ладонь красной земли. Как и прежде, он позволил ей сыпаться между пальцев, наблюдая, как ветер уносит ее прочь. Ощущение присутствия аритмично нарастало и убывало. Лоргар сделал вдох и направил тонкий импульс психической энергии просачиваться вниз. Ответа он не ощутил. Ни малейшей дрожи сознания. Оно могло находиться в метре под землей, или же глубоко внизу, у самого ядра мира. В любом случае, оно было слабым, нестабильным, казалось неуловимым и лишь едва-едва напоминало жизнь.

Сознание пряталось, но при этом не ощущалось как живое.

Любопытно.

Он углубился дальше, принюхиваясь и выискивая, однако его ищущие прикосновения встречали лишь то же погребенное средоточие упорной пустоты.

Испытывая огорчение от неудачи, Лоргар прекратил свои неуверенные психические прощупывания, свернув восприятие до обычных чувств.

Получилось. Хотя он и проклинал переменчивость своих талантов, но все же ощутил, как нечто внизу зашевелилось, пробираясь кверху. Сущность под песком прокладывала себе путь наверх, ее холодное, словно лед, сознание ищейки пыталось взять след удаляющегося психического прикосновения.

Лоргар инстинктивно отшатнулся, содрогнувшись от рвущегося снизу ощущения отчаяния. Заскрежетав зубами, он отправил мысленный заряд, чтобы отогнать цепкую сущность – в психическом эквиваленте это было все равно, что ударить по пальцам тянущегося к спасительной веревке утопающего человека. Присутствие на мгновение ослабло, собралось с силами и снова потянулось вверх.

Оно прорвалось на поверхность: на разум примарха обрушилось грубое ощущение всплеска холодной ярости, абсолютно лишенной прочих эмоций. Пошатнувшись, Лоргар отступил от фонтана поднимающегося сознания, изо всех сил отводя прочь его неровную энергию. Когда из песка вырвалась рука, у примарха в руках уже был его крозиус.

Закрывая разум от шипящей струи бесформенной психической ненависти, он наблюдал, как из могилы в багряном песке выбирается статуя умирающего божества.

Оно не могло встать. Пытаясь подняться, существо подползло ближе, зарываясь руками в землю в поисках опоры. Но казалось, что оно неспособно стоять. Примарх смотрел, как оно ползет, и не видел на потрескавшейся броне явных повреждений хребта. Длинные космы, ниспадавшие по обе стороны ощерившейся маски смерти, выглядели сотканными из дыма. Подхваченный ветром, он струился прочь, став рабом дыхания бури.

Лоргар медленно и осторожно попятился, его подошвы с хрустом давили прах, а на лице было выражение одного лишь любопытства. Чем бы ни было искалеченное создание, его окружала физически давящая аура источаемого им гнева. Лоргар сделал еще один шаг назад, продолжая пристально наблюдать.

Невзирая на все величие бога-статуи, он явно стал жертвой какого-то сверхъестественного разложения. Вместо некогда вышагивавшей по земле великой сущности теперь ползла пустая оболочка. Прищурив глаза и вглядевшись сквозь ресницы в мерцающие остаточные изображения, Лоргар увидел сгинувшую славу. Существо, закованное в тектоническую броню, с пылающим в глазах белым огнем и сердцем, которое проталкивало магму по костям из неопалимого черного камня. Неистовое явление воплощенной ярости и священного пламени. Лоргар увидел все это сквозь круговерть песка и даже улыбнулся, когда ветер образовал вокруг существа ложное марево – очередной слабый отголосок того, что должно было быть воистину величественным.

Если бы оно могло встать, то превзошло бы ростом дредноут Легионес Астартес. Даже будучи поверженным и разрушенным, это было громадное создание, оставлявшее за собой жалкий след в пыли.