Valley - Burglars trip

- Из чего, Севочка?

- Кес! Ты газету видел?

- Ах, из этого? Предлагаешь оставить пока Томми в этой приятной для него уверенности?

- Это неправда?

- А ты уже и обрадовался.

- Дай мне хоть пять минут помечтать о том, как все могло бы прекрасно сложиться. Учитывая мое отношение к мальчишке и тот факт, что он уже взрослый.

- Взрослый?

- Ему почти семнадцать лет.

- Кес, вы тут с ума все посходили? Чему он радуется?

- Он, конечно, зря радуется, Люци, ты совершенно прав.

- Значит, неправда?..

- Если бы это было правдой, Севочка, Альба повесился бы еще пятнадцать лет назад. Так что зря ты так переполошился. Никуда ты от нас не денешься.

- Он приходил?

- Кто?

- Прекрати.

- Жертва твоего воспитания?

- Почему моего?! И никакая он не жертва.

- Я понимаю. Вырастил, что мог. Замечательный мальчик. Такой… непосредственный.

- И что ты ему сказал?

- То же, что и тебе. Мне не до ваших игр, Альба. Со своими еле управляюсь.

- Ты очень зря думаешь, Кес, что тебя не коснется его шествие к власти. Он представляет угрозу для всех.

- Я не все.

- Очень самокритично.

- Как есть.

- Это все, что ты можешь мне сказать?

- У него голова занята совершенно не тем, чем надо. Вот просто абсолютно.

- И он действительно задумал свое бессмертие?

- Мерлин с тобой, Альба, о чем ты говоришь? Достаточно взглянуть ему в глаза, чтобы понять, что бессмертья в этом мире нет.

- Так все плохо?

- Почему плохо? Это как раз хорошо.

- Сомневаюсь.

- Ну, слава богу. Хоть в чем-то ты сомневаешься.

- Он очень властолюбив…

- Нет. Он просто не видит в жизни никаких вершин, кроме этих.

- Вершин? Ну… если бы он, например, влюбился, что в его возрасте вполне естественно, то, возможно…

- Знаешь, Альба, я вот смотрю на тебя и думаю, что если бы ты сейчас влюбился, что в твоем возрасте даже более естественно…

- Но менее продуктивно.

- Зато безопасно. Так вот, я подозреваю, что если бы влюбился хоть один из вас, то все сложилось бы совсем не так… как, скорее всего, сложится.

- Не надо нас сравнивать.

- Почему?

- Потому что.

- Ерунда. Сравнивать можно что угодно. Ты ведь знаешь, чем ворон похож на письменный стол.

- У этой загадки нет решения.

- Если автор задачи не может сам ее решить, это еще не значит, что решения нет.

- Ты выяснил, как он собирается добиться успеха?

- Перебьет всех недовольных. На большее у него фантазии не хватает.

- Я про бессмертие.

- Да чушь это, Альба. Тебя не то, что надо, беспокоит.

- Меня беспокоит все, что его касается.

- Да пусть живет сколько хочет. Но жить так скучно.

- Я думаю, он найдет способ себя развлечь.

- Безусловно. И не только себя.

- Кес… а ты не мог бы… согласиться с ним сотрудничать? Хоть будем знать, что он задумал.

- Нет.

- Почему?

- Потому что он предложил мне то же самое в отношении тебя. Кроме того, я и так знаю, что он задумал. И ты тоже. Его идеи о сохранении чистой крови не могут не быть популярными. Когда ваши маги сообразят, во что они ввязались, будет уже поздно.

- Может быть, попробовать его отвлечь?

- Отвлечь? Практически нереально. Я же тебе сказал, он не знает о существовании иных вершин, кроме вершин власти.

- Послушай, Кес, я в жизни не встречал человека, которого бы более раздражало малейшее неповиновение, чем тебя.

- Это оттого, Альба, что я очень мало требую. И только когда совершенно точно знаю, как будет лучше.

- Тем не менее.

- Ну, мои дела мы с тобой обсуждать не станем. Это ты вообще к чему?

- Просто подумал… Интересно, каким ты был в его возрасте…

- Я?! Да у меня была задержка развития. Я первые лет пятьсот только тем и занимался, что за девицами бегал. Что ты смеешься?

- Просто не могу в это поверить.

- Напрасно. Ты не представляешь, какая головокружительная карьера угрожала мне при Тиберии.

- Угрожала?

- Именно. Но я успешно ее избежал с помощью одной египтяночки…

- И этот человек постоянно жалуется на память!

- Так приходится выбирать, что помнить, а что лучше забыть.

- Ты остановился на «египтяночке». Продолжай.

- Это не интересно.

- Вот так всегда.

- У меня никогда не получалась карьера, Альба. Как только начинало что-то складываться, так обязательно какая-нибудь… цыганка… дорогу перебегала.

- Или египтянка.

- Или мавританка. М-да… Занятные были времена. Не то что сейчас…

- Смеешься?

- Ни в коей мере. Расы перемешались, и стало скучно. Из этого мира уходят краски, Альба. Уходят так неотвратимо, что их присутствие стало считаться дурным тоном. Впрочем, я отвлекся. Кстати, Томми любит яркие краски. Эстетика людоеда. Никаких ограничений. Как властитель он не представляет угрозы вообще. Можешь мне поверить. Как смутьян – да. Он расплатится с вашим обществом за все.

- За что?

- За все, что вы с ним сделали.

- С кем? С обществом?

- Именно. Подгнило у вас что-то, Альба, раз такие экземпляры появляются. И подгнило основательно. А теперь уже ничего изменить нельзя. Все хорошо в свое время. Вовремя любить, вовремя повелевать, а еще желательно вовремя поумнеть… А когда все перевернуто с ног на голову, это очень плохо. А кто виноват? Уж не он ли сам? Он мальчишка, Альба.

- Он давно взрослый. И поступки у него недетские. А планы - тем более.

- Планы у него утопические. И до смешного инфантильные. Он понятия не имеет, как управлять людьми. Он просто хочет, чтобы они ему поклонялись. Ты называешь его взрослым?

- Я бы назвал его душевнобольным, но я точно знаю, что он очень умен.

- Одно другому не мешает. Больная душа вовсе не исключает выдающегося разума.

- Это ведь худший из возможных вариантов.

- Безусловно. Но он действительно ребенок. Очень во многом. Когда ты поймешь, в чем именно, ты поймешь, как он уязвим. И как с ним бороться - поймешь тоже. И как его победить. И это не сделает тебе чести.

- Не особо оптимистично, Кес.

- Да ладно тебе, не вздыхай так тяжко. Это все отвлеченные рассуждения. Я ведь наверняка ошибаюсь.

- Хорошо бы.

- Кес, он стал совершенно невыносим!

- Не надо так волноваться, Севочка.

- Тебе хорошо говорить! Не тебя же все ищут третий месяц!

- Это проблема? Давай пошлем в твой Орден приглашение. Пускай приходят. Я буду рад. И не только я.

- Не смешно.

- Зато живописно. Ты только представь насколько.

- Альбус не хочет, чтобы они знали о том, что он жив.

- Честно говоря, я его понимаю. Томми радуется как ребенок. А у него так мало радостей в его бесконечной жизни.

- Ты издеваешься? Дамблдор не поэтому не хочет!

- Это ты так думаешь. А на самом деле Альба просто широкой души человек. И ему приятно доставлять ближнему маленькие радости.

- Это он тебе сказал?!