Стивен Эриксон - Буря Жнеца

Тут она ощутила еще что-то – содрогание пластов, костей, слоями зарытых под здешним королевством. Под здешним, как и под любым другим. Боги подлые… Ведьма поняла, что уже успела вскочить. Заморгала. Увидела, как стоявший на середине двора Карса обратился к ней лицом и по-звериному сверкнул глазами. Зубы Тоблакая были оскалены.

С трудом оторвав взор от ужасного воителя, ведьма торопливо ушла под колоннаду, в коридор, по сторонам которого расположены кельи поборников. Прошла все двери, достигнув своей скромной комнатки.

Захлопывая двери, она уже бормотала слова ритуала захвата. Там, снаружи, что-то стряслось – пролилась, зашипев как кислота, кровь. Наводящие ужас события, нечто за пределами вероятного, поток новой силы…

Сердце застучало в груди. Из пола комнаты восставало привидение. Оно словно растолкало ее чары.

Ведьма вытащила нож.

«Проклятый дух. Точнее, дух проклятого мага».

Сверкающие, но едва заметные глаза уставились на нее. – Ведьма, – прошептал призрак, – не сопротивляйся. Прошу.

– Тебя не приглашали, – возразила она. – Почему бы мне…

– Мне нужна твоя помощь.

– Похоже, ты пришел слишком поздно.

– Я Цеда Куру Кан.

Семар нахмурила лоб, потом кивнула: – Слышала твое имя. Ты пал при эдурском завоевании.

– Пал? Такое заключение нужно обдумать. Увы, нет времени. Ты должна кое-кого исцелить. Прошу. Я проведу тебя к ней.

– К кому?

– К летерийке. Ее зовут Пернатая Ведьма…

Семра Дев неразборчиво зашипела. – Ты выбрал не ту особу, Цеда Куру Кан. Исцелять эту блондинистую риназану? Если она умирает – я буду счастлива помочь. Эта женщина порочит имя всех ведьм.

По незримой, опутавшей мир сети прошло еще одно содрогание.

Она увидела, как призрак Цеды вздрогнул, увидела внезапно возникший в глазах ужас.

И тут Семар Дев плюнула на лезвие ножа, метнулась вперед, проведя оружием через призрака.

Вопль Куру Кана быстро прервался: лезвие захватило духа, втягивая в себя, порабощая. Рукоять в ладони вдруг стала холодной как лед. Над острием поднялся дымок.

Она быстро добавила несколько тихих слов, укрепляющих ритуал.

И побрела спиной назад, пока не наткнулась на кровать. Ведьма упала, содрогаясь от последствий захвата. Взгляд опустился к ножу в руке. – О боги, – пробормотала она, – еще один.

Миг спустя распахнулась дверь. Карса Орлонг поднырнул под низкую для него раму.

Семар Дев выругалась и сказала: – Всегда будешь так?

– В комнате воняет, ведьма.

– Ты прошел через мои чары, словно через паутинки. Тоблакай, для такого требуется треклятый бог – а ты уж явно не бог. Готова поклясться костями каждого бедняги и дурака, которых ты убил.

– Мне плевать на твои дурацкие чары, – отвечал воин – великан, прислоняя меч к стене. Один шаг вынес его на середину комнаты. – Я знаю, что так пахнет. Духи, призраки. Это запах забывчивости.

– Забывчивости?

– Иногда мертвые забывают, что они умерли.

– Подобно твоим друзьям в каменном мече?

Его глаза стали холодными как пепел. – Они обхитрили смерть, Семар Дев. Таков был мой дар. Ответный дар – в том, что они отвернулись от покоя, от забвения. Они живут, потому что живет меч.

– Да, садок внутри оружия. Не воображай, что это уникальный случай.

Он оскалился. – Нет. Ведь у тебя есть нож.

Ведьма вздрогнула. – Едва ли в этом лезвии садок, Карса Орлонг. Просто слои железа. Свернутые особо хитрым образом…

– Чтобы сделать тюрьму. Вы, цивилизованные люди, так стараетесь исказить смыслы слов. Может, потому, что слов у вас слишком много, ни используются слишком часто и без должной причины. – Он огляделся. – Итак, ты пленила духа. Не похоже на тебя.

– Не могу возражать, – отвечала она, – ибо с некоторых пор не знаю, какова я. На кого я похожа.

– Ты однажды сказала, что не подчиняешь, не заклинаешь, а заключаешь сделки.

– Ах, ты об этом. Ну да. Если есть выбор. Кажется, что пребывание в одной компании с тобой, Тоблакай, раздавило всякую привилегию выбора.

– Ты стыдишь меня за собственную жадность?

– Это не жадность. Скорее всепоглощающая нужда в силе.

– Чтобы противостоять мне?

– Тебе? Нет, я так не думаю. Скорее, чтобы оставаться в живых. Ты опасен, Карса Орлонг. Твоя воля, твоя мощь, твоя… неуважительность. Ты представляешь собой привлекательное и устрашающее доказательство, будто путем сознательного игнорирования правил и законов природы можно избавиться от их влияния. Представь себе: само твое существования является доказательством этого тезиса… и я не могу смириться, ибо тезис отрицает опыт всей моей жизни.

– Слишком много слов. Снова, Семар Дев. Скажи проще.

– Чудесно, – фыркнула она. – Все в тебе меня пугает.

Он кивнул: – И восхищает.

– Наглый ублюдок. Думай как хочешь!

Он повернулся к двери. Поднял меч и бросил ей через плечо: – Сегуле обнажила на меня свои клинки.

Он ушел.

Семар Дев оставалась на кровати едва ли полудюжину ударов сердца. – Проклятие! – Он встала, спеша оказаться снаружи прежде, чем начнется схватка. – Черт тебя дери!

Солнце уже успело сползти к краю неба, и двор оказался в тени. Выйдя из-под колоннады, Семар Дев заметила сегуле, вставшую посредине учебного плаца – в каждой сокрытой перчаткой руке по тонкому мечу. Темные потные волосы свисали на плечи; сквозь прорези маски мрачный взор следил за Карсой Орлонгом, шагавшим по песку на встречу с ней.

На них смотрели целых двадцать поборников. Это означало, что слухи разошлись широко… Семар Дев потрясенно увидела граля Таралека Виида, а за ним Икария. «Боги! Само его имя… Джаг… все, что я слышала, что узнала. Икарий здесь. Поборник.

Он оставит от города кучу обломков. Он превратит горожан в гору расколотых костей. Боги, воззрите на него! Он встал в тени, он так спокоен, что почти невидим. Карса тоже не замечает его».

Тоблакай сосредоточил внимание на сегуле. Он обходил ее, держась поодаль. Она перемещалась как кошка, всегда оказываясь лицом к лицу.

«О, она тоже классный боец.

Но Карса швырнет ее на проклятую стену.

Если она подойдет ближе. А ей придется поднырнуть под громадный кремневый меч.

На стену. Или сквозь стену?»

Сердце бешено билось. Состояние, тревожно близкое к экстазу.

Семар ощутила чье-то присутствие и с внезапной тревогой увидела Тисте Эдур. Узнав его. Преда Томад. Томад Сенгар.

Отец императора.

«Карса, тебе не нужна эта встреча…»

Соперники сошлись в вихре движений – впоследствии свидетели так и не пришли к единому мнению, кто же пошевелился первым, как будто сегуле и Теблор действовали согласованно и притом быстрее мысли.

Когда железо зазвенело о камень – или камень о железо? – Карса Орлонг сделал нечто неожиданное.