Стивен Эриксон - Буря Жнеца

– Фир на глазах становится Старейшиной, – съязвил Удинаас. – Он прыгает в тень. Если хочешь стереть Рулада, Ханнана Мосага и весь К’риснан – благословляю тебя. Схвати Странника за горло, порви империю в куски. Преврати все вокруг в пепел и пыль. Срой проклятый континент, о Тисте Анди – а мы отсидимся в пещере. Когда закончишь, приходи нас подобрать.

Фир оскалился на Удинааса: – К чему бы ему щадить нас?

– Не знаю, – отозвался беглый раб, поднимая бровь. – Жалость?

Чашка заговорила, не выходя из – под арки входа в комнату: – Почему вы не любите друг друга? Я вот люблю всех. Даже Тлена.

– Все хорошо, – сказал Удинаас. – Нас мучит то, чем мы являемся.

Все долго молчали.

Серен Педак достигла опушки леса, низко пригибаясь, чтобы не показываться из-за чахлых стволов. На такой высоте воздух разрежен и холоден. Звезды ярко сверкают над головой, облаченный облаком пыли полумесяц низко завис над северным горизонтом. Вокруг нее слышится шепот, проносящийся по грудам сухих листьев, мертвым мхам – под пологом леса ночами царит некая порода чешуйчатых мышей. Она никогда таких не видела. Они кажутся необычайно бесстрашными – уже не одна пробегала по самым ее сапогам. Вероятно, не хищные. Тем более странное поведение.

Перед ней простерлась вырубка, шириной шагов в шестьдесят; за ней проходила дорога. Дальше до самого форта – ровная полоса из битых камней с краями острыми, даже на вид опасными для пешехода. Форт раскорячился посреди завалов; он был обнесен каменными стенами, толстыми внизу и сужающимися кверху; общая высота составляла более двух ростов человека. Имелись прочные угловые бастионы, квадратные, под плоскими крышами. На крышах расположились вращающиеся баллисты. Серен смогла различить людей, сидящих около ближайшей; головы и плечи других солдат виднелись из-за парапетов стен.

Она изучала крепость. Вдруг слева донеслось тихое лязганье оружия и лат. Серен отпрянула, когда на грязной дороге появился патруль; замерев, задерживая дыхание, выждала, пока солдаты прорысят мимо.

Еще двадцать ударов сердца… Она развернулась и пошла обратно, в разреженный лес. Почти заблудилась – вход в пещеру был простой черной щелью среди папоротников, под косыми выступами многослойного гранита. Наконец она пробралась внутрь – и наткнулась на Фира Сенгара.

– Прости, – шепнул тот. – Мы начали тревожиться. По крайней мере я, – добавил он.

Серен жестом велела идти назад в пещеру.

– Хорошие новости, – сказала она внутри. – Мы за спиной гарнизона – проход через перевал почти не охраняется…

– На дороге чары к’риснанов, – оборвал ее Сильхас Руин. – Расскажи про гарнизон, аквитор.

Серен закрыла глаза. «Чары? Возьми нас Странник, во что играет Ханнан Мосаг?» – Я почуяла у форта запах лошадей. Едва мы разорвем чары, они пустятся по следу. Всадников нам не обогнать.

– Гарнизон.

Серен пожала плечами: – Форт выглядит неприступным. По моим прикидкам, там от ста до двухсот солдат. С ними могут быть маги и не менее двадцати Тисте Эдур.

– Сильхас Руин устал быть жертвой, – сказал прислонившийся к каменной плите Удинаас.

При этих словах серен Педак обуял ужас. – Сильхас, мы не можем обойти чары?

– Нет.

Она оглянулась на Фира Сенгара, заметив на лице воина подозрение и тревогу. Он отвел глаза. «Что за разговор я упустила?» – Ты не новичок в колдовстве, Сильхас Руин. Можешь погрузить всех в форте в сон или еще что? Затуманить мозги, смутить их?

Он бросил на нее озадаченный взгляд. – Я не знаю колдовства, способного на такое.

– Мокра, – ответила она. – Садок Мокра.

– В мои дни такого не существовало. Магия К’риснана хотя и прогнила от хаоса, но мне более – менее понятна. А о твоей Мокре я не слышал.

– Корло, маг при Железном Клине – из наемников Багряной Гвардии – он умел проникать в разум, заполняя его ложными страхами. – Она дернула плечом. – Он рассказывал, что Оплоты и садки Старших почти везде были «заменены».

– Я сам удивлялся сравнительной слабости Куральд Галайна в здешних землях. Аквитор, я не смогу сделать того, что ты предлагаешь. Однако намерен иным способом успокоить всех в том форте. И добыть нам коней.

– Сильхас, там сотни летерийцев, не одни солдаты. Форт нуждается во вспомогательном персонале. Повара, поварята, кузнецы, плотники, слуги…

– А Тисте Эдур владеют рабами, – добавил Фир.

– Они меня не интересуют, – бросил Тисте Анди, пробираясь мимо Серен к выходу из тоннеля.

Удинаас тихо засмеялся. – Красный Руин разоряет землю. Запомним сказание о правой мести, свернувшей на кривую дорожку. Итак, Фир Сенгар, твой эпический квест испорчен. О чем ты теперь будешь рассказывать правнукам?

Воин Эдур промолчал.

Серен Педак колебалась. Она слышала шаги Сильхаса – зашелестели палые листья, и вскоре все стихло. Она могла бы побежать следом. Еще раз попробовать переубедить его. Но не пошевелилась. После ухода Руина ближайший лес показался молчаливым, слышалось лишь деловитое шуршание спешащих куда-то чешуйчатых мышей – казалось, их целые тысячи, и все бегут туда же, куда ушел Тисте Анди. Пот на ее коже превратился в лед. «Поглядите на нас. Мерзнем как кролики.

Но что я могу? Ничего. Да и не мое это дело. Я всего лишь опытный проводник. Цели всех присутствующих для меня не важны. Пусть преследуют свои великие планы. Меня попросили провести, вот и всё».

Это война Сильхаса Руина. И Фира Сенгара. Она поглядела на Удинааса: тот смотрел на нее от своего камня, глаза блестели, как будто раб точно понимает ее мысли, их горькие пути, вечно приходящие к одному жалкому умозаключению. «Не мое дело, Должник. Странник тебя побери!»

Уродливый, искалеченный к’риснан Вентрала поднял тощую, подобную древесному корню руку и утер пот со лба. Вокруг мерцали свечи – безнадежное призывание Сестры Тень – но казалось, что кольцо тьмы наползает на маленькую комнату со всех углов, неумолимо, как прилив.

Он проснулся звоном ранее. Сердце тяжко бухало, дыхание стало судорожным. Лес к северу от крепости кишит ортенами, чешуйчатыми тварями, встречающимися лишь на этом перевале. Со дня приезда в форт он видел едва полдюжины – их приносили коты, которых держат летерийцы. Коты хорошо знали, что ортены ядовиты, и не ели их, а только с удовольствием с ними играли. До смерти. Ортены не любят лес и мягкую землю. Они живут среди скал. Но сейчас они заполонили лес, и к’риснан почти телесно ощущал их присутствие – шевеление, отдающее жаждой крови.

К лицу ли ему корчиться в комнатке в испуге перед тварями, которых можно раздавить пяткой? Нужно побороть неуместную панику… Слушайте! Он не слышал ничего от окруживших форт дозоров. Никаких тревожных криков.