Анатоль Нат - Приключения блудного барона.

Вся необычность данной ситуация начинала доставлять ему удовольствие. Да и по лицам едва сдерживающих ухмылки егерей, было отчётливо видно, что и они не прочь поразвлечься подобным дурным образом. Исколесив вдоль и поперёк чуть ли не всё Приморье, ни с чем похожим никто из них до сих пор не встречался.

Чтобы там где ни происходило: что в городе, что рядом с ним, что на трассе, но кабатчик везде в Приморье был лицо неприкосновенное. Соответственно поэтому же и страшно наглое, хамоватое, ведущее себя порой с такой откровенной наглостью и высокомерием, что иной раз было проще вообще с ними дел не иметь, чем останавливаться в таких трактирах перекусить, или заночевать.

Тронуть же хама в лице кабатчика было, откровенно говоря, для виновного чревато самыми тяжкими последствиями. Это грозило всеобщей обструкцией и неприятностями в деловых отношениях с иными торговцами.

По негласному договору, территория кабаков была нейтральной во всех смыслах. А следовательно и защищённой от всех посягательств.

Здесь заключались сделки и проводились расчёты. Здесь отдыхали, набирались сил, лечились и просто пережидали время все у кого были средства заплатить за койку. Многие из тех, кто потом встречался на лесных тропах в жестокой сече, здесь спокойно обедали за соседними столами и пили чуть ли не на брудершафт друг с другом. Что отнюдь не мешало им потом со спокойной совестью резать друг другу глотки уже где-нибудь за городом.

Однако в этом, более западном краю, ситуация с кабатчиками похоже была совершенно иной. Видимо близость Западных Баронств накладывала здесь отпечаток на отношения хозяин заведения — постоялец. И отнюдь не в пользу хозяина.

Похоже, что здесь в этом городе уже кончалась вольница и анархия торговых трасс Приморья и начиналась территория права баронов, где последние обладали безраздельным правом на произвол, абсолютно исключённый для всех остальных.

Этим можно было воспользоваться и не платить за ущерб, причинённый ими заведению в своё прошлое посещение, но уж больно было противно чувствовать себя хамом, которому всё позволено, уже в силу одного только своего происхождения. Или того, что твой кошелёк намного толще чем у соседа.

Тем более, что ни Сидор, ни егеря, которые сейчас с откровенной насмешкой изображали из себя разгневанную свиту недовольного чем-то местного барончика, ни с чем подобным не страдали ни от рождения, ни приобрели заблаговременно потом.

Было огромное желание немного развлечься. Но всё удовольствие поломал Сидор, которому бледная физиономия перепуганного до смерти кабатчика стала неожиданно настолько противна, что он поспешил прекратить издевательство над беднягой.

— Ладно! — мрачно оборвал он готовых поразвлекаться егерей. — Можешь не говорить чего такой бледный и так ясно.

Никто тебя ни бить, ни имущества твоего лишать не собирается, так что за свою шкуру можешь не беспокоиться. Ничего с ней не случится.

Собственно я пришёл с тобой рассчитаться по долгам за прошлое проживание. В прошлый раз мы съехали так быстро, что за номер так и не заплатили, да и лошадушек из твоей конюшни свести пришлось, когда сматывались.

Ты уж извини, — мрачно проворчал он. — Но так получилось.

Так что, вот тебе шестьдесят золотых за лошадей, по ценам местного рынка, и ещё пару за номер, который просто не успели проплатить.

Казалось, кабатчика в этот момент хватит удар, настолько он был ошарашен необычной новостью. Похоже, что если он чего и ожидал, то прямо противоположного. Да и сам Сидор прекрасно понимал, что его поведение совершенно выпадает из норм и манеры ведения дел всех местных дворян, принятое в этих краях.

Но уж больно противно было вести себя соответственно местным правилам, когда одно только баронское звание давало любому ничтожеству неограниченные права, без каких-либо обязательств перед кем-либо.

И можно было даже не гадать, чего это кабатчик так себя повёл. Любой дворянин, случись оказаться ему на его месте, не только бы не стал выплачивать кабатчику убытки, нанесённые тому его посещением, но и постарался бы стребовать с кабатчика ещё и денег за якобы полученный им в его трактире моральный ущерб.

Подобная практика была широко распространена в Западных баронствах и княжествах. Поэтому причины подобного поведения хозяина местного трактира были для него яснее ясного.

Глядеть на его растерянное лицо было откровенно противно.

Отсчитав свой должок, и даже не взглянув на потерянно мнущегося перед ним кабатчика, Сидор быстро покинул трактир.

Глядеть на растерянное лицо трактирщика было откровенно противно. Да и дела не ждали.

Помимо дел с трактирщиком и с банком, у Сидора в этом городе было ещё одно дело. Следовало немедленно занять ту горную полуразрушенную усадьбу, через которую они в первый раз попали по эту сторону гор, дабы обеспечить охрану прохода. С противоположной стороны, вход в подземный проход был тщательно замаскирован, проще сказать — завален оползнем, и его, даже зная где он находится, найти было практически невозможно.

Здесь же, картина была совсем иная. Вообще было удивительно что столько лет пустующую усадьбу до сих пор так никто и не занял. А уж то, что про ход на противоположную сторону гор никто из местных так ничего и не узнал, вообще было за гранью сидорова понимания.

Столько лет простоять брошенной? Да чтобы никого не заинтересовать?

Хотя, учитывая засушливость местного климата и заброшенность этих мест, можно было бы и сообразить, что при отсутствии воды в округе, она оказалась совершенно никому не нужна. Странно, но вполне объяснимо.

Поэтому, не откладывая дела в долгий ящик, Сидор по быстрому смотался с парой десятков егерей в свою разрушенную усадьбу, и оставил там специально подобранный десяток парней, в прошлом имевших хоть какое-то отношения к строительству. Выдав на прощанье детальнейшие указания кому и чем заниматься, сам он с чистой совестью вернулся обратно к своим делам в городе.

Которые, впрочем тоже много места не заняли. Всё-таки столь мощный отряд, что привёл с собой в город барон де Вехтор, показался местным достаточно внушительной силой, чтобы отделение банка "Таможенный кредит" с этого дня прекратило своё существование в этом городе.

Созданное, как оказалось, исключительно под функцию сохранения получаемых с перевала процентов баронов де Вехтор, как учредителей, отныне оно лишилось главной своей функции. И денег. Барон на прямую решил обратиться в Совет перевала с просьбой о прямых отчислениях лично ему. В чём и известил руководство отделения, фактически поставив крест на их дальнейшем существовании.

— "Уроды, — мрачно он выругался про себя. — С такой разношёрстной компанией, что я привёл сюда, у нас в городе никто бы и разговаривать не стал, — думал Сидор, глядя как из подвалов банка ему в тачанку перетаскивают мешочки с золотом. — А на все угрозы, послали бы прямым текстом по известному всем адресу. Здесь же их прямо трясёт от страха.