Александр Бруссуев - Не от мира сего

За плечами лива сплошной шевелящейся кучей силились пробиться враги, числом, поистине — легион. Михаил дернулся, было, на помощь, но Стефан его удержал.

— Мы пришли сюда за другим, — прошептал он, пытаясь вспомнить цель их визита.

— Надо помочь, — удивился боевой поп. — Илейко долго не выдержит.

— Сейчас, сейчас, — морщил лоб хунгар. — Так, так, так.

Он закрыл на миг лицо руками, и, вдруг, резко одернув их, вскричал:

— Нам нужен всего лишь ответ! Лишь ответ!

Его услыхали. Неисчислимое множество голосов завыло:

— За все вопросы есть плата! Плата! Тогда ответим! Ответим!

— Наша плата в том, что позволили вашей своре посмотреть, что такое жизнь человеческая! — сказал Стефан. — И даже поучаствовать в ней!

— Да! — прокричал Миша и потряс кулаком. Ему тоже хотелось что-нибудь сказать. — Взаправду!

Наверно, слова произвели какой-то эффект. Во всяком случае, давление на руки и плечи лива уменьшилось и даже прекратилось вовсе. Он, не решаясь расслабиться, продолжал, тем не менее, сидеть в позе креста. Сдерживать напор адского войска, практически без помощи ног, было нелегко.

Что удивительно: свечи продолжали гореть, как ни в чем не бывало, только иногда изрядно коптили, когда рядом пролетал особо рьяный бес, то ли спешивший получить в харю, то ли уже получивший.

— Как вылечиться Илейке? — собравшись с духом, прокричал Стефан. Он воспользовался относительной тишиной, наступившей также внезапно и лишь изредка прерываемой далекими свистами, будто кто-то собаку подзывал.

— Да! — вторил ему поп. — Как вылечить Илейку?

Еще не стих его голос, как что-то словно с разбегу ударилось в лива. Он даже сдвинулся на скамейке и весь склонился к земле. На сей раз его бороло нечто крупное и, в то же самое время, меньшее числом. Руки Илейки начали уступать, двигаясь медленно, но неудержимо — пядь за пядью навстречу друг другу.

Не успели поп с хунгаром что-то предпринять, только посмотрели озадаченно друг на друга, как лив с резким выдохом, заваливаясь на живот, произвел дланями кругообразные движения. Так иногда изображают мельницу.

Он упал, раскинув руки, и даже протащился немного вперед. Протащился так, словно, боже мой, его что-то влекло за собой. Стефан дернулся назад и попытался боковым зрением углядеть причину. Точно так же повел себя и поп. Они, конечно же, увидели то, что невозможно разглядеть прямо.

Уперев мохнатые ноги в землю и помогая себе руками, на двух бойцов двигались здоровенные существа. По облику они были подобны людям, но людьми быть не могли. Яйцеобразные головы, абсолютно лишенные каких бы то ни было волос, украшались тонкими кроваво-красными губами и горевшими зловещим рубиновым светом глазами. Они дружно скалились, не произнося ни слова, и изо всех своих нечеловеческих сил тянулись к двум замершим бойцам. Да, с такими не подерешься, оторвут голову и не поморщатся.

Эти твари уже давно выполнили бы свою почетную миссию, но им что-то очень мешало. Причем, настолько сильно, что продвигались они вперед почти незаметно, но все-таки продвигались. С оскаленных губ капала едкая слюна, распространяя вокруг запах серы. Монстры очень старались, но их сзади держал распростершийся на земле Илейко.

Стефан на долю мига даже удивился, как же он их держал? Потом, приглядевшись в сторону, понял: за хвосты. Или, быть может, за … Нет, все-таки за хвосты.

Твари не пытались никак освободиться. Или у них ума на это не хватало, или они не могли отвлекаться на что-то другое, кроме своей почетной миссии: разорвать на кусочки рыцаря и попа. Лишь только проскрежетали в один момент:

— Гуще мажь, Гущин!

— Я не Гущин! — дико заорал Илейко, подняв голову от земли, и даже начал наматывать на кулаки бесовские хвосты.

— Ответьте нам! — снова прокричал, теряя терпение Стефан. Он уже пожалел, что не взял с собою хотя бы палицы, освященной вражеской кровью. Тем не менее, рыцарь уже был готов броситься на тварей в рукопашную: ай, будь, что будет.

— Топор! — внезапно сказал ему поп. — Все дело в топоре.

— Это как? — удивился хунгар.

— Как, как? — возмутился Миша. — А вот так — сам смотри!

Стефан отвернул голову от Илейки и сразу же обратил внимание на посторонний предмет, который не должен был бы быть частью человека. Обычно топоры носят в подвязанном виде где-нибудь на поясе или в заплечном мешке. Но Илейко носил его в спине. Как какой-нибудь государев стражник во время беспорядков. Но в отличие от последних, как правило, достаточно мертвых после этого, лив был жив и не выглядел больным больше, нежели утром минувшего дня.

Вот топор казался подозрительным. В самом деле, он не был частью реальности. Во всяком случае, наблюдать его можно было, только старательно отвернувшись и делая вид, что смотришь куда-то вдаль.

— Миша! — закричал Стефан. — Отвлекай бугаев!

Поп, без дальнейших объяснений поняв, что от него требуется, прыгнул демонам в объятья. Те дружно попытались вцепиться в него, но Миша так же легко отпрыгнул. А бесы чуть попятились назад, влекомые за хвосты (все-таки хвосты!) Илейкой.

Стефан сделал обходной маневр за пределами световых пятен от свечек и зашел ливу за спину. Действительно, призрачный топор имел место быть воткнутым в позвоночник в районе поясницы. Хунгар, недолго думая, попытался ухватиться за рукоять, но с таким же успехом можно было поймать солнечный зайчик. Топор в руки не шел, хоть тресни. Он не был действительностью, но все-таки был!

Удрученный Стефан вернулся к попу, который, забавляясь, показывал неприличные для бесов жесты, а именно: он крестил воздух перед собой и перед их мордами, изображал махание кадилом и даже полушёпотом пропел "Отче наш". Бесы отчаянно бесились.

— Попробуй ты, — сказал ему хунгар и, когда Миша повторил обманный маневр рыцаря, скрывшись во тьме, широко размахнувшись, ударил ближайшего к нему монстра подхваченным у перевернутой скамьи деревянным дрыном. Тому это не понравилось, хотя дубина прошла сквозь голову твари, как сквозь туман. Через некоторое время вернулся обескураженный поп и без обиняков приложился колом по начавшему терять свою былую активность бесу. Стало понятно, что и ему не удалось извлечь посторонний предмет из спины товарища.

Оба, поп и рыцарь, использовали свои дубины, как могли, с наибольшим эффектом. Они, нанося ими удары с обеих сторон по жутким мордам, удивлялись, каким же образом Илейко может сдерживать рвущихся тварей — резонанс от встречи с чуждыми этому миру образами все так же оставался минимальным.

— Эх, сюда бы осиновые колья! — сокрушался Миша.

— Ага, или серебряные! — соглашался Стефан.

Илейко уже не накручивал вражьи хвосты — он лежал, уткнувшись лицом в землю, и ему явно было не до драки.