Александр Бруссуев - Не от мира сего

Крепость с наскоку двум человекам не взять — это и ежу понятно. Рыть подкоп, чтобы проникнуть внутрь — все лето пройдет, разве что кого-нибудь из населения острога задействовать. Остается самый верный способ — пожар. Но вряд ли найдется начальствующий элемент, который вместе со своими подчиненными будет тупо смотреть, как огонь уничтожает вверенное ему имущество. Это на пламя чужого костра можно смотреть бесконечно. Присутствующий при обсуждении еж снова согласно кивнул своей остроносой мордочкой. Итак, сооруженный посреди леса на берегу речки острог практически неприступен. Стало быть, выход один — уйти восвояси. Все, еж больше был не нужен, и его прогнали пинками, забыв про колючки.

Но на следующий день уехал только Илейко на своей Заразе, да и то недалеко: до ближайшей деревни Лумбуши, точнее — до стоящей на отшибе, как водится, кузни. Кузнец, нервный и недовольный, даже получив задаток в виде гроша, не порадовался. Оно и понятно — людики — самые мрачные ливонцы, каких только можно отыскать на Севере.

Тем не менее, он старательно и качественно выполнил заказ в кратчайший срок. Илейко расплатился, забрал все требуемое ему и отправился обратно в сторону "замка" Соловья. С угрюмым кузнецом расстались сдержанно, ни тот, ни другой не изобразили на лице улыбки. Наверно, в этих местах так было принято.

Сампса в условленном месте тоже не сидел, сложа руки. Он построил такую штуку, которая могла метать короткие толстые стрелы, подобные арбалетным болтам, на большое расстояние. Собственно говоря, это и был арбалет, только на раме и с регулируемым углом полета болта. Построен он был без всяких изысков, что называется — на скорую руку, но сбит крепко. Для нескольких выстрелов вполне достаточно, а на большее он был не нужен.

Суоми поделился с Илейко частью своего арсенала. Меч оставил себе, а толстый и узкий скрамасакс любезно предоставил во временное пользование. Большая толщина клинка позволяла не только наносить мощные колющие удары, способные пробить кольчугу, но и, возможность использовать для парирования ударов противника. Ножны клинка были сделаны из оленьей шкуры и богато украшались бронзовыми орнаментированными накладками, некоторые из которых были посеребрены. Почетный ножик.

Ни кольчугу, ни шлема решили не задействовать. Главный козырь — скорость, поэтому ничто затрудняющее движение не должно было отвлекать от маневренности, даже в ущерб безопасности. Копье тоже осталось не у дел. Сампса клялся, что его ему лично подарил конунг Норвегии Олаф Трюггвассон, который славился, в частности тем, что он рубил одинаково обеими руками и метал сразу два копья. На противоположном конце древка крепился металлический вток, чтоб можно было воткнуть копье в землю. В самом деле, не острием же в почве держать, да и дополнительное колюще-жалящее приспособление никогда не будет лишним.

Словом, с оружием разобрались. Костер не разводили, а залегли спать с наступлением темноты. На сей раз не пытались как то обезопасить себя от хищных тварей, полагая, что по соседству с Соловьем никто прочий не уживется. Периодические вопли с самой высокой башни распугали все зверье в округе. Понадеялись на чутких лошадей и уснули спиной к спине.

Все следующее утро Илейко провел в настройке гигантского арбалета, шлифовал толстые стрелы, тщательно балансируя каждую. А Сампса принимал водные процедуры.

Поднявшись вверх по течению реки, он разделся донага, уложив в кожаный мешок всю свою одежду вместе с инструментом. Теперь важно было погрузиться в воду так, чтобы его не было видно. Трубка из стебля старого лопуха была не в счет. Она как раз должна была быть все время на виду, кто на нее, одинокую, внимание обратит? Плывет себе стоймя и плывет.

Одна стена острога тянулась вдоль берега реки, но не она представляла цель купания в холодной весенней воде. Дело в том, что к ней как раз и примыкала стена, бывшая самой короткой. Лихая неправильная семиугольная форма всего строения подразумевала разные по своей длине стороны. Зачем Соловью понадобилось так экспериментировать?

Сампса чуть не лишился дыхания, когда в предутреннем тумане залез в воду. Это надо было очень любить здоровый образ жизни, чтобы загнать себя в ледяную купель в то время, когда большая часть народа еще нежится в постелях под толстым слоем теплых шкур. Прицепившись к крепкому заранее приготовленному дрыну, суоми поплыл по течению, не забывая время от времени дышать через выставленную трубку и считая про себя цифры. Именно концентрация на счете помогла ему отвлечься от холода и не окоченеть окончательно.

Когда же он добрался, наконец, до самой магической цифры, заранее определенной вычислениями, то позволил себе зацепиться ногами за дно и осторожно поднять голову: так и вышло — он подплыл к стене, практически в мертвой смотровой зоне, и теперь течение отчаянно пыталось тащить его дальше. Вообще-то со стены его легко можно было рассмотреть, но кто же из часовых пялится в реку? Если изначально подразумевалось по семь человек, чтобы обозревать каждый свой сектор со своей башенки, то потом их количество сократилось до одного, который поместил себя в самой высокой дворовой постройке. Той, откуда постоянно кто-то орал нечто нечленораздельное. Да и маленькие, чисто декоративные угловые башни — суки, как их прозвали, не позволяли сторожам заниматься непосредственно сторожением. Им приходилось контролировать себя, чтобы ненароком не вывалиться.

Словом, охранник смотрел на прилегающую дорогу, что было гораздо интереснее, или смотрел сны — без разницы. Сампса вылез к стене сам, да еще и выволок с собой дрын, никого не потревожив. Разве что хариусов, которые начали, было, примеряться, как бы кусить кое-что, что просто напрашивалось, чтобы вонзить в это кое-что свои мелкие острые зубы.

Суоми на полусогнутых прокрался к стене, дрожа всем своим телом. Со стороны он, наверно, мог показаться настолько синей пьянью, что цвет кожи должен был восприниматься буквально. И на что только зарились в воде вредные хищные рыбины!

Как и предполагалось, появление чужака у самой маленькой стены цитадели не вызвало никаких возражений, как со стороны охранников, так и со стороны прочих заинтересованных лиц. Сампса дрожал, как осиновый лист, не сразу справившись с узлом кожаного мешка. Зато потом, облачившись в сухое и теплое белье, он моментально вспотел. Но времени прислушиваться к термическому режиму своего организма не было.

Он вытащил из запасника ручной, даже можно сказать — кистевой, коловорот, похожий на штопор для винных бутылок в прогрессивной Европе. Сделанный по специальному заказу, он наиболее соответствовал для проделывания дырок в деревянных поверхностях. Например — в венце крепостной стены. Примерившись, Сампса сначала установил дрын так, чтобы он упирался в верхний венец над тем, с которым он намеривался слегка поработать. К этому делу он подошел очень тщательно, убедившись, что деревянный кол надежно уперт в землю и в случае чего не съедет в сторону.