Дэн Абнетт - Сборник рассказов на 15-летие Black Library

Центурион вытащил предмет из холщевого мешка на бедре и почтительно протянул его нам. В тусклом свете зари из-за огромных пальцев смотрели пустые глазницы, гладкая кость была отполирована почти до блеска.

— Все легионеры участвуют в Состязании. Правила просты — первым собрать тысячу черепов.

По группе пробежался возбужденный рокот. Один неофит поднял руку.

— Милорд, что мы выиграем?

Грунер пожал плечами. — Неизвестно. Никто еще не приблизился достаточно близко.

Когда он заботливо положил череп на место, я осторожно поднял руку.

— Милорд… где нам достать черепа?

Татуированный гигант заревел от хохота, привлекая внимание других легионеров и неофитов, ставших свидетелями моего первого унижения.

Несколько раз судорожно моргнув, я избавляюсь от воспоминания. Мои чувства вернулись. Я взвалил огнемет на плечо и ускорил шаг.

Дорога под ногами ненадежна. Кровь, которая прежде свободно текла по плитам, теперь замерзает из-за стремительно падающей температуры скалатракской ночи. Доспехи павших покрывает изморозь, а там где поработало Дитя Кровопролития, их отмечают более темные пятна киновари.

Я определенно не сталкивался с таким холодом. Это не глубокий холод тундры на Гедрене V, и не ледяные бури, которые вычищали горные дороги на Текели. Этот холод обжигает и кусает. Холод, который грозит похитить внутренний огонь.

Но не у меня.

Победа или смерть. Сыны Агрона никогда больше не проиграют. Я не позволю. Наши враги падут, или же вместо них мы предложим Кхорну себя.

К западу, в темноте раздается вой очередной звуковой атаки. Мои ботинки скользят по обломкам, когда я иду обратно на звук, внутри меня снова поднимается ярость. Фулгрим возможно бросил их, но его ублюдочные дети заплатят за…

Я слишком поздно заметил засаду. Время замедляется.

Тени вокруг меня взорвались вспышками болтерного огня, снаряды рвутся и пробивают осколками плоть моей обнаженной руки. За миллисекнуды до прыжка я насчитываю трех стрелков и еще одну укрывшуюся фигуру.

Пистолет оказывается в моей руке до того, как я отрываюсь от земли, и вспышка раскаленной плазмы испаряет голову ближайшего нападавшего. Мимолетное сожаление из-за потери черепа. 1303.

Шальной снаряд бьет в мой нагрудник, меняя направление моего прыжка и вынуждая меня убить спрятавшегося воина спонтанным обратным ударом. Я разворачиваюсь, чтобы разрубить болтер третьего, после чего опрокидываю его бессознательное тело на землю и швыряю Дитя Кровопролития влево. Цепной топор вонзается глубоко в горло последнего легионера, и артериальная кровь бьет в сводчатую крышу аркады. 1305.

Ярость стихла. Я стою над распростертым воином, который шарит рукой в поисках оружия.

Слова. Гнев. Его лицо знакомо мне.

Грунер.

Он лежит среди тел наших павших братьев и говорит о безумии и предательстве. Он проклинает меня, чемпиона-берсеркера, который будет терзать свой Легион вновь и вновь.

Воспитатель щенков. Кто ты такой, чтобы сомневаться во мне?

Я первым взобрался на стены Императорского Дворца. Последним покинул Терру, при взятии Львиных Врат мое тело было изнурено убийством одного миллиона слуг Императора. Никто и никогда не превзойдет мой счет.

Состязание закончено. Я победил.

Причина, по которой нас победили — слабость других. Слабость в других легионах, и нашем собственном. Если это все, что осталось от чести Пожирателей Миров, тогда я рад, что меня называют их предателем.

1306.

Переводчик: Voss

Останется только прах. Прах и пустота. Я не знаю, кто я. У меня было имя, но оно исчезло. Я — ничто. Я заперт в темноте, без конца падая сквозь разбитые воспоминания.

Я помню синее. Синим было небо, исполосованное красным огнем. Я чувствовал запах дыма. На горизонте были пирамиды. Из трещин в их стенах вырывался огонь. Мертвые скользким ковром устилали землю. Среди тел стоял воин, его серый доспех забрызган, рот открыт, как у тяжело дышащего пса. Его зрачки — черные дыры в янтарных оболочках. Кровь пульсировала в моих венах, ревела в ушах. Я бежал, стреляя на ходу, каждым шагом вдавливая мертвых в кровавую грязь. Оружие в моих руках дрожало с грохочущим ритмом. Серый воин зарычал и прыгнул мне навстречу. Снаряды попадают в землю вокруг него, выбивая красные воронки в мертвой плоти позади его ног. У него топор с обухом из черного железа и шириной с грудь человека, режущая кромка изогнута, как улыбка черепа. Я помню свист этого оружия в воздухе. Топор ударил в мой бок. Он вошел глубоко. Я помню боль, яркую как звезда и холодную как лед. Я истекал кровью, красная жидкость бежала по красному доспеху, по золоту, сочилась на землю. Я поднял глаза, когда воин выдернул свой топор. С лезвия капала кровь. Она блестела на солнце, багровая на фоне синего неба. Тогда я свалил его, я стрелял в него, пока он не превратился в разбитый доспех и куски мяса. Я убил его, прежде чем смерть смогла забрать меня. Я помню, что чувствовал в этот момент гнев и удовольствие, но не знаю почему.

Воспоминание исчезает. Я снова один. У меня есть форма. Она человеческая, но я — пуст. Я всего лишь очертания. У меня есть руки, но я не могу прикоснуться. У меня нет рта, но я кричу с тех пор, как началось мое падение. Я хочу дышать, но не могу. Я не могу вспомнить, как это делать; только то, как тонуть в бездне, тонуть, не опускаясь на дно.

Время идет. Я чувствую его ход, подобный ветру, хоронящему в песке статую.

Когда-то у меня было имя. Оно — эхо, исчезающее, но не полностью, всегда за пределами слышимости. Когда-то я был плотью, но она исчезла.

+Гелио Исидор+

Голос приходит ко мне из черной ночи. Я знаю это имя, но не помню почему.

Я помню огонь. Он был абсолютно белым, цвета ядра солнца. Он грянул с черного неба и преобразовал меня. Я упал на руки и колени. Земля подо мной — красная пыль, цвета ржавчины, цвета высохшей крови. Боль, более жгучая и резкая, чем любая рана, наполнила меня. Я не мог видеть; огонь сначала лишил меня глаз, потом языка, прежде чем я смог закричать. Внутри доспеха вздулись мышцы, давя на металл. Огонь горит во мне, покрывая волдырями мою кожу. Я чувствовал, как на моем теле открываются рты, тысячи ртов с острыми зубами, каждый бормочет мольбу остановить боль. Огонь прошелся по моему телу, как руки сквозь жидкую глину. Я задыхался, словно утопая в песке. Ядовитое прикосновение паники сожгло мою плоть. Я не мог дышать. Я не мог двигаться.

Все остановилось. Словно бритвой провели по памяти, жесткой линией отделили меня от всего, что было раньше.