Йен Макдональд - Дорога Отчаяния

— Доброе утро, госпожа Тенебра, — сказала Мария Квинсана, энергичная и профессиональная в своем зеленом пластиковом облачении. — Дело или удовольствие?

— Дело, — сказала Женевьева Тенебра. Она поставила сосуд биоподдержки на хирургический стол. — Это ребенок, которого сделала для меня Сердце Лотиан. У нее не было времени, чтобы имплантировать его, но говорят, что вы тоже можете это сделать.

Операция заняла десять минут. После чая с карамельками Женевьева Тенебра проскользнула домой, к своему бесполезному, ничтожному мужу. Чувство вины ушло, сноровисто ампутированное инструментами Марии Квинсана. В кармане ее юбки лежал пузырек иммуносупрессанта, благодаря которому она сможет избежать выкидыша; ей казалось, что она уже чувствует, как украденное дитя толкается и извивается в ее матке. Она надеялась, что у нее будет девочка. Она раздумывала, как сообщить об этом мужу. Смешное, наверное, у него сделается лицо.

Раэл Манделла опасался, что его дети вырастут дикарями. Три года они, невинные и невежественные, как цыплята, носились туда–сюда по всему маленькому городку. Это был весь известный им мир, широкий, как небеса, но такой компактный, что гиперактивный трехлетка мог обежать вокруг него меньше, чем за десять минут. Близнецов никогда не занимал факт существования мира, небес, и даже мира за пределами небес — богатых людьми и историей. Поезда, появляющиеся в облаке пара через неопределенные промежутки времени, приходили откуда‑то и куда‑то уходили, но мысли об этом «где‑то» были раздражающими и неудобными. Им нравился их собственный мир — маленький и уютный, как стеганное одеяло. Тем не менее Раэл Манделла настоял, что они должны получить знания и о других мирах. Этот процесс назывался «образование», и он предусматривал принесение утренних часов, которыми можно было распорядиться с гораздо большей пользой, в жертву доктору Алимантандо, который был хорошим человеком, но не слишком хорошим лектором, или господину Иерихону, знавшему обо всем столько, что это нагоняло страх, или маминой книге с иллюстрациями, повествующей о тех днях, когда РОТЭК и Святая Катерина создавали мир, по которой они учились читать.

Лимаал и Таасмин оставались восторженными дикарями. Они предпочитали проводить время, превращая жизнь жирного Джонни Сталина в ад с помощью грязи, воды и дерьма или оттачивая акробатическое искусство на фермах насоса. Тем не менее Раэл Манделла был тверд в своем намерении не допустить превращения своих детей в согбенных рабов лопаты, тупых, как старые башмаки. Они должны добиться того, чего не удалось ему. Мир должен стать их игрушкой. Он пытался привить им страсть к образованию, но даже Генетический Образовательный Театр Сердца Лотиан оставил их равнодушными. Ничто не могло повлиять на них вплоть до того дня, как город посетил Адам Блэк и его Странствующая Чатоква и Образовательная Экстраваганца.

В ночь перед прибытием знаменитого антрепренера восточный горизонт осыпали серебряная и золотая пыль фейерверка. Дорога Отчаяния не могла усомниться в том, что вскоре произойдет событие величайшего значения. Следующим утром поезд вне расписания подкатил к самодельной станции Дороги Отчаяния и свернул на запасной путь, указанный Раджандрой Дасом, неофициальным начальником вокзала. Он стоял здесь, изрыгая пар и энергичную музыку, звучавшую из смонтированных на локомотиве громкоговорителей, пока люди собирались, чтобы посмотреть, что происходит.

— Странствующая Чатоква и Образовательная Экстраваганца Адама Блэка, — прочитал Раджандра Дас броскую красно–золотую афишу, украшавшей подвижной состав. Он сплюнул в пыль. Музыка играла. Время шло. Воздух раскалялся. Люди начинали уставать от ожидания и жары. Женевьева Тенебра почти теряла сознание.

Внезапный рев фанфар, сопровождаемый фонтаном пара, заставил всех подпрыгнуть.

— Дамы и господа, мальчики и девочки, единственный и неповторимый… Адам Блэк! — прогрохотал странный механический голос. От дверей вагонов опустились лесенки. Высокий, стройный, элегантный мужчина выступил вперед. Он был одет в темное долгополое пальто и брюки с настоящими золотыми лампасами. Шею его охватывал черный галстук–шнурок, а на голове красовалась огромная широкополая шляпа. В руке он сжимал золотой набалдашник трости, а глаза его сверкали, как гагаты. И — разумеется — у него были тонкие, будто нарисованные усики. Было невозможно представить, что это может быть кто‑то, кроме как сам Адам Блэк. Он выждал достаточное время, чтобы каждый хорошенько рассмотрел его. Затем он закричал:

— Дамы и господа, перед собой вы видите совершенное в своей полноте хранилище человеческих знаний: Странствующую Чатокву и Образовательную Экстраваганцу Адама Блэка. История, искусство, наука, природа, чудеса земли и небес, диковины наук и технологий, истории о странных местах и далеких землях, где волшебство рутинно — все это здесь, внутри. Узнайте из первых рук о великих достижениях РОТЭК с помощью Патентованного Оптикона Адама Блэка; послушайте истории Адама Блэка о тайном и воображаемом со всех четырех четвертей планеты; подивитесь на последние научные и технологические разработки; испытайте изумление перед поездом — да, этим самым поездом, который сам собой управляет по собственному разумению; воззрите, потрясенные, на дамблтонианцев — полулюдей, полуавтоматов; проникните в тайны физики, химии, философии, теологии, искусства и природы: весь этот рог изобилия древней мудрости, дамы и господа, может стать вашим; вашим за пятьдесят сентаво, да! пятьдесят сентаво или их эквивалент в любых товарах на ваш выбор; да, дамы и господа, мальчики и девочки, Адам Блэк представляет свою Странствующую Чатокву и Образовательную Экстраваганцу! — Изящный денди ловко пробарабанил кончиком своей трости по борту красно–зелено–золотого вагона, а локомотив выпустил пять колец пара, одно через другое, и исполнил марш с такой громкостью, что уши заложило.

Адам Блэк распахнул двери в свою страну научных чудес и едва не был сбит с ног Раэлом Манделлой и его упрямыми детьми, возглавившими гонку за знаниями. Тайны физики, химии, философии, искусства и природы не волновали Лимаала и Таасмин Манделла. Они зевали перед дамблтонианцами, полулюдьми, полуавтоматами. Они скучали, когда компьютеризованный поезд, обладающий собственным разумением, пытался вовлечь их в беседу. Они болтали и хихикали в процессе иллюстрированной лекции Адама Блэка о чудесах света. Однако от великих достижений РОТЭК, предъявленных им Патентованным Оптиконом Адама Блэка, у них глаза на лоб полезли.

Они сидели в вагоне на жестких пластиковых стульях. Лимаал обнаружил, что если качаться вперед и назад, стулья скрипят. Он занимался именно этим, когда комната неожиданно провалилась во тьму, подобную смерти. С задних рядов, где сидели братья Галлацелли и Персис Оборванка, раздались крики. Затем голос произнес: «Космос: последний фронтир», и вагон заполнили дрейфующие искорки. Близнецы пытались схватить их и удержать в руках, но яркие мотыльки проплывали у них сквозь пальцы. Крутящаяся спиральная туманность проплыла прямо через грудную клетку Лимаала. Он попробовал поймать ее, но она уплыла сквозь стену вагона. От мерцающей галактической паутины отделилась звезда, увеличиваясь и становясь ярче, пока не начала отбрасывать тени на стены и пол.