Стивен Эриксон - Дань псам

— Прогресс?

— Еще непонятно. А вот и «Феникс».

Она долго стояла и созерцала убогое здание. — Это? Просто помойка!

— Если рассказы верны, Калам Мекхар заходил сюда раз — другой. Как и Печаль, потом назвавшая себя Апсалар; здесь они повстречались с юным Крокусом, который теперь известен как Резак. Сложить все воедино было нелегко. Но Колотуну удалось. Там же, — добавил он, — ты можешь найти и человека по имени Крюпп.

Она фыркнула: — Резак мне о нем рассказал. Жирный скупщик и бывший вор.

— Во время Паннионской войны — посол с широкими полномочиями. Человек, противоставший Каладану Бруду. Он одной рукой заткнул за пояс главнейших властителей континента.

Ее глаза раскрылись чуть шире: — Неужели? Всех сразу? Резак о таком не упоминал.

— Он и не мог знать, Сциллара. Он уехал со Скрипачом, Каламом и Апсалар.

— Теперь и я сложила воедино его историю. «Апсалар. Женщина, которую любит Резак. Да».

— Ну, идем.

И они пересекли улицу.

— Догадываюсь я, что ребенка похитили, — заключил Муриллио, усаживаясь в кресло. — Знаю, Крюпп, что такое иногда случается. Красильщики крадут детей, и торговые суда, рыбаки, сутенеры, храмы. Все горазды, дай только шанс. Понимаю, что надежды мало…

— Чепуха. Муриллио — верный друг Крюппа. Явившись к сему округлому субъекту, вы проявили великую мудрость. Более того, Крюпп аплодирует новой вашей профессии. Учитель, да — знаток всех острых углов искусства, требующего изрядной остроты. Книга дуэлей пишется кровью смелых, не так ли? Смела Стонни Менакис, старая партнерша никого иного, как Полосатого Грантла — но разве не было с ними третьего? Человека с длинными руками, что не вернулся из-под Капустана? Не звали ли его Харлло? Крюпп вынужден погружаться в глубинные глубины памяти, добывая эти сведения, и инстинкт его вопиет: всё верно! Разве можно пренебречь таким воплем?

Резак потер подбородок: — Могу сходит на тот корабль, на котором приплыл. Потолковать с портовыми беспризорниками и старухами, роющимися под пирсами.

— Был бы рад, Резак.

— Крюпп подозревает предупредительный шумок в сердце дражайшего Муриллио насчет новой нанимательницы — ах, неужели Крюпп отшатывается от силы гневной отповеди? Неужели он моргает от буйного отрицания? Ответ на оба вопроса: нет!

— Оставим это, Крюпп, — ответил Муриллио. — Паренек — ее сын.

— Отданный на попечение соседей — что же, она так холодна сердцем? Неужто вы столкнулись с экстраординарным вызовом? Это лучший сорт, разумеется, лучший сорт…

— У них своя история, — заявил Муриллио. — Не все женщины становятся хорошими матерями. Но, кажется, она не из такого сорта. По мне, мм… она поразила меня страстной преданностью. Вроде бы. Ох, не знаю. Но найти сосунка было бы приятно.

— Мы понимаем, Муриллио, — поддержал его Резак.

— Положитесь на Крюппа, милые друзья. Все тайны вскоре откроются в полнейшей откровенности. Но постойте — грядет случайное воссоединение иного рода. — Он склонился над столом, вперив глазки в Резака, и начал двигать бровями.

— Ты меня пугаешь…

— Ужас уже накатывается на бедного Резака.

— О чем…

На его плечо легла рука. Пухлая, мягкая.

Резак закрыл глаза. — Больше нельзя садиться спиной к двери.

Муриллио встал, формально поклонившись кому-то за спиной Резака. — Историк. Мы однажды …

— Припоминаю, — сказал мужчина, появляясь в поле зрения Резака. Он отодвинул от соседнего стола два стула. «Слава богам, это была не его рука».

— Еще раз поблагодарите Колотуна…

— Обязательно, — отвечал историк. — Но ведь не меня нужно было представлять публике. — Усталые, словно принадлежащие дряхлому старцу глаза уставились на Резака. — Это вы Резак, не так ли?

Ассасин извернулся на стуле и поглядел на женщину, что стояла за ним. Глаза его оказались на уровне плотно обтянутых льном грудей. Он очень хорошо знал их. Поднять взгляд было нелегко. — Сциллара.

— Ты назвал бы это представлением? — спросила она, забирая у историка стул и садясь справа от Резака. — Никогда не видела костей, столь тщательно обглоданных, — сказала она, обозревая остатки трапезы.

Крюпп вскочил, начал размахивать руками: — Крюпп спешит подобающе приветить важнейшее прибавление в обеденной компании, О Сциллара Понимающие Глазки, наделенная и всеми иными соблазнительными чертами, приличествующими понимающему взгляду, даже если они не соответствуют наглым требованиям приличия. Привет, восклицает Крюпп, одновременно плюхаясь назад — уф! — утомленный энтузиазмом и расслабленный желанием.

Муриллио поклонился Сцилларе: — Я не буду столь же вязким, как расслабленный Крюпп. Я Муриллио, старый друг Кро… Резака.

Сциллара начала набивать трубку ржавым листом. — Резак часто рассказывал о ваших чарах, Муриллио, относящихся до женщин. — Она помедлила, чтобы улыбнуться.

Муриллио сел в кресло как-то слишком поспешно; Резак с сухим удовлетворением заметил, что он выглядит таким живым, наверное, впервые со дня получения раны.

Крюпп обмахнул покрасневшее лицо. Затем поднял руку. — Сальти! Сладчайшее созданье, неси лучшего в вашем заведении вина! Нет, погоди! Сходи на улицу к «Павлину» и купи бутыль ИХ лучшего вина! Лучшего вина их дома, да! Что-то не так, Миза? Крюпп вовсе не полагал оскорбить тебя! Сальти, потопчись неподалеку, дитя! Миза, что за…

— Хватит, — отрезал Муриллио, — если не хочешь еще сильнее оскорбить хозяйку заведения, так, чтобы она подошла и убила тебя прямо здесь.

— Жестокое недопонимание! Энтузиазм и…

— Расслабление. Знаем.

Резак подал голос:

— Сциллара шла за мятежниками Ша'ик из Рараку. Ну, не в том смысле шла, я имел в…

— Да, шла, — сказала она. — Как раз в том смысле. — Искры заплясали в чаше трубки. — Игрушкой для солдат. Особенно малазанских. Изменников из армии перебежчиков Корболо Дома. Его Собакодавов. Мне ожидало недолгое, отупелое прозябание, если бы не безрукий малазанский священник, протащивший нас с Резаком через половину Семиградья. — Пустив к потолку струйку дыма, она продолжила: — На берегу неподалеку от Отатаральского моря на нас напали. Священник был зарублен. Резаку выпустили кишки. Я носила ребенка — но между нами ничего не было, только время неудачное выбрали для путешествия. Какие-то селяне нас нашли и спасли — для этого к нам явился сын Оссерка — вот как мы объединились с Баратолом и Чауром, заменившими двоих, потерянных в засаде.

Обычно я не рассказываю так долго, но сегодня хочу, чтобы вы узнали все нужное для осознания вот чего… Во-первых: я бросила дитя в деревне и безо всякого сожаления. Во-вторых: Резак, который был с нами только потому, что Веревка думал, что Фелисин Младшая нуждается в защите, он чуть не помер и живет теперь с чувством вины за неудачу миссии, ведь Фелисин у нас похитили. В-третьих: у Резака сердце разбито уже давно, и хотя мы немало повеселились с ним, не думаю, что это ему помогло. И наконец, четвертое: он стесняется меня, потому что думает, я слишком толстая. Он думает, что и вы все так думаете тоже.