Стивен Эриксон - Дань псам

Всадник подъехал к фургону; слуга на боковой платформе принял поводья, и человек ступил на борт. Обменялся словами со старшим сержантом и влез по узким ступеням к балкону. Тут он поклонился (голова солдата находилась на уровне колен Капитана).

— Государь, Четвертая Рота выслала лучшего наездника со срочным сообщением.

— Продолжай.

— Найдена вторая группа рейдеров. Солдаты перебиты так же, как в первой. На этот раз рядом со стоянкой киндару.

— Киндару? Они беспомощны. Против тридцати моих солдат? Не может быть.

— Командир роты Уладан согласен с этим, государь. Соседство с киндару — лишь совпадение. Возможно, рейдеры хотели напасть на них.

«Да, это вполне вероятно. Проклятые киндару и их вкусные лошадки давно попрятались, поймать их все труднее». — Уладан выслеживает убийц?

— Трудное дело, государь. Похоже, они весьма искусны в сокрытии следов. А может, им магия помогает.

— Твоя мысль или Уладана?

Солдат чуть покраснел. — Моя, государь.

— Я не спрашивал твоего мнения.

— Так точно, сир. Прошу прощения.

Магия… духи должны были учуять подобную силу на своей земле. Какое племя могло бы собрать столь умелых и, без сомнения, многочисленных бойцов? Ну, самый очевидный ответ — Баргасты. Однако они не странствуют по Ламатафу. Они обитают далеко на севере, по окраинам Ривии и за Капустаном. Откуда быть Баргастам на юге? И все-таки они здесь… Капитан скривился. — Тридцать рыцарей будут сопровождать тебя назад, к месту бойни. Затем ты проведешь их к роте Уладана. Найдите след любой ценой.

— Сделаем, государь.

— Убедись, что Уладан понял.

— Так точно, сир.

Да, он должен понять. Рыцари приедут не только для усиления. Их сержант сам назначит Уладану подобающее наказание, если сочтет, что тот подвел Капитана.

Капитан потерял шестьдесят солдат. Почти пятую часть легкой кавалерии.

— Иди, — сказал он всаднику, — и отыщи сержанта Тевена. Пусть сейчас же явится.

— Слушаюсь, сир.

Едва солдат исчез из вида, Капитан склонился на троне, поглядев на пыльные спины запряженных в ярмо рабов. Да, там есть и киндару. И синбарлы, и последние семеро гандару, низколобых родичей киндару. Скоро они совсем вымрут. Очень жаль — это сильные ублюдки, работящие, никогда не жалуются. Он отделил двух женщин, они едут в фургоне, уже обрюхатели, питаются жирными личинками, желтками змеиных яиц и прочими нелепыми лакомствами, которые любят гандару. Их дети — чистокровные гандару? Он так не думал. Их женщины привечают всех, у кого три нижних конечности, они гораздо раскованнее, чем нравится Капитану. А может, оба ребенка — его отродье…

Разумеется, не наследники. Бастарды не наделены никакими правами. Он даже не признает их. Нет, он назначит наследника, когда придет время — а если верны шепотки духов, время это наступит через сотни лет.

Он понял, что отвлекся.

Шестьдесят солдат зарезаны. Королевство скатанди вступает в войну? Вполне возможно.

Ясно, что враг не осмелится встретиться с ним здесь, когда рыцари и вся громада армии готова выступить на поле брани. Какую бы армию не сколотили враги, маловеро…

Крики спереди.

Глаза Капитана сузились. Со своей точки обозрения он отлично видел фигуру одинокого чужака, приближающегося с северо-запада. Белая шкура развевается на ветру словно крылья гигантской призрачной моли, открывает широкие плечи. К спине мужчины приторочен двуручный меч со странно волнистыми остриями; лезвие блестит совсем не как знакомые Капитану металлы.

Когда чужак подошел, словно думая, что рабы попросту разбегутся перед ним, Капитан почувствовал себя неуютно маленьким. Это был высоченный воин, вдвое выше любого скатанди — даже выше Баргаста. Лицо скрыто маской — нет, татуировкой, напоминающей паутинные трещины разбитого безумцем стекла. Торс защищен неким варварским доспехом из ракушек, красивым, но явно бесполезным.

Что ж, глупца — великан он или нет — следует либо затоптать, либо отогнать. Движение — все. Движение… вдруг спазм прошел по рассудку Капитана, вонзил когти в мозг — духи извивались в ужасе, визжали…

Кислота на языке…

Капитан задохнулся и взмахнул рукой.

Слуга, сидевший позади в похожем на гроб ящике, заметил сигнал сквозь щелку в деревянной стенке и резко дернул за веревку. Заревел рог, ему ответили еще три.

И — впервые за семь лет — королевство скатанди остановилось.

Воин — великан подошел к колоннам рабов. Вытащил меч. Когда он опустил острие к земле, рабы закричали.

По сторонам задрожала земля — это двинулись в атаку рыцари.

Капитан продолжал бешено размахивать руками. Снова заревели рога; рыцари начали разъезжаться, широкими дугами окружая противника.

Меч взлетел и обрушился на главное звено цепи, соединяющей рабскую упряжь. Клинок сразу срезал крепления двадцати человек — полетели болты, зазвенели звенья цепи, веревки развились, падая на землю.

Капитан вскочил на ноги, зашатался, хватаясь за балясины разукрашенного балкона. Он видел, что рыцари восстановили строй и все разом повернули к нему головы, следя, ожидая приказов. А он не мог пошевелиться. Боль пронизала ноги, исковерканные стопы не слушались. Он с трудом цеплялся за украшения балкона. Муравьи бегали в черепе.

Духи ушли.

Сбежали.

Он остался один. Он опустел.

Король зашатался, упав на свой престол.

Он увидел, как один из сержантов выехал из строя и приблизился к великану, который стоял, опираясь на меч. Крики рабов затихли — те, что вдруг получили свободу, расходились кто куда, некоторые падали на колени, словно покоряясь новому королю- узурпатору. Сержант остановил коня и завел разговор с воином (их глаза оказались на одном уровне).

Капитан был слишком далеко. Он не мог слышать, хотя очень хотел — пот лился потоком, омочив шелка — он дрожал, словно в лихорадке. Поглядел на руки и увидел, как течет кровь из старых, снова открывшихся ран. Мягкие меховые туфли тоже наполнялись кровью. Он вдруг припомнил, каково это — думать об умирании, о поражении, о сдаче. Да, там, в тени чахлых тополей…

Сержант подобрал поводья и на всем скаку помчался к дворцу. Вблизи соскочил с коня, лязгнув латами, и снял глухой шлем. Поднялся по ступеням… — Капитан. Государь. Глупец заявил, что рабы свободны.

Поглядев в синие глаза солдата (привычная суровость сменилась на его лице неверием, крайним удивлением), Капитан ощутил укол жалости. — Он одиночка, не так ли?

— Сир?

— Враг. Убийца моих подданных. Я чувствую истину. Я ощутил ее!

Сержант молчал.

— Он хочет мой трон, — прошептал Капитан, подняв окровавленные руки. — Как ты думаешь, неужели все, что я сделал, было ради этого? Ради него?

— Капитан, — хрипло прорычал сержант. — Он околдовал вас. Мы порубим его на куски.