Сара Коуквелл - Архитектор Судьбы

— Тогда зачем они осквернили храм Бессмертного Императора! — Пилкрафт не может держать язык за зубами. — Неважно, кто их лидер. Они худшие из…

Хальсер делает знак, и один из Реликторов выходит вперед и зажимает рот Пилкрафту. Комус садится и осматривает внутренний двор.

— Кто бы ни был этот пророк, мы недалеко от него, — продолжает он. — По воле случая или по замыслу пророка, мы наткнулись на одну из дорог в его убежище. — Он стучит пальцем по маленькой книжке в кожаном переплете. — Согласно либеллусу, если мы найдем скрипторий Зевксиса, то найдем пророка.

Хальсер поворачивается и смотрит на разрушенные стены башни. На визоре его шлема вспыхивает багрянцем заходящее солнце.

— С наступлением темноты Мортмейн начнет орбитальную бомбардировку. У нас менее четырех часов, чтобы найти скрипторий. — Он понижает голос: — Брат Сильвий и остальные должны обойтись без нас.

Хальсер помогает Комусу встать.

— Что толку найти скрипторий, если с «Домитуса» не поступало никаких указаний? — качает головой библиарий.

Раздается шипение выпускаемого воздуха — Хальсер снимает шлем. Его грубое лицо такое же красное, как небо.

— Это наш последний шанс, Комус, разве ты не понимаешь? Мортмейн — наш единственный друг, а врагов у нас легион. Мы должны их всех убедить. Мы должны показать им, что наша готовность учиться — это не ересь, а последняя надежда Империума. У нас есть мужество идти туда, куда не пойдут другие ордена. Мы — единственные, кто…

— Ты не должен мне все это объяснять, — прерывает его библиарий с недоверчивым видом. Он отводит Хальсера в сторону от остальных и настойчиво шепчет: — Но как мы уберемся с планеты, прежде чем Мортмейн начнет сбрасывать свои бомбы? Если мы не можем лететь в облаках, как мы покинем планету живыми? У нас осталось четыре часа. Может быть, мы должны вернуться к штурмовому кораблю и попытаться помочь техножрецам?

Лицо Хальсера покрывает сеть пульсирующих вен, и он шипит сквозь стиснутые зубы:

— Если мы вернемся с пустыми руками, то в любом случае будем мертвы. Ты помнишь приказ капитана Асамона: найти оружие, достаточно мощное, чтобы очистить каждую планету в системе. Мы можем надеяться на искупление, только если Инквизиция увидит наш истинный потенциал. Если мы вернемся сейчас, Реликторы обречены. Все до единого. — Он стискивает руки, словно в молитве. — Но если нам удастся продемонстрировать силу нашей веры, показать им, что мы можем пользоваться даже самыми могущественными артефактами, им снова придется признать нас верными слугами Императора. — Сержант оглядывается на разрушенную башню, и в его голосе проскальзывает нотка одержимости: — Кроме того, какая польза будет в нашем возвращении к штурмовому кораблю? — Он указывает на облака пыли: — У нас нет сигнала. Как мы полетим? Я сомневаюсь, что мы преодолеем десять километров, прежде чем врежемся в гору.

Комус прищуривается, испуганный странным тоном сержанта, но не может отказать Хальсеру в логике. Чудо, что они вообще смогли приземлиться. А с тех пор погода стала только хуже.

Хальсер ударяет себя по нагруднику.

— С нами еще не покончено, Комус. Я не позволю этому случиться! — Он топает ногой, подняв облако пыли. — Скрипторий Зевксиса — один из самых известных реликвариев Илисса. Подумай, сколько сокровищ там может храниться. — Реликтор кивает на окровавленные плиты. — И ты говоришь, что это место также источник всего этого, — он указывает на небо, — колдовства. Почему мы должны возвращаться на корабль, не узнав, по крайней мере, кто этот так называемый пророк? Я не сомневаюсь, что он — жулик, но кто знает, какие артефакты он хранит? Один, без всякой имперской поддержки, он перехитрил Черный Легион. Подумай, что это может значить! Он окружил целую планету облаками, которые обращают людей в камень. Как он смог добиться этого? Может быть, используя запретный текст? Возможно, обнаружив реликвию, сохранившуюся с тех времен, когда сам Император бывал здесь?

— Я не понимаю. — Комус качает головой. — Ты хочешь, чтобы мы отправились к человеку, который погубил целую планету?

— Почему нет? — Хальсер переходит на резкий рык. — Ради Трона, Комус, разве ты не видишь? Возможно, мы обречены, но, по крайней мере, у нас появился шанс окончить наши дни покрытыми славой. По крайней мере, мы можем положить конец монстру, изводящему эту несчастную планету. И возможно… — на его лице появляется улыбка, — возможно, мы сможем найти нечто, что сделает это путешествие действительно стоящим.

Библиарий поворачивается к другим космодесантникам. Они терпеливо ждут приказов, как обычно, гордые и благородные. Он вздыхает и качает головой. Они не заслужили смерть в огненной буре Мортмейна, но он знает, что Хальсер прав: они в любом случае обречены. Инквизиция десятилетия работает над их уничтожением. Возможно, это будет более подобающий конец: лучше смерть в битве от рук врагов Империума, чем отлучение и бесчестье от рук темных интриганов. Комус оглядывается на сержанта и молчит, не зная, что сказать. Все варианты выглядят безнадежными. Затем он смотрит в глаза Хальсеру и видит, каким неистовым огнем они горят. Если у них и есть надежда, решает он, то она здесь — в ярости сержанта Хальсера.

Комус извлекает странную маленькую книжку и подсоединяет к ней другой кабель. Остальные терпеливо ждут, пока он молится. Даже Пилкрафт перестает возмущаться.

— Я вижу еще одну группу башен, — говорит библиарий хриплым голосом. — В двух километрах к югу от этой. Они находятся на месте подземной храмовой сети, в которой когда-то размещались разные скриптории, включая скрипторий Зевксиса. Если мы сможем добраться туда, думаю, мы найдем человека, контролирующего Илисс. Не представляю, что мы тогда будем делать.

Хальсер хватает библиария обеими руками:

— Верь, Комус. — Он смотрит на юг и наблюдает за вихрями, вьющимися над безжизненной местностью. — Обещаю тебе, мы снова будем героями.

Инквизитор Мортмейн пробирается через куски раскаленного металла и тлеющей плоти. На месте камеры для допросов теперь почерневшие руины. Взрыв был таким сильным, что смял несколько стен, образовав странное зрелище: балки, двери и свод лежат друг на друге в сюрреалистической груде расплавленного металла и расколотого камня. Мортмейн морщит нос от отвращения: воздух насыщен запахом обуглившейся плоти.

— О, Пальх, — шепчет он, опустившись на колени, чтобы рассмотреть кучку пепла. — Что ты натворил?

Из темноты смотрит высокая фигура — массивный гигант, облаченный в блестящий неокрашенный керамит. Он подходит ближе, и свет фонаря Мортмейна освещает силовой доспех космодесантника, обнаруживая ряды замысловатых букв, запечатленных на каждой доступной поверхности. Его голос гремит из шлема подобно звуку вытягиваемого меча: