Ник Перумов - Алмазный Меч, Деревянный Меч. Том 1

– Tho dealan thabal'! – прозвучал тихий голос. Языка Фесс не знал. Не эльфы, не Дану, не Вольные. И уж конечно, не гномы.

Незрячая голова вновь поворачивается. «Ничего опасного, Фесс, пришелица безоружна! Чего ты ждёшь? Иди своей дорогой!»

Однако он не мог пошевелиться.

Девушка осторожно спустилась на каменный пол. Светилось всё её тело; оставляя мокрые следы, она двинулась прямиком к застывшему юноше. Незрячие глаза смотрели теперь прямо на него.

– Фс-с-с... ха-а-а...

Наверное, такого не выдержал бы и никто из Вольных. Когда появившуюся из воды девушку и Фесса разделяло около пяти шагов, страх наконец взял верх.

«Кто может жить в этих смрадных тоннелях, куда Хвалин исправно сливает свои нечистоты? Наверняка некто столь же отвратительный и наверняка опасный. Действуй, Фесс, руби, а там видно будет!»

Никогда ещё ему не было так страшно. Он не понимал, чего именно он боится. Безоружной слепой девчонки, пусть даже и с жабрами?

«Сейчас она сделает ещё один шаг, и я её зарублю. Нельзя, чтобы она меня коснулась!»

Однако почему же ты не бежишь, почему стоишь, обливаясь потом, на одном месте, Фесс?

Лезвие глефы, отточенное лучше самых острых бритв, свистнуло, когда существо протянуло вперёд руки (пальцы соединены перепонками), норовя коснуться Фесса. Он онемел, он не мог крикнуть, приказать ей остановиться, сам не мог стронуться с места. Он мог только убивать. Серая Лига не считала убийство самым лучшим способом обеспечить выполнение задания, но, когда тебя обездвижил страх, единственный способ снять его – это чтобы руки твои омыла горячая кровь врага.

Лезвие рассекло горло девушки. Хлынула дымящаяся кровь. Остро и резко запахло гнилью.

– А-а-а-а!!! – истошно завопил Фесс. Сдерживаться он уже не мог. Перепрыгнув через рухнувшее на колени тело, бросился туда, где, помнили ноги, крылся выход – и тут в спину врезалось нечто тяжёлое; его с силой швырнуло вперёд, на камни, он успел перекатиться на бок, отмахнуться глефой, услышать вопль, но тут пол вокруг него взорвался облаками горящей зелёной крошки, в груди нестерпимо защипало... и всё поглотил мрак.

Нодлик молился. Наверное, впервые в жизни. Встав на колени, прижав руки к груди, он, завывая, со слезами просил у всех богов, Новых, Старых, Молодых и прочих, прощения за многочисленные свои грехи. Грехов у него и впрямь накопилось изрядно. Он выкрикивал слова громко, уже ни на кого не обращая внимания. Ему было всё равно. Смерть уже совсем близко. Клубящаяся чёрная стена на востоке поднималась очень быстро. Ветер мчал её всё дальше и дальше на закат, видно было, как извиваются исполинские дымные змеи, стремясь вырваться вперёд.

Они сидели в замершем посреди дороги фургоне. Эвелин с застывшим лицом перебирала золотые и серебряные монеты – господин Онфим бросил всю кассу. Таньша, Смерть-дева, – та просто по-детски обиженно плакала, тянула долгое «и-и-и-и» на одной ноте – верно, всё никак не могла понять, как же это господин Онфим, коему она всегда с такой готовностью грела постель, вдруг бросил её подыхать под Ливнем?

Братцы-акробатцы, когда господин Онфим дал шпоры коню, сперва бросились следом, кричали, умоляли, падали на колени в грязь, тянули руки... Всадник в алом плаще не обернулся. Ему было глубоко плевать на все эти вопли и стенания. Перемазанные, вымокшие, дрожащие, Тукк и Токк притащились обратно. Затопили печурку и теперь сидели, невидящими глазами глядя в огонь.

Еремей – заклинатель змей только и знал, что бродить вокруг фургона, пытаясь облегчить душу разнообразными проклятиями по адресу господина Онфима.

Кицум сидел рядом с Агатой. Старый клоун, похоже, остался один (кроме девушки-Дану), кто не лишился присутствия духа.

– Ну что, девочка? Пришло время умирать? – Кицум неожиданно улыбнулся. – Что ж, это неплохо. Лучше умереть, чем видеть, что сотворят со страной заполучившие Иммельсторн. Извини, мне не выговорить его как положено.

– Кицум, кто ты? Откуда знаешь мою речь?.. Моё... моё детское имя?

– Какое это теперь имеет значение, девочка? Очень скоро мы умрём. Думаю, уже через пару часов. Тучи летят, словно целая стая драконов их тащит...

– Ну так всё равно – скажи, Кицум! Ну, пожалуйста! Раз уж мы всё равно умрём!

Старик пожал плечами. Зябко поёжился, плотнее завернулся в свой обтрёпанный кафтан.

– Я был воином. Так получилось, что присягнул Патриархам Лиги. Серая Лига – слышала о такой?

Агата кивнула. О Серой Лиге предпочитали говорить шёпотом – как и о не имеющем цвета Ордене Нерг.

– Получил приказ. – Он вздохнул. – И не выполнил его... Так что теперь умереть – самое простое, да и вообще единственное...

– А наша речь? – нетерпеливо, словно от этого зависело невесть что, напомнила Агата.

– Ваша речь... до чего же вы всё-таки заносчивы и горделивы, Дану! Думали, никто из людей не догадается, не прочтёт ваши рукописи? Их ведь к нам попало множество. Ваши библиотеки не только сжигались... – Он смущённо покряхтел. – Хотя в основном сжигались, конечно же.

– Кицум! – тихо сказала Агата. – Нам сейчас умирать. Тебе приходилось?.. Мне тоже. Не крути, пожалуйста. Хотя бы сейчас. Можно прочесть наши книги, но ты говоришь совершенно без акцента! Как истинный Дану! И знаешь моё имя!

– Серая Лига знает всё, – Кицум отвернулся. – Когда Онфим купил тебя, я послал весть. И получил ответ. Откуда его взяли Патриархи, не ведаю.

– Патриархи... не ври, Кицум!

– Я не вру, – вздохнул клоун. – Не вру, данка. Довольствуйся этим.

И замолчал. Замолчал, глядя вверх, на неумолимо наплывающие тучи.

Лес вокруг замирал. Лишь несколько запоздалых птах суматошно носились в воздухе. Им-то что, забьются в дупла... А человеку Ливень не пережить. Даже в лесу. Сломай ветку – и Ливень обратит её в ничто. Встань под дерево, закопайся в землю – разъедающая плоть влага найдёт дорожку. Спасения нет.

Интересно, вдруг подумала Агата, почему вдоль Тракта не выстроили каменных укрытий? Или же не строили специально? А, впрочем, какая разница...

«Жаль, Онфим, не я отомщу тебе. Но тебе отомстят, я знаю. Непременно».

– Идём, Агата, – Кицум тяжело поднялся. – Не хочу я, – он кивнул в сторону Нодлика и остальных, – ни на кого из них смотреть. Перед смертью надо... надо вздохнуть свободно. Эх, хотел вместе с тобой бежать, да Онфим хитрее оказался. Пойдём, пойдём, теперь бояться нечего.

Агата послушно соскользнула с передка не нужного уже никому фургона.

– Идём, – плечи Кицума поникли, он тяжело волочил ноги. – Идём... побудем немного без них перед концом...

Эвелин мутно поглядела им вслед, продолжая пересыпать никчёмные монеты...

Хвалинский узел затягивался. Мне пришлось даже чуть-чуть подтолкнуть события. Вольным и Сидри нельзя было мешкать. Ондуласт оказался сильнее, чем я полагал. Довольно-таки быстро пришёл в себя, и – молодец – сумел оживить память. После чего немедленно кинулся с докладом.