Ник Перумов - Алмазный Меч, Деревянный Меч. Том 1

«Наверное, это правильно...» – нашёл в себе силы подумать Император.

«...Проклятые маги! И эта лилейная ухмылка Сежес!.. Конечно, она не случайно заговорила о суде и казни. Прадедушка, чтоб ему отлились все его бесчисленные злодейства, в обмен на продлявшие жизнь и потенцию эликсиры даровал Радуге право собственного суда. И теперь любой подданный Империи мог оказаться в руках магов – не перед судом гласных, как в крупных купеческих городах, отчаянно цеплявшихся за последние остатки вольностей, и даже не перед судом сеньора, который, каким бы дураком и самодуром ни был, побаивался связываться с сильными крестьянскими общинами. Восстания поселян, поражавшие как жестокостью повстанцев, так и карателей и тем не менее никого толком так и не замирившие, крепко засели в памяти даже самых тупых баронов.

А маги... понятно, что обвинить кого-то в незаконном колдовстве проще пареной репы. Тем более если за фабрикацию доказательств берётся сама Радуга.

И даже Император бессилен помиловать этого осуждённого. Прадед зачем-то добавил еще и этот пункт. А чтобы изменить изданный другим Императором указ, надо... ох, сколько всего надо!»

Император вновь почувствовал, как внутри закипает чёрная злоба. Он будет душить и вешать, жечь живьём и сажать на толстые колья, чтобы помучились, чтобы не получили лёгкой смерти. Как только... как только...

Ладно, хватит об этом. И о казни тоже хватит. Он не в силах ничего изменить – так зачем думать об этом?..

...Никакими делами государства он сегодня заниматься не стал. Сегодня человек Серой Лиги должен был отправить первое сообщение. О, нет, нет, конечно же не Императору – Патриарху. Может, оно уже пришло?

Разумеется, просто так отправиться к Серым было нельзя. Та встреча с Хеоном подготавливалась долго и в строжайшей тайне – хотя кто знает, можно ли утаить хоть что-то от Радуги? Мысль, посетившая Императора в Чёрном Городе – насчёт визита в обиталище Патриархов, была, конечно же, чистым ребячеством.

Доверять Император мог только Вольным. Эти презирали магов и не боялись смерти. Пытками – как простыми, так и магическими – их можно было только убить, но не заставить говорить. Правда, точно так же, как и магов, они презирали шпионов Серой Лиги. И следить за Вольными проще простого. Подобно магам Радуги, они не расстаются со своими куртками, а уж о том, чтобы красться незаметно, и речи нет. «Разведчик – не воин», а ничего страшнее для Вольного не существует. Дозорными и прознатчиками у них служит особая каста отверженных... Ни один из них пока не принял имперского подданства.

«Проклятье! Никого, никого под рукой, ни одного, ни единого!»

Нет сил сидеть. Сорвался с места, рывком отдёрнул занавесь. Под нудным дождиком уныло мокла столица. За дверью томились присланные Радугой адепты – эти молча ждать не умели, кряхтели, переговаривались, для чего-то обращались к Вольным – те, разумеется, не отвечали ни слова.

«Клетка. И выхода нет. Некого послать к Серым. И нельзя идти самому. И кто-то, похоже, на самом деле пытается до него дотянуться – если отбросить мысль, что оба покушения не что иное, как разыгранное Радугой представление, повод приставить к нему ещё и караул из магов».

Закинув ногу на ногу, владыка Империи беспомощно сидел возле покрытого бегущими дождевыми струйками оконного стекла.

Чуда он не дождётся. Серая Лига не всесильна. Если вокруг него теперь постоянно будут ошиваться эти семеро мерзавцев в однотонных плащах, Патриархи (они-то знают, как обстоят дела на самом деле и кто в действительности правит Империей!) могут и отказаться от всего дела. С них станется. Ссориться с Радугой – такое только в страшном сне приснится.

И неотступно преследовали его слова Сежес – «казнь начнется вот-вот...».

Вызвать конвой было делом одной минуты. Император властно махнул своим новоявленным телохранителям.

– Проводите меня к Лобному месту. Я должен видеть казнь. Моя подданная, пусть даже и сбившаяся с пути истинного, имеет право лицезреть своего повелителя в последний час жизни.

Он заметил наглую ухмылку на толстых губах мага. Мол, чушь несешь, мальчик в короне. Не до тебя ей, и плевала приговоренная на всех и всяческих повелителей.

Император знал, что волшебник прав. Но сейчас ему было ровным счетом наплевать. Пусть думают, что хотят, пусть считают его безобидным глупцом, медвежонком с вырванными клыками и когтями. Пусть думают, что он не опасен. В свое время он докажет им, как они ошибались.

Возможно, Сежес бы и принялась его отговаривать; но эти адепты, не слишком высокой третьей ступени, прекословить монарху не осмелились.

Кавалькада, оставляя за собой согнувшиеся в низких поклонах улицы, летела через Белый Город.

Дождь перестал, словно по заказу.

Ворота. Кривоватые улочки Чёрного Города, сочащийся запах гнили и нечистот. Сколько Радуга ни бьётся, пока ничего не помогает. Хотя Императору доводилось слышать о волшебниках, посланных в наказание управлять потоками нечистот в сливных тоннелях под городом.

Лобное место помещалось в самой середине широкой площади, скорее даже вытоптанного пустыря. Незамощённая, пыльная, несмотря на частые осенние дожди, окруженная неказистыми деревянными домишками, в обычные дни площадь использовалась как один из самых больших скотных рынков. И целая армия рабов-осужденных занималась по ночам тем, что убирала с нее дурно пахнущие кучи навоза. Сейчас же никакого скота тут, конечно, не было. А были толпы народа, жадно тянущие шеи, привстающие на цыпочки, взбирающиеся на принесённые с собой ящики, чтобы только поглазеть на небывалое зрелище – магики казнят магичку!

Заключались ставки на то, сколько осужденная продержится на медленном огне.

Костры, топоры, верёвки и прочее, быстро отнимающее жизнь преступника, Радуга давно отвергла. Схваченному и осуждённому колдуну предстояло испытать на себе кое-что особое из арсенала семи Орденов – после чего несчастного растягивали на громадной бронзовой решетке, под которой раздували тлеющие угли, бдительно следя, чтобы огонь, обереги Спаситель, не разгорелся или чтобы жертва не умерла бы от ожогов слишком быстро.

Казнь никогда не продолжалась менее трех часов. А порой – особенно если осуждённый попадался упорный и сильный, наперекор всему цеплявшийся за жизнь – аутодафе могло длиться и шесть часов, и восемь, и даже целую ночь напролёт.

При виде Императора площадь взволновалась. Вольные теснили народ конями, расчищая дорогу; арбалетчики вскинули оружие, готовые разрядить его в любого, кого они лишь только сочтут подозрительным.

Лобное место, каменный круг в человеческий рост высотой, уже не пустовало. Осуждённую, молодую и красивую женщину лет, наверное, двадцати пяти, облачённую в балахон всех семи цветов Радуги, держали за руки двое палачей, по традиции скрывавших лица под чёрными масками. Третий палач возился с мехами. Брезгливо отстраняясь от осуждённой, застыли трое магов-исполнителей. Они же обязаны были не дать жертве пустить в ход чародейство. Хотя мало кто мог перенести процедуры Отъема Силы и сохранить способность хотя бы зажечь лучину без кремня и огнива.