Ник Перумов - Алмазный Меч, Деревянный Меч. Том 1

Вроде бы получил обратно первую ступень. Хотя в этом я не уверен. Радуга не сильнее меня, но и я не сильнее Радуги.

Потом всё как будто бы успокоилось. И, наверное, я предался бы своему излюбленному занятию – писанию хроник, если б не Смертный Ливень. Тучи приближались куда быстрее, чем я рассчитывал; и оттуда, из-под надвигающейся стены сплошной смерти, я уловил слабый, слабый отзвук чьего-то нечеловеческого отчаяния.

Брошенные на дороге там готовились умирать.

К этому я так и не смог привыкнуть. Да, я знаю, откуда взялись Ливни, не раз видел во снах исполинскую твердыню на вознёсшихся к небу Окраинных Горах, на восходном берегу Океана, откуда исходят они, прежде чем обрушиться на наш мир, но привыкнуть к погибающим каждый год на Тракте – нет, не смог. Каждый раз Ливни застают кого-то врасплох. Каждый раз. И каждый раз я вижу в кошмарах тот высокий замок... и становится ещё горше от собственного бессилия.

О, если бы, как в старых добрых сказках, там сидел какой-нибудь злобный колдун! Тогда бы я знал, что делать. Но весь ужас в том, что никакого злодея там нет. Да и сам замок... не одно ли моё воображение сотворило его? Взор мой бессилен достичь Окраины. А непостоянные, в прямом смысле слова ветреные духи Воздуха все талдычат по-разному.

Не могу, когда...

Ниобий! Мраком и Светом, Водой и Силой заклинаю тебя... Явись!

Я едва успел начертить пентаграмму.

И отдать приказ земляному духу. Пусть мне потом будет плохо, очень плохо, пусть я опять нарушу запрет и буду мучиться, но... эти, гибнущие на Тракте оттого, что тучи погнала вперёд чья-то яростная воля, – они должны получить шанс. Не знаю, спасутся ли они, но...

О случившемся на арене Император не сказал никому. Собственно говоря, и рассказывать-то было некому. Эскорт Вольных? Маги свиты? Или, может, Сежес?

Император только дёрнул щекой.

Служители вынесли тело мастера Н'дара. Смерть на арене – дело нередкое. Никого не удивишь.

«...Итак, кто-то упорно стремится убить меня. И притом самыми изощрёнными способами. Сперва – оборотень, теперь – это чудовище... Но, поскольку мне всё это привиделось, то...

Погоди, а листья?

А что листья? Я мог валяться без сознания. Мне могли отвести глаза. Не зря же так раскалился перстень. Могли подбросить и листья. Меня хотят уверить, что Дану желают моей смерти? Вот ведь вздор какой. Можно подумать, я не знаю, что все без исключения Дану желают именно этого. Или меня хотят уверить, что за покушением стоит... м-м-м... тайный магический Орден этого племени? Ещё большая чушь. Шито белыми нитками, как говорила одна из моих нянек. Небось, небось не обошлось без Радуги. Кому ещё, кроме этих проклятых колдунов и волшебничков, провалились бы они все в самую глубокую из преисподен – кому ещё нужна моя покорность? Кто читает мои мысли, следит, куда я иду, с кем говорю и с кем сплю? Не они ли? Они...

Проклятые лицемеры. Что, что, что, во имя святого неба, что вам не хватает? – Император сжал кулаки. – У вас – власть. У вас нет врагов, кроме вас же самих. Та ночная перебранка... похоже, они не слишком-то ладят, славные Ордена Радуги. Вот если б удалось натравить один на другой! Как бы славно получилось!..»

Император поспешил загнать крамольные мысли поглубже. Эскорт приближался к дворцу. Завтра он отправится на похороны мастера Н'дара, неважно, кем он был – человеком или оборотнем. Он храбро и умело сражался. Император воздаст ему почести. Его семья – если, конечно, у него была семья – ни в чём не будет нуждаться.

А магам он всё равно ничего не скажет.

Дворец. Раньше здесь стояла немудрёная крепостица, возведённая на чужих фундаментах прежних хозяев Мельина. Потом, по мере того как нелюдские расы отступали всё дальше и дальше от столицы и убывала опасность, крепостицу мало-помалу разбирали. Вокруг уже сооружался обвод стен Белого Города, и хозяева Империи стали возводить дворец.

...Громадное здание уступами спускалось вниз с Замковой Скалы. Сама вершина её оставалась открытой – кто-то когда-то предсказал кому-то из первых Императоров, что государство останется непобедимым, пока не ляжет первый кирпич на вершину Замковой Скалы. С тех пор прошло уже много лет, Империя пережила и смуту, и вторжения пиратов, и отделение восточных провинций (там теперь полдюжины королевств да десятка три герцогств), и крестьянские войны, и, конечно же, бесконечные битвы с Нелюдью. Владыки Мельина свято блюли завет, вершину не осквернили ни заступ, ни мастерок. Дворец, сам по себе похожий на крепость, почтительно оставался внизу, не дерзая подняться выше.

Широкая и чистая улица – по сторонам сады, невысокие сборные заборчики, за ними уютные особняки орденских придворных миссий – потом желтоватые с белыми колоннами стены самого дворца. После того как он перестал быть крепостью, архитекторы развернулись вовсю.

Стража у подъёмного моста отсалютовала повелителю.

На престоле Империи, что естественно, оказывались очень разные люди. Если б не Радуга, вдруг подумал молодой Император, кто знает, обошлось ли дело несколькими отколовшимися на востоке провинциями? Стальные скрепы чудовищного, раскинувшегося от восхода до заката тела Империи... ржавые скобы, вбитые в живую плоть, раны исходят сукровицей и гноем, но, не будь их, этих скоб, кто знает, чем это бы кончилось?

«Небо и Земля, о чём это я? Боги! – вдруг ужаснулся Император, отпуская эскорт. – Я начал хорошо думать о Радуге?..

Просто ты отдаешь ей должное , – возразил он сам себе. – Вспомни, Третью, последнюю Смуту, когда только начались Смертные Ливни и народ бросился наутёк из северных провинций, когда беженцев, считая проклятыми, поселяне, впервые объединившись с благородными, ловили по лесам, точно зверьё, а поймав, торжественно сжигали на деревенских площадях перед немудрёными храмами? Кто остановил тогда Ливни, не дал им распространиться на юг? Кто научил людей, как противостоять этой напасти, кто успокоил их, кто спас от безумия целые области? Радуга. Радуга, будь она проклята!..»

В зале, где собирался Малый Коронный Совет, Императора уже ждали. Все семеро придворных волшебников. Сежес блистала в роскошном облегающем платье, совершенно не похожем на пышные вороха юбок, что носили герцогини и баронессы.

Император остановился. Двое Вольных, что остались с ним, мгновенно уловив его напряжение, шагнули вперёд, загораживая повелителя собственными телами.

– Превеликие Боги! – громко, напоказ зевнула Сежес. – Повелитель, ну как вы не поймёте, что осторожность следует соблюдать где угодно, только не здесь, не с нами, мы ведь вас, как-никак, вырастили...

«Вырастили!» – взорвалось в голове Императора. Взорвалось с такой силой и страстью, что справиться и загнать вглубь крамолу не удалось. Сежес выразительно приподняла правую бровь. Она не считала нужным таиться. «Да, я читаю твои мысли, – говорил её взгляд, – и что ты теперь сможешь со мной сделать?»