Павел Рогозинский - Главный калибр

Техника нашего флота совершенствовалась, требуя все больше специалистов, и Таисию Петровну снова направили на море, на этот раз на Балтику. Подполковника Шевелеву можно было видеть и в артиллерийском управлении, и на кораблях в береговых частях, в арсеналах — везде, где имеют дело с боеприпасами.

…Много воды утекло в моря с тех пор, как был поставлен вопрос, может ли женщина служить на Военно–Морском Флоте. Судьбе было угодно, чтобы Девушка–колхозница из‑под Фастова всей своей жизнью дала четкий и ясный ответ на этот вопрос, который теперь уже никто не станет задавать. Таисия Петровна Шевелева безукоризненно, без единого «че пе» прослужила на флоте четверть века. Эта безупречная служба по справедливости отмечена орденами Ленина, Красного Знамени, Красной Звезды, медалью «За боевые заслуги» и другими наградами.

И в то же время женщина–офицер была женой моряка, заботливой матерью, хорошей хозяйкой. Дочь ее, продолжая семейную традицию, тоже стала женой моряка. Есть уже и внучка–школьница с морским именем Маринка. Она с гордостью рассказывает, что бабушка у нее моряк–подполковник, только в запасе, но может и сейчас носить погоны и кортик…

Катер МО под командованием старшего лейтенанта Романова нес дозор в море Баренца. Скупое солнце едва позолотило восток и снова исчезло за горизонтом. Зыбкий розовый свет полярной зари разливался над морем нежными опаловыми бликами. Вдруг среди волн мелькнул бегущий след перископа, потом, как плавник акулы, контур боевой рубки… Всплывала вражеская подводная лодка. Понадобилось ли ей освежить помещения и глотнуть свежего воздуха, обманулись ли на ней пустынностью моря, — таки осталось неизвестным.

Комендоры катера сразу открыли по застигнутой врасплох лодке огонь. Гитлеровцы не успели или не смогли погрузиться и ответили артиллерийским огнем. И врагам повезло. Один из выпущенных с подлодки снарядов попал в катер, он надломился посередине и стал тонуть.

Все члены команды были достаточно опытными моряками и хорошо представляли, что будет дальше: через несколько минут катер скроется в ледяных волнах и над ним образуется засасывающий водоворот. Чтобы спастись, нужно броситься в воду и постараться отплыть от корабля как можно дальше. На каждом моряке был бушлат с подкладкой из пробковой крошки — в нем можно отлично держаться на воде. Были и спасательные пояса. Но североморцы хорошо знали, что значит зимняя морская вода. Три–четыре минуты корабль будет погружаться. Потом, если сразу не утянет на дно, можно продержаться на воде еще три–четыре минуты. И все.

И этими минутами каждый распорядился по–своему — распорядился так, как велела моряцкая совесть.

Перед лицом смерти в ледяных просторах они были совершенно одни. Рацию сразу разбило, и они не могли ни послать призыва о помощи, ни известить о своей гибели.

Но моряки не сдавались. На гафеле катера развевался как символ Родины советский Военно–морской флаг. Они не имели права умирать! И команда катера упорно продолжала борьбу за свою жизнь и за спасение раненых товарищей.

И вдруг над морем поднялась торжественная в своем величии старинная песня о матросской доблести и бесстрашии:

Кто первым начал петь? Кто‑то затянул — и мгновенно песню о «Варяге», любимую песню о мужестве русских моряков, подхватили все. В ней звучала воля к борьбе и презрение к смерти, умение гордо, с высоко поднятой головой встретить надвигающуюся гибель.

Так нет же, нет, черт возьми! Еще не все потеряно. Нет рации, нет сигнальных ракет. Но осталась пушка!

Боцман Семен Прихожай рванулся к ней сквозь подступающую воду. Носовая часть катера, где находилась пушка, уже под острым углом поднялась к небу. Но это было даже к лучшему. Коченеющими руками боцман направил орудийный ствол прямо вверх. Есть еще три снаряда, последние—трассирующие. Выстрел, второй, третий. Темное небо прочертили три огненные трассы, прочертили и померкли.

Теперь все.

Но их заметили. Торпедные катера североморцев, выйдя в дозор, зорко следили за морем. И сигнальщики увидели далеко впереди, на горизонте, три едва заметных огненных следа.

— Полный вперед!

— Самый полный!

Когда у тонущих моряков уже начали иссякать последние силы, они увидели вдали белые пенные буруны. Такие буруны вздымают торпедные катера, идущие на предельной скорости. Буруны, сперва чуть видные, приближались, росли и росли. И вот уже четко вырисовались контуры кораблей, все ближе, ближе…

Закоченевшие, в негнущейся, покрытой льдом одежде, были подняты на подоспевшие катера боцман Прихожай, комендор Гетман, рулевой Кузьмин, минер Аверьянов, моторист Исаков. И они нашли еще в себе силы помочь поднять в первую очередь раненых и вконец ослабевших товарищей,

Осталось добавить немногое. Политическое управление Северного военно–морского флота восстановило всю картину геройского поведения команды катера старшего лейтенанта Романова в бою с подводной лодкой противника и беспримерного самообладания в борьбе со стихией. Газета Северного флота «Краснофлотец» 11 января 1945 года посвятила морякам–героям специальную страницу и передовую статью, озаглавленную «Подвиг».

«Традиции русского Военно–Морского Флота, — писала газета, — исконная верность своему флагу, преданность Родине, несокрушимая стойкость перед лицом смерти — вот вечный арсенал, питающий советских моряков великой силой и приносящий победу в самых жестоких, самых неравных боях».