Грэм Макнилл - Мстительный дух

Мимо прошли рыцари Дома Тазхар, почтительно склонившие свое оружие. Многие смеялись над обитающими в песках дикарями, однако те знали свое место — в отличие от наглых ублюдков из Дома Мамарагон, самодовольные «Паладины» которых толкались за место в авангарде. Как будто они могли хоть когда-нибудь возвыситься до положения Первого Дома Молеха. На южных рыцарях Дома Индра висели золотые и зеленые знамена, и Альбард подозревал, что они реют чуть-чуть выше его собственных.

Неприкрытая попытка затмить славу Дома Девайн.

Подобная дерзость не должна была остаться без ответа, и Альбард почувствовал, как системы вооружений «Бича погибели» отреагировали на его воинственные мысли. Внутри его души смешивались злость, неуверенность и паранойя, которые подталкивало к неистовому нарциссизму непроходящее присутствие — инфекция, недавно появившаяся на сенсориуме.

В сердце «Бича погибели» таилось нечто змееподобное и сладострастное, жуткое, но соблазнительное. Альбарду захотелось познать это, и он скользнул по нему своим разумом.

В ответ нахлынула объединенная ярость бывших пилотов рыцаря. Реакция страха. Альбард судорожно глотнул воздуха, когда сенсориум поплыл от помех, фантомных образов и жестоких отголосков былых войн. Система произвела очистку, но она немного запоздала. Инфекция внутри сенсориума просочилась внутрь воспоминаний «Бича погибели», переплетая их с забытыми унижениями и ложным величием.

Альбард услышал шипящий смех. Его травмированный разум пытался отделить настоящее от памяти, однако области мозга, необходимые для полного взаимодействия, были необратимо повреждены сорок три года назад. В сенсориум хлынули его собственные воспоминания, смешивавшиеся с давно завершенными войнами и воображаемыми убийствами. Он втягивал ядовитую инфекцию в себя, выпивая ее залпом, будто славное вино.

Сенсорное отображение окружавшего его поля боя размывалось и искажалось, словно медленно перенастраивающаяся трансляция пиктов, где одна картинка затухает, а другая вплывает в фокус.

То, что когда-то было упорядоченным имперским лагерем с механически построенными укрытиями, складами боеприпасов, топливными хранилищами и точками сбора, превратилось в нечто совершенно иное. Туда-сюда маршировали люди в колетах из вываренной кожи и железных шлемах с забралами. У некоторых были блестящие хауберги из железной чешуи. Они несли на плечах длинные мечи с железными клинками и секиры, мрачно вышагивая в ногу. Возле их ног лязгали зубами сотни охотничьих гончих, которых подгоняли вперед псари с кнутами.

Карронады с драконьими пастями, тысячами тянувшиеся по склонам холмов, извергали громовые удары. Окопавшись среди плетеных габионов и земляных валов, стрелковые академии Роксии и Киртро привезли свои лучше кулеврины и мортиры, чтобы покарать врагов картечью и снарядами. Разноцветные флаги хлопали в сталкивающихся термических токах воздуха над голодными до пороха орудиями.

Артиллеристы потели и тяжело дышали, выгоняя своих железных чудовищ на огневые позиции. Стволы прочищали и загоняли в них свежие пороховые заряды. Широкогрудые тазхарские рабы поднимали тяжелые каменные шары.

Пушки впечатляли, однако это было ничто в сравнении с великолепием рыцарского воинства.

Невероятные воители в полных доспехах ехали на могучих боевых конях в фантастических попонах, изображающих вставших на дыбы зверей, которых не видели на Молехе уже на протяжении поколений.

Альбард повернулся, чтобы взглянуть на едущих рядом с ним рыцарей.

Кузены, племянники и дальние родственники — все из рода Девайн. Они ехали на битву верхом на широкогрудых боевых конях, однако ни один из их скакунов не мог сравниться с золотистым жеребцом, на котором ехал он сам — зверем с огненной гривой и широкими, сильными плечами. Королем среди лошадей.

— Братья мои! — выкрикнул Альбард, позволив райской змеиной отраве добраться до каждого из них. — Узрите то, что вижу я, ощутите то, что чувствую я!

Некоторые сопротивлялись, некоторые почти устояли, однако в конечном итоге сдались все. Их тайные желания и амбиции подпитывали инфекцию, и та забирала каждый обрывок их похоти, вины или горечи, превращая это в нечто худшее.

Он повернулся в седле, глядя на эмблему в виде двух молний, развевающуюся на древке его знаменосца. Древний герб самого Владыки Бурь пылал в лучах дневного солнца, знак был столь ярким, что освещал поле боя на сотни метров во всех направлениях.

Это было его знамя.

Он был Владыкой Бурь, а эти рыцари — теми же самыми ваджрами, что ехали вместе с ним по Фульгуритовому пути столько веков назад. Его заполнило неистовое ощущение собственной значимости, и он ударил шпорами. «Бич погибели» двинулся сквозь полки пехоты, и Владыка Бурь увидел в клубящихся облаках пушечных выстрелов громадное и чудовищное создание.

Титанический зверь, колосс нечеловеческих масштабов.

Его покрывала черно-белая чешуя, и он громогласно ревел. Пожиратель миров.

Это и был тот враг, которого его призвали сразить.

«Громовой ястреб» разбился, выпотрошенный остов продержался ровно столько, сколько требовалось, чтобы доставить их на землю. Ему уже не суждено было взлететь, но кого это заботило? Абаддон, пошатываясь, вышел из пламени и останков на месте крушения, рассылая вызовы юстаэринцам.

Двое определенно мертвы, один не отвечает.

Итак, будем считать, что мертвы трое. Примерно этого он и ожидал при таком приближении к пушкам горы Железный Кулак. Им предстояло потерять еще больше к моменту, когда они захватят траншеи и бункеры, рассыпанные по подножию и нижним отрогам, словно стальная плесень. К горе мчались десантно-штурмовые корабли, от их пусковых установок прокатывались залпы ракет «тайфун», штурмовые пушки и болтеры «ураган» строчили снарядами.

Пространство над головой рассекали полосы огня артиллерии и противовоздушных орудий. Взрывы, зенитные выстрелы и непрерывный рев пушек сопровождались неослабевающим ливнем пыли и тлеющих сигнальных ракет. В «Грозовые орлы» было сложнее попасть, чем в «Громовой ястреб», однако огромный объем огня, исходящего с горы, с каждой секундой сбивал все больше из них с неба.

По низким предгорьям были разбросаны останки десятков десантно-штурмовых кораблей. Крушение не являлось целью плана, однако было более чем вероятным исходом и приемлемым риском. Пятьсот терминаторов построились среди пламени и дыма, исходящего от мест падения.

Имперские стрелки всерьез полагали, будто отбили воздушный штурм. Они ошибались. Только то, что воздушная машина упала, еще не значит, что находившиеся внутри воины мертвы.