Джонатан Грин - Армагеддон: Омнибус

Разум оторвали от тела и швырнули сквозь застывшую пелену пустоты — течение времени там не значило ничего — к удушливому миру внизу, в…

… тёмно-зелёные дебри джунглей.

Кастелян в великолепной силовой броне Храмовников стоял на поваленном стволе дерева в центре заросшей саговником поляны, огонь ксеносов рассекал липкий воздух вокруг храброго воина.

И брат Ансгар узнал рыцаря — это был кастелян Герхард, воодушевляющий свою батальную роту, которая составляла треть ударных сил Солемнского крестового похода.

Мало кто из воинов роты уцелел. Когда-то рядом с кастеляном сражалось больше шестидесяти боевых братьев — сейчас Ансгар видел только семерых.

Возле Герхарда бился знаменосец роты, брат Пелька. Чёрный крест Храмовников дополняла геральдика кастеляна, её было плохо видно среди складок ткани, потому что пробитый выстрелами и опалённый флаг повис на древке в душном воздухе.

Также там был брат из апотекариона, его белая броня ослепительно сияла в лучах подёрнутого дымкой тёмно-медного солнечного света. Они проникали сквозь листву высоких деревьев, которые образовывали полог, похожий на свод собора.

Остальная рота была представлена четырьмя простыми боевыми братьями. У каждого на чёрных доспехах был белый равносторонний крест, скрупулёзно нанесённые письмена священных писаний и колыхавшиеся полоски пергамента печатей чистоты.

Прежде чем Ансгар услышал слова кастеляна, он понял, что седой рыцарь сплачивает воинов вокруг ротного знамени, чтобы они объединённые верой в Императора дали последний бой.

И затем сквозь резкий треск лазерного огня и урчащий рёв болтов Храмовник услышал голос кастеляна, как если бы передатчик его шлема неожиданно переключился на боевую частоту роты.

— Воины Адептус Астартес — вот истинное воплощение страха! — проревел Герхард, его слова звучали столь же отчётливо, как тревожный сигнал на мостике “Божественной Ярости” перед неминуемым столкновением. — Разве не сказал наш благородный предок Рогал Дорн, что сто космических десантников стоят тысячи любых иных верных Империуму солдат?

Пока кастелян обращался к своим воинам, на него набросилась ватага обезумевших татуированных орков. Он невозмутимо выстрелил из плазменного пистолета в левой руке. Из оружия вырвался ревущий сверкающий шар расплавленной энергии. Рука рыцаря была тверда. Прямо в центре толпы вспыхнул плазменный взрыв, забрызгав тесно бегущих зелёнокожих жидким огнём, который сразу же стал пожирать их плоть и поглощать крепкие кости.

— Нам не о чем сожалеть, — продолжал Храмовник. — Нам не нужно задумываться стоит ли наша жертва смерти или нет. Мерзкие зелёнокожие увидят, что дорого заплатят за нашу гибель. Заплатят своими трупами. И разве есть что-то благороднее, чем погибнуть на службе Взошедшего на Трон Земли?

Казалось, что хлынувшим на поляну оркам нет числа. Было только вопросом времени — которого осталось так мало — когда зелёнокожие сомнут рыцарей.

Голос Герхарда стал таким же громким, как и шум боя:

— И им не будет пощады, потому что мы пожнём ужасную месть, как и наши братья, что придут после нас и снимут жатву головами инопланетных вожаков. За Императора, за примарха, за лорда Сигизмунда и за Солемн!

Ансгар мчался к упавшему дереву и слышал, как воины кастеляна выкрикивали боевой клич Чёрных Храмовников.

— Без пощады! Без сожалений! Без страха!

Но чемпион услышал и кое-что ещё: ракетный залп и субзвуковая волна потрясли его тело, несмотря на силовую броню. Он увидел, как стоявший впереди Герхард спрыгнул со своей импровизированной трибуны, укрываясь от града разрывных боеголовок, которые обрушились на позиции рыцарей. Похожие на зелёные молнии вспышки осветили поляну, а воздух заполнил дым ископаемого топлива.

Добежав до позиции кастеляна, Ансгар осмотрелся. Раньше космических десантников атаковали дикие орки всех видов, вооружённые в лучшем случае рубилами-секачами и примитивным огнестрельным оружием — впрочем, его всё же хватило, чтобы окружённая рота понесла большие потери — теперь в дело вступили совсем другие враги.

Прокладывая путь между деревьями, и выбегая из душных зелёных сумерек, на поляну выплеснулась толпа, представлявшая собой угрозу совсем другого уровня. Каждый монстр был неуклюжим огромным орком, сильно изменённым ржавой сочащейся маслом бионикой и искрящими электронными устройствами ксено-происхождения.

Чемпион уже сражался с такими кибернетическими существами на диком Фоссале и луне Конлаоха. Встречались такие и среди буйных толп Кровавого Шрама. Но он совсем не ожидал увидеть их в зловонных дебрях экваториальных джунглей Армагеддона. И тем более сражавшихся рядом с племенем диких орков. Для этого подвида зелёнокожих это было слишком “технологично”.

Из-за механической аугметики киборки выглядели крупнее и опаснее обычных орков. И, конечно же, они были более эффективными убийцами.

Ксеносы набросились на остатки роты Герхарда, обрушив на космических десантников опустошительный огонь. Стебли саговника взрывались под его мощью. Резкий запах кипящего сока и горящих волокон ударил в ноздри.

А затем в воздухе повис красный туман из крови Храмовников и ксеносов.

Чемпиона отшвырнуло спиной в дерево, удар был такой силы, что ствол в сырой яме закачался, а прогнившая кора лопнула. От прямого попадания ракеты и взрыва треснул нагрудник, из обгоревшего отверстия показалась струйка дыма.

Киборки набросились на рыцарей, атакуя непропорциональными механическими когтями. Грубые, но эффективные цепные клинки ксеносов столкнулись с лезвиями и болтерами космических десантников.

Ансгар уже сражался с такими существами — во имя Императора он бился с вожаком Кровавого Шрама, Моркруллом Гримскаром — но никогда врагов не было так много.

Какую предательскую эмоцию испытал он в этот момент? Отчаяние? Страх, что он и его братья не смогут победить, что об их гибели никто не узнает, и их призывы о помощи так и не услышат на орбите охваченного войной мира?

Храмовник разозлился на себя и своё отчаяние, и в этот момент на него набросился рычащий орк с железной челюстью. “Я — чемпион Императора”, — подумал Ансгар, рубанув потрескивающим синими молниями клинком по бронированному экзоскелету киборка. — “Разве имеет значение, что я погибну здесь и сейчас, если это будет смерть на службе Императору, и я повергну столько нечестивых подонков, сколько будет в моих силах”?

Силовой меч глубоко погрузился в тело орка, пройдя и через механическую и через живую плоть. Из бока зелёнокожего брызнуло грязно-коричневое гидравлическое масло. Тварь взвыла, и Ансгар неожиданно почувствовал холодный болезненный удар, словно повеяло с ледника. На дисплее визора замигали предупредительные руны, поменяв цвет с янтарного на красный. Он потянул меч, пытаясь вытащить клинок из туши ксеноса. Вонючая металлическая пасть оказалась всего в нескольких сантиметрах от лицевой пластины, визор запотел от нечестивого орочьего дыхания.