Брэйден Кэмпбелл - Темпестус

Инквизитор начал свой день с регулярных занятий: час интенсивной физической нагрузки, за которыми следовали полчаса тренировок с мечом. Завтрак состоял из смеси протеинов и аминокислот, которую он жадно выпил из высокого стакана. Жидкость была густой как клей и абсолютно безвкусной, но инквизитор отказывался позволить условиям космического перелета как-либо ослабить его. Безопасность Солнечной системы закончилась парсеки назад, его ожидал новый мир, и он не падет жертвой того, что оказался слишком слаб или недостаточно быстр на какую-то долю секунды.

Покрытый потом и одетый только в свободную робу, инквизитор убрал занавеску с иллюминатора и устремил взгляд в космос. Корабль покинул варп два дня назад и постепенно снижал скорость. Вчера он приказал запустить в океан несколько торпед-зондов, чьи сигналы подтвердили его надежды. В течение часа он и его команда приземлятся на поверхность. И начнется охота. Всё шло гладко. Его единственным сожалением было то, что он достигнет величия на таком отвратительно выглядящем мире.

Лизиос, казалось, был самым вгоняющим в тоску местом, которое ему довелось увидеть. Единственный естественный спутник планеты, Иксой, был настолько огромен и находился на такой близкой орбите, что его гравитационное поле исказило планету, придав ей форму яйца. Полушарие противоположное луне было тектонически нестабильно и покрыто разломами, а ближнее полностью занимал океан. Он вздымался подобно горе, сделанной из воды, на километры в высоту. Гребни его волн практически доставали до стратосферы и создавали айсберги, падающие с подветренной стороны. Кроме того, этот вертикальный океан двигался. Чтобы пройти полную орбиту, Иксою требовалось десять лет, и во время движения он тащил за собой море. Поэтому на планете не было ни единого места, свободного от регулярного затопления или даже полного погружения под воду. Невозможно было себе представить, что когда-то это место считалось одним из Девяносто девяти чудес сегментума Солар.

Уверен, там внизу воняет, — подумал инквизитор. — Рыбой и илом.

Он переоделся в свежую одежду и осмотрел себя в зеркало. Как только он остался удовлетворен увиденным, то открыл древний сундук, в котором хранились его оружие и снаряжение. Боевая броня была легкой, но прекрасно сработанной. Инквизитор закрепил портупею на поясе, а кобуру с пистолетом на левой подмышке, проверил и перепроверил заряд и работу генератора отражающего поля.

Затем раздался стук в перегородку за его спиной, и он услышал, как сквозь дверь раздался голос, называющий его по имени.

— Инквизитор Ульрих?

Он, конечно, знал, кто это был. На борту находилась всего одна женщина. Инквизитор пересек комнату и открыл дверь.

В коридоре стояла девушка, такая же высокая, как и он сам. Её волосы были натурального цвета платины и длиннее, чем у любой другой сестры Сороритас, с которыми инквизитор раньше имел дело, указывая на то, что она проводила свою жизнь в скриптории, вместо того, чтобы перекатываться по каким-то грязным полям боя. Её кожа была бледной, глаза желто-зелеными, а остальное инквизитор не мог оценить, потому что сестра носила толстую робу писца, идущую от шеи до лодыжек.

— Сестра Марджин, — сказал он. Нос инквизитора дернулся. От неё пахло пергаментом и чёрнилами. Эти запахи он не очень любил.

Сестра протянула ему тонкую стопку бумаг.

— Инквизитор. Это доклад о готовности от темпестора Чависа. Он и его люди подготавливают два взятых с собой наземных транспорта и ожидают вашего присутствия на погрузочной палубе.

Ульрих оставил её в коридоре, а сам прошел до стола. Он достал из корзины с фруктами поперин. Фрукт был маленьким и круглым, с крапчатой красно-зеленой кожицей. Инквизитор медленно жевал его, бегло просматривая доклад.

— Хочешь взглянуть на него?

— Извините?

Инквизитор указал на окно.

— Лизиос. Я подумал, что ты захочешь увидеть планету, в особенности после всего времени, которое ты провела, читая о ней.

— Да, хотела бы, — ответила Марджин. — В моей каюте нет иллюминаторов.

— Не можем же мы все путешествовать первым классом, так ведь? — Ульрих откусил ещё кусок от своего экзотического фрукта и направил пристальный взгляд на Марджин, подходящую к окну.

— Я никогда не видела ничего подобного, — почти шепотом произнесла она.

— Да, так я и думал, — ответил Ульрих. — Это первый раз, когда ты покинула Терру, так?

Она склонила голову при упоминании священного родного мира всего Человечества, но не отвела взгляда от странной планеты внизу.

— Так и есть, — сказала сестра. — Это не только моё первое путешествие в другую звездную систему, но и первый раз, когда я покинула Конвент Приорис с начала моего обучения в детстве. — Она повернула голову, чтобы посмотреть на него. — Ещё раз благодарю вас за возможность, инквизитор. Я не подведу вас.

— Я — человек, который помнит о своих друзьях. Служи мне достойно в этом небольшом предприятии, и я обещаю, что о тебе соответствующе позаботятся. — Он отбросил доклад. — Если я и сожалею о чем-то, так это о том, что твоё первое путешествие пришлось на эту отвратительную, бесполезную планетку.

Ульрих надеялся, что её позабавит эта шутка, но сестра нахмурилась.

— Я не считаю, что этот мир бесполезен, инквизитор, — язвительно ответила она. — Вообще, коренные лизийцы — мастера переработки и изобретательности. Им пришлось стать такими из-за океана, как вы могли заметить. "Мировой волны", как они его называют. Тот факт, что половина планеты всегда находится под километрами соленой воды, привел к появлению уникальной культуры.

— На ней всё связано с океаном. Он — источник почти девяноста пяти процентов всей пищи. Также он используется в качестве источника энергии, благодаря применению разных типов приливных генераторов, и как теплоноситель термоядерных реакторов. Он делает атмосферу настолько влажной и соленой, что всей технике требуется постоянный уход. Мобильность и переоборудование играют важнейшую роль. Им постоянно приходится держаться или прямо перед мировой волной или за ней, никогда не останавливаясь.

— Возьмите, к примеру, жил-краулеры. На Лизиосе больше не осталось никаких городов, в том смысле, как мы это понимаем. Конечно, есть руины, со времен ещё предшествующих экологической катастрофе три тысячи лет назад, но в них никто не живет. Вместо этого люди передвигаются в огромных гусеничных машинах, как я уже сказала, в каждой из них живут тысячи человек. Наш транспорт, вообще, будет садиться…

Ульрих выбросил косточку поперина в чашу, повернулся на пятках и уверенно вышел в коридор. Каблуки на его обуви издавали резкий лязгающий звук от ходьбы по металлическим листам палубы. За его спиной Марджин торопилась, стараясь не отставать. Тишина затянулась, пока они не достигли места назначения.