Кассандра Дженкинс - Оковы Древнего Н-Зота

Приземлившись, Алекстраза сменила облик. К ней быстрым шагом направлялся Кориалстраз. Еще издали она заметила взволнованное лицо супруга.

— Что случилось? — сразу спросила она.

— У нас гости, — ответил Кориалстраз.

Когда Андуин вернулся в хижину, то застал провидицу за уборкой. Орчиха насаживала мертвых пиявок на заточенную рогатину и вышвыривала за порог. За воротами лагеря готовили большое кострище, чтобы сжечь уродливые трупы.

Андуин нашел кусок бечевки, перевязал им пояс и заткнул за него кинжал. Он принялся помогать провидице. При наступлении тьмы, как по команде, сталь клинка вновь вспыхнула. Орки Драконьей Пасти настороженно наблюдали за принцем. Мало того что человек, так еще и оружие у него странное, наверное, думали орки.

Завидев его кинжал, Миллира что-то проворчала и загнала его обратно в хижину. Ее слова, должно быть, значили, что нечего ему разгуливать по лагерю, как среди равных. Так он и сидел в одиночестве, пока провидица не вернулась с парой скребков.

Один из них она протянула Андуину. В руке принца оказался овальный камень, остро наточенный с одной стороны и гладкий с другой. Миллира указала на разорванный потолок. Свисающие до самого пола кожаные полотна, конечно, не придавали жилищу уюта, в этом Андуин был согласен с провидицей. Затем он понял, что орчиха просила помочь с ремонтом крыши.

По краю полотен Миллира проделала аккуратные дыры острой стороной овального камня. Звонко свистнула, и с крыши свесилась детская голова с маленькими клыками в уголках рта. Ловко подтянув наверх лоскут кожи и продев грубую нить сквозь сделанные Миллирой дыры, орченок быстро привязал полотно к деревянному каркасу крыши. Его лохматая голова свесилась вниз в ожидании следующего готового полотна.

Миллира указала Андуину на ближайший к нему кожаный отрез, а сама занялась другим. Крыша была сплошь исполосована, работы хватало для всех. Дыры у Андуина получились далеко не сразу, хотя ему и казалось, что дырявить полотна проще простого. Кожа былатолстой и твердой, высушенная зноем и ветрами. Он слышал, как посмеивался над ним орченок, почти полностью свешиваясь с крыши. Миллира цыкала на него и тогда он снова прятался наверху, хотя и продолжал тихо бубнить себе под нос, должно быть, что-то обидное для Андуина.

Несколько раз в хижину заходил Гаррош. Андуин ждал насмешек, но Вождь Орды промолчал. Если Гаррош находил время на них, значит, твари не напали на лагерь, думал Андуин. Или же их атаки было легко отразить.

Ночь тянулась долго. Андуин изрезал пальцы камнем, но к рассвету наловчился дырявить кожу не хуже провидицы. Он заметил, что и Миллира, и орченок устали не меньше.

На рассвете вновь появился Гаррош и сообщил, что нападение на лагерь было незначительным, оттого помощь Андуина не пригодилась. Хорошо, что он помог Миллире. Вождь Орды говорил, подбирая слова как можно проще. От недосыпа и усталости всеобщий давался Гаррошу еще тяжелее, чем раньше.

Когда Вождь ушел, Миллира постелила Андуину и заставила его лечь. Она долго о чем-то втолковывала ему, Андуин даже начал выявлять определенные слова. Похоже, он перестал воспринимать грубую речь орков как одно непрерывное рычание.

Андуин положил клинок рядом с собой и провалился в тяжелый сон.

Разбудили его крики. Подскочив, он потянулся к кинжалу. И не нашел его. Сон окончательно покинул его. Андуин соскочил с кровати в углу хижины и столкнулся лицом к лицу с Миллирой. Провидица говорила успокаивающим тоном, но Андуин больше не доверял ей.

— Где мой кинжал?! — крикнул он.

Орчиха стала что-то объяснять, указывая то на кровать, то на гору кожаных лоскутов на полу, а иногда даже на залатанную крышу. Андуин не понимал, как это все связано.

— Кинжал! Кинжал, проклятье!

Миллира резко замолчала, поджав губы. Снова указала на отрезки кожи. Андуин узнал в них не пригодившиеся отрезки с крыши и кое-что еще.

Пока он спал, орчиха, по-видимому, решила смастерить для принца настоящие ножны, чтобы заменить веревку на поясе, за которую он крепил кинжал. Так она выражала свою благодарность. А он сгоряча все испортил. Воспитанное в нем отношение к оркам нет-нет, да прорывалось наружу.

Не смея коснуться ножен, в которых покоился кинжал, Андуин пробормотал:

— Заг-заг, Миллира.

Провидица понимающе кивнула.

— Кейлек, — усмехнулась она, качая головой.

Рассказал ли Гаррош провидице, кем на самом деле был гоблин Кейлек? Наверное, рассказал. Интересно, где синий дракон выучил орочий? И что почувствовал Вождь Орды, когда увидел вместо гоблина синего дракона? Ведь он не знал об этом. Или знал?

Миллира тем временем быстро раскроила новую кожаную полосу, отмерила ею талию принца, сделала несколько дырочек тем же острым камнем, и новый пояс был готов. Миллира вдела пояс в петлю на ножнах и протянула Андуину. Работа была окончена.

Он благодарил провидицу, пока она в сердцах не прикрикнула на него: хватит, мол, ничего особенного. Миллира указала на ножны и назвала их на орочьем. Затем на кинжала. Андуин с готовностью повторил слова. Произношение давалось непросто.

Наконец, Андуин разобрался и почти правильно произнес:

— Hangh’ear?

Орчиха скривилась, но кивнула.

— Amed a'hangh'ear, — указала она на ножны.

Слово «ножны» было проще. Потом Андуин указал на камень, кровать, потухший очаг. Миллира называла вещи, Андуин повторял. Конечно, спустя десяток слов он опять перестал различать стены от стульев, но сам процесс приносил ему необычайное удовольствие. Орочий совсем не походил на известные принцу языки — тягучий дворфийский и мелодичный дарнасский.

Миллира улыбалась, но Андуин видел, что провидица прислушивается к происходящему вне стен лагеря. Шум то нарастал, то стихал. Прислушавшись тоже, Андуин различил голос Вождя Орды. Гаррош говорил мало и односложно. Андуина снедало любопытство.

Наконец, не выдержав, он указал на дверь хижины и спросил, что происходит? Миллира покачала головой и сказала:

— Deizz'ak.

Знакомое слово, но что оно значит?

Андуин непонимающе развел руками. Провидица села на стул, сложила руки на колени и вздохнула.

— Deizz'ak, — объяснила она.

Андуин покачал головой. Миллира задумалась. Потом схватила с кровати шкуру, скатала ее в рулон и спрятала под рубахой. Получился выпирающий вперед живот. Как если бы она была беременной, сообразил Андуин. Провидица схватилась за живот и медленно, с искаженным лицом муками, прошлась по хижине, повторяя:

— Deizz'ak. Deizz'ak, d'agju?

Последнее слово значило что-то вроде «понятно», «ясно». А потом Андуина осенило.

— Ожидание! — воскликнул он. — Ждать!

Миллира вытащила шкуру и пожала плечами — всеобщего она не знала. Возможно, Андуин понял правильно, а может, и нет. Андуин же вспомнил, когда уже слышал это слово. Когда Миллира зашивала рану Гарроша, она то и дело повторяла ему — жди. Тогда же Андуин заметил в руке Гарроша камень Джайны, он вертел его, как будто хотел им вот-вот воспользоваться. И только слова провидицы остановили его. Но чего ждал Гаррош? А с ним и Андуин вместе?