Майкл Муркок - Хроники Корума (Сборник)

Коруму показалось, что вдали, вдоль кромки пелены тумана фой миоре, полыхнули огненные отблески. А что, если это новая форма вражеского нашествия, с которой Корум еще не сталкивался?

Люди сосен были все ближе, и из их ртов вырывался смех — скрипучий, шелестящий смех, как шорох ветра в листве. Коруму доводилось слышать его раньше, и этот смех наводил на него страх.

Он увидел, как изменились лица рыцарей и воинов, ждавших на стенах. Их черты исказились страхом, когда они в полной мере осознали, что должны встретиться со сверхъестественным, но каждый из защитников приложил все силы, чтобы подавить испуг и с оружием в руках встретить братство деревьев.

Взметнулась еще одна туча стрел, затем следующая, и каждая из них нашла себе цель. Воины сосен двигались вперед, буквально утыканные стрелами с красным оперением.

Но скрипучий смех все нарастал.

Всадники подкатывались к стенам медленно и неуклонно. Многие с головы до ног были покрыты стрелами. Некоторые из нападавших были насквозь проткнуты дротиками. Однако их бесстрастные лица щерились холодными улыбками, а ледяные глаза не отрывались от защитников на стенах. У их подножья они спешились.

Воздух пронзила очередная туча стрел, и некоторые из нападавших, утыканные стрелами с головы до ног, стали напоминать каких-то странных колючих животных.

Люди сосен начали карабкаться на стены.

Они лезли так, словно для подъема им не были нужны ни руки, ни ноги, они ползли подобно лозам плюща. Зеленые щупальца тянулись к защитникам.

Несколько рыцарей с криками отшатнулись, не в силах выдержать это зрелище. Корум не мог осуждать их. Стоящий рядом Гованон что-то с отвращением буркнул.

Первые из бледно-зеленых воинов, на лицах которых застыли улыбки, не отрывая глаз от противников, были уже меж зубцами, готовые перемахнуть через стены.

Боевой топор Корума блеснул на солнце и снес голову первому же увиденному врагу. Тот отлетел назад и рухнул, но на его месте мгновенно появился другой, которого так же уложил топор Корума. Из обрубка шеи потек зеленый сок, забрызгавший камни стены, потек по лезвию, но Корум обрушил оружие на очередную голову. Он понимал, что рано или поздно на него навалится усталость или же этот отряд защитников ослабеет и ему придется отражать атаки с обеих сторон, но он продолжал драться, пока люди сосен толпами лезли на стены.

Когда в горячке боя возникла минутная пауза, Корум, успев посмотреть в просвет между телами воинов сосен, увидел Гэйнора, гнавшего вперед своих гулегов. Те тащили на кожаных подвесках огромное бревно. Ясно было, что они собирались высаживать ворота. Уже зная, что мабдены не привыкли драться на улицах осажденных городов, Корум не мог сообразить, как и чем противостоять тарану. В течение столетий мабдены дрались лицом к лицу, каждый выбирал себе равного соперника из числа врагов. Многие племена даже не прибегали к убййству, считая неблагородным добивать уже поверженного противника. Можно было рассматривать это как силу мабденов, но в противостоянии с фой миоре сила оборачивалась бесспорной слабостью.

Корум крикнул королю Даффину, чтобы тот подготовил своих людей к появлению гулегов на улицах города, но король, заливаясь слезами, стоял на коленях, а вдоль зубцов стены к Коруму бежал воин сосен.

Корум увидел, что король стоял на коленях у тела бойца, только что сраженного воином сосен. Убитый был в белой рубашке и кольчуге. Принцу Гайвину не придется вернуться на брачное ложе.

Корум взмахнул топором и разрубил нападавшего пополам, так что торс его отлетел и рухнул, как падающее дерево. Еще несколько мгновений тот продолжал жить — ноги сделали пару шагов вперед, а торс, валявшийся на каменных плитах, махал руками. Однако он быстро умер, почти сразу став коричневого цвета.

Корум кинулся к королю Даффину.

— Не оплакивайте сына! — яростно крикнул он. — Мстите за него! Деритесь, король Даффин, или же и вас, и ваш народ ждет гибель!

— Драться? Зачем? Тот, ради кого я жил, мертв. И скоро все мы погибнем, принц Корум. Почему не сразу? Теперь меня не волнует, ради чего я погибну.

— Ради любви, — сказал Корум. — И ради красоты. Вот за что вы должны сражаться. Ради мужества и гордости, — но даже эти слова прозвучали впустую, когда он посмотрел на труп юноши и увидел, как на глаза его отца снова навернулись слезы. Он отвернулся.

Снизу, где таран продолжал неустанно взламывать ворота, доносились треск и грохот. Людей сосен на стенах было почти столько же, сколько и защитников города. В этой неразберихе возвышалась огромная фигура Гованона, его ужасающий топор вздымался и падал с размеренностью маятника, уродуя и калеча древесный народ. Во время боя с уст его срывались слова погребальной песни, и Корум уловил часть из них.

Корум понял, что слышит предсмертную песнь Гованона, что кузнец-сид уже готовится к своей неизбежной гибели.

Поняв, что бой на стенах практически проигран, Корум прорубился сквозь толпу воинов сосен к Гованону и крикнул:

— В зал, Гованон! Отступай к залу!

Завершив песнь, Гованон спокойно взглянул на Корума.

— Очень хорошо, — сказал он.

Не прекращая сражаться, они бок о бок медленно спускались по ступеням, сметая обступавших их со всех сторон людей сосен, на лицах которых были все те же застывшие улыбки и неподвижные взгляды, руки с мечами вздымались и падали. С уст врагов постоянно срывался все тот же ужасающий скрипучий смех.

Оставшиеся в живых рыцари и стрелки последовали примеру Корума и высыпали на улицу. Тяжелые ворота трещали, и медные засовы гнулись под громовыми ударами тарана. Двое рыцарей сопровождали короля Даффина, который продолжал рыдать. Оказавшись наконец в королевском зале, они закрыли высокие бронзовые двери и перегородили их.