Майкл Муркок - Хроники Корума (Сборник)

Повернувшись, он поднял голову к луне.

Корум проследил за его взглядом и был поражен видом огромного серебряного диска, заполнившего собой все небо. Он не мог оторвать от него глаз, ему казалось, что он тонет в нем. Корум видел лица, сражающиеся армии, безлюдные пространства, разрушенные города и бесплодные поля. Он видел себя, хотя смотрящее на него лицо было чужим. Принц видел меч — но не тот, что он держал в руках. Его меч был белым, а тот, другой, — абсолютно черным. Он увидел Джери-а-Конела. Он увидел Медбх. Он видел Ралину и многих других, и всех их любил, но лишь одна Медбх вызывала у него страх. Затем возникла арфа Дагды и обрела вид юноши, чье тело отливало странным золотым цветом, и Дагда, как ни странно, сам был арфой. Корум увидел огромного белого коня и знал, что это его конь, но опасался, примет ли тот его. Перед Корумом предстала равнина, затянутая снежной белизной, и на ней появился одинокий всадник: плащ на нем отливал алым; оружие и доспехи были теми же, что носят вадхаги, одна рука здоровой, а другая отлита из серебра, правый глаз прикрыт искусно вышитой повязкой, и черты лица были чертами вадхага — Корума. Но Корум понимал, что всадник — это не он, и принц задохнулся от страха, стараясь не смотреть на всадника, который все приближался. На лице наездника было выражение насмешливой ненависти, а в единственном глазу — неуклонная решимость убить Корума и занять его место.

— Нет! — закричал Корум.

Облака затянули диск луны, и ее свет померк. Корум стоял на холме Кремм в дубовой роще, в том месте, где обитает сила, и в руке он держал меч, равного которому не существовало на Земле; а когда он опустил взгляд на холм, то увидел, что рядом с ним стоят и Гованон с Хисаком Солнцевором, и Джери-а-Конел, и рыжеволосая Медбх Длинная Рука — и все они смотрят на него так, словно хотят помочь и не могут.

Корум не знал, почему он так отреагировал на выражения их лиц, когда вскинул меч над головой и сказал тихим твердым голосом:

— Я Корум. Это мой меч. И я один.

Затем все четверо спустились с холма и вместе с ним вернулись в Кер Махлод, где продолжалось шумное празднество — но никто из участников пира не знал, что произошло в дубовой роще, залитой светом полной луны.

Корум спал долго, до самого утра, и видел много снов. Голоса рассказывали ему о ненадежных героях и благородных предателях, он видел мечи — и тот, что получил во время обряда в дубовой роще, и особенно другой, черный клинок, который, как и арфа Дагды, мог принимать различные обличья, словно в нем обитал дух особо могущественного демона. А когда смолкали голоса и меркли видения, он снова и снова слышал одни и те же слова: «Ты Победитель. Ты Победитель».

А порой хор голосов внушал ему:

— Ты должен идти путем Победителя.

«Но что же это такое, — пытался понять Корум, — как не путь мабденов, которым он поклялся помогать?»

А хор все повторял:

— Ты должен идти путем Победителя.

Неожиданно пробудившись, Корум громко сказал:

— Мне не нравится такой сон.

Произнеся эти слова, принц окончательно проснулся.

Рядом с постелью стояла Медбх, уже одетая, бодрая и полная решимости.

— Что за сон, любовь моя?

Пожав плечами, он попытался улыбнуться.

— Ничего особенного. Наверно, сказались события прошлой ночи, — Корум посмотрел ей в глаза и почувствовал, как в душу закрадывается легкий страх. Потянувшись, он сжал ее нежную, прохладную и сильную руку.

— Ты в самом деле любишь меня, Медбх?

Она смутилась.

— Да, люблю.

Он посмотрел в сторону сундука, на резной крышке которого лежал меч, врученный ему Гованоном.

— Как мне назвать этот меч?

Медбх улыбнулась:

— Узнаешь. Разве Гованон не объяснил тебе? Ты поймешь, как его назвать, когда придет время и меч обретет всю свою мощь.

Корум сел, и покрывало сползло с его широкой обнаженной груди.

Медбх подошла к дверям в дальнем конце комнаты и крикнула кому-то за ними:

— Ванна для принца Корума готова?

— Готова, госпожа.

— Идем, Корум, — сказала Медбх. — Освежись. Смой неприятные сны. Через два дня мы будем готовы выступить. Тебе мало что осталось делать. Давай проведем эти дни в радости и веселье. Поскачем утром за лес и через пустоши.

Корум набрал полную грудь воздуха.

— Конечно, — беззаботно сказал он. — Я дурак, что забиваю себе голову. Моя цель ясна, и нечего тут больше думать.

Амергин встретил их через час, когда они уже седлали коней. Король был высок и по-юношески строен, но держался с достоинством человека в годах, хотя в нем не было ничего от старика. На нем была сине-золотая мантия главного друида и простая корона из металла с необработанными драгоценными камнями, из-под которой на плечи падали длинные густые волосы.

— Приветствую вас, — сказал верховный король. — Все ли хорошо прошло у вас прошлой ночью, принц Корум?

— Думаю, что да, — сказал Корум. — Гованон, похоже, был доволен.

— Но при тебе нет меча, который он вручил.

— Он не из тех мечей, которые можно просто носить при себе, — на поясе Корума висел его старый верный меч. — Скорее всего, я возьму дар Гованона с собой в битву.

Амергин кивнул. Он стоял, разглядывая булыжники мощеного замкового двора.

— Гованон больше ничего не говорил тебе о тех неизвестных союзниках, о которых упоминал Илбрек?

— Насколько я понимаю, кто бы они ни были, Гованон не считает нужным иметь с ними дело, — сказала Медбх.

— Так и есть, — согласился Амергин. — Тем не менее, сдается мне, что если благодаря им увеличиваются наши шансы справиться с фой миоре, то стоит рискнуть.

Корум был удивлен той серьезностью, с которой говорил Амергин.

— То есть вы не считаете, что нас ждет удача?

— Штурм Кер Ллуда может дорого обойтись нам, — тихо ответил Амергин. — Всю ночь я размышлял над нашим планом. И вроде мне что-то померещилось.

— Поражение?

— Во всяком случае, победы я не увидел. Корум, ты, как и я, знаешь Кер Ллуд. Ты знаешь, что там обитают фой миоре и какой там стоит жуткий холод. От него человек теряет способность соображать.

— Это верно, — кивнул Корум.

— Вот об этом я и думал, — сказал Амергин. — Только об этом. И ни о чем больше.

— У вас не было в том необходимости, верховный король. Но, боюсь, у нас нет иных способов вести войну с врагами. Если бы они были…

— …То мы бы о них знали, — Амергин пожал плечами и погладил коня Корума по холке. — Но если ты сможешь как-то уговорить Гованона, пусть он хотя бы расскажет, что это за союзники.

— Обещаю, что сделаю это, главный друид, но сомневаюсь, что мне повезет.

— Да, — сказал Амергин, и его рука опустилась. — Как и я.

Оставив главного друида в задумчивости, Корум и Медбх верхом выехали из Кер Махлода, промчались сквозь дубовую рощу и поднялись на вересковую пустошь, где из-под ног коней вспархивали кроншнепы и с шумом улетали, где ноздри щекотали запахи папоротника и вереска, и казалось, что во всем мире нет сил, способных уничтожить простую красоту этих мест. Грело солнце, висящее в чистом синем небе. Им стало так хорошо, как никогда раньше, и, спешившись, они побрели сквозь высокий, до колен, папоротник, а потом легли в него, и видели небо над собой; они заключили друга друга в объятия, нежно и ласково занимаясь любовью, а затем в молчании лежали рядом, дыша чистым свежим воздухом и слушая тихие звуки вересковой пустоши.