Джонатан Грин - Империум человечества: Омнибус

— Я даю вам возможность объясниться, мадам арбитр, потому что питаю к вам некоторое уважение, — холодно сказала Ромилль, пока Кальпурния пристегивала кобуру. — Выйти с любой церемонии Экклезиархии, не говоря уже о самой Мессе святого Балронаса, это серьезный проступок как для моего ордена, так и для всех, кто находится в Соборе, вне зависимости от того, как принято себя вести там, откуда вы прибыли.

— Я полностью осознаю, что только что сделала, сестра. Один момент, и я покажу вам, почему.

Она взяла планшеты с записями журналов, не глядя, кто их подал, и начала просматривать информацию, быстро и аккуратно постукивая по ним указательным пальцем.

Если я ошибаюсь, подумала она, тогда мне абсолютно и несомненно…

Но это было не так. Она подавила триумфальную улыбку, прежде чем та проявилась на лице, и протянула планшет сестре. Ромилль понадобилось мгновение, чтобы увидеть, на что она указывает, и еще одно мгновение, чтобы понять это и снять болтер с предохранителя. Еще через миг на ее лице возникла ухмылка.

— Ну, — спросила она Кальпурнию, — и чего мы ждем?

— Зачем мы все время останавливаемся? Я хочу поскорее подняться и посмотреть, верна ли ваша догадка.

Они снова встали, чтобы Кальпурния могла передать часовым, стоящим в галереях, инструкции на случай непредвиденных обстоятельств. Это была уже пятая остановка на пути к вершине здания. Они поднялись на такую высоту, что уже должны были почти сравняться с потолком основного пространства Собора. Два этажа назад они прошли мимо окна, которое выходило в центральный зал, где проходила месса, и увидели, что с мраморных ангелов уже сняли ткань, и они сияют в белом свете прожекторов, в то время как верховный воинствующий исповедник запевает с прихожанами Второй псалм мучеников.

— Колокола прозвенят через пятьдесят три минуты, — сказала Кальпурния, сверившись с часами. — Я уверена, что у нас есть по меньшей мере столько времени, чтобы добраться до позиции, и хочу потратить с пользой большую его часть. Но если это сделает вас немного счастливее… — она запустила обратный отсчет таймера. — Сверим часы. Вы можете сказать с точностью до минуты, когда колокол зазвонит в конце мессы?

— До микросекунды. Это записано в законах самой мессы.

— Глупо было спрашивать.

Ромилль просто буркнула что-то в ответ, снова проверила, правилен ли отсчет таймера, и повела их дальше. Они забрали с одного из балконов еще двоих Арбитрес, а Ромилль приказала следовать за собой троим сестрам. Кальпурния останавливала отряд на каждом уровне, методично удостоверялась, что в каждой зоне знают, что происходит, слушала, как Ромилль раздает приказы Сороритас, и собирала арбитров с постов. Теперь за Ромилль шло восемь сестер в белых доспехах, а импровизированное отделение арбитраторов, следующих за Кальпурнией и Банноном, выросло до дюжины. Она старалась оставлять за собой достаточно большие посты охраны и требовала, чтобы проходы между уровнями запирались за отрядом по мере того, как он поднимался. Сбежать вниз по лестницам Собора будет невозможно. Не то что бы, конечно, дойдет до этого, мрачно поправила она себя. Не дойдет.

Еще одна пятисекундная поездка на лифте. Сорок второй уровень, церковные библиотеки, пустые комнаты для занятий, девотории. Двое нервных Арбитрес в фойе у лифта и еще двадцать сестер, патрулирующие этаж. Женщины отдали приказы и двинулись дальше вверх. К шестидесятому уровню у них было по пятнадцать человек на каждую, и Кальпурния начала растягивать их в длинную колонну вдоль коридоров, опасаясь, что они будут мешать друг другу, если возникнут проблемы. К девяносто восьмому уровню осталось лишь двадцать две минуты, Ромилль скрипела зубами, а Кальпурния начала отдавать приказы и поглядывать на таймер. В тот миг, когда она вышла из маленького коридора к подножию лестницы, ведущей к колоколу, и сделала жест, чтобы ее отряд снова собрался, отсчет достиг отметки ровно в пятнадцать минут.

За тринадцать минут сорок секунд до конца отсчета по ступеням, ведущим к залу с колоколом, с текучей скоростью бесшумно приближающейся акулы сбежал сервитор Халлиана. Его сокрушительная клешня описала дугу, словно шар для сноса зданий, и проктора Эсскера отшвырнуло мимо Кальпурнии. Сила удара убила его еще до того, как он вылетел за перила балкона и начал падать. Машина из плоти использовала инерцию замаха, чтобы повернуться, выдвинула другую руку вперед и вогнала свой набор высокоскоростных дрелей в нагрудник сестры Иустины. Вращающиеся зубцы с жужжанием вгрызлись в керамит, в то время как маленькие толстые стабберы, установленные на его плечах, с воем закрутились, выплевывая пули из стволов не длиннее мизинца Кальпурнии. Сервитор, казалось, визжал, но она поняла, что звук на самом деле исходит из ее вокс-обруча. Что-то глушило ее сигнал помехами.

Ромилль прокричала боевое благословение, и потрескивающее копье-сарисса на ее болтере без усилий пронизало броню существа, но с таким же успехом она могла бы колоть штыком воздух. Это был идеальный убийственный удар, точно в то место, где должно было находиться сердце, однако сервитор просто взмахнул рукой, отшвыривая тело Иустины на Ромилль, и она растянулась на полу, а ее оружие с лязгом упало на пол.

К этому времени Кальпурния достала пистолет и осыпала его аккуратными выстрелами, целясь в основание шеи, где заканчивался визор шлема. Снаряды чертили борозды на плечах твари. Сервитор сделал выпад, стиснул одного из арбитров клешней и разделил его надвое.

Арбитру и сестре, находившимся позади него, удалось выстрелить по два раза, прежде чем шипы-дрели в правой руке твари втянулись, вместо них выдвинулся набор из трех цепных клинков, и ужасный двойной взмах располосовал обеих пополам. Золотой визор заляпало красным, и его непроницаемость была еще страшнее, чем могло быть живое, скалящееся лицо.

Теперь Кальпурния сменила цель, пятясь и стреляя в ноги твари, в то время как Баннон, стоя рядом с ней, осыпал лицо противника снарядами, пытаясь его ослепить. Выстрелы Кальпурнии попали в колени, но существо едва ли замедлилось. Оно извернулось и вогнало по пуле из каждого наплечного стаббера в лица двоим арбитраторам. Болт-снаряды двух сестер проделали алые кратеры у него в боку, прежде чем оно свалило одну выстрелом в голову, а вторую достало дрелями, третью же сокрушило клешней. Ромилль стояла на четвереньках, тряся головой и с трудом пытаясь подняться, но сервитор ударом отправил ее в полет. Она врезалась в стену на другом конце балкона с такой силой, что камень треснул под ее телом, упала и затихла. Баннон нырнул в сторону, пытаясь попасть в бок твари между пластинами брони, но шипы-дрели оказались быстрее. Они пронзили грудь Баннона и подняли его в воздух, затем убрались, и он упал на выставленные цепные клинки. Взмах руки, и растерзанный труп с влажным звуком скатился по ступеням.