Джонатан Грин - Империум человечества: Омнибус

Кальпурния, которая теперь осталась одна, взмахнула перед собой силовой дубинкой, но клешня вырвала оружие из ее рук быстрее, чем она могла уследить, и расколола его пополам. Она повернулась, чтобы отбежать и успеть перезарядить пистолет, когда клешня обрушилась на нее сверху вниз, разбив левое плечо и руку, словно фарфор, и заставив ее упасть на колени. Она увидела, как пистолет выпал из рук, а затем все перед глазами покраснело, и она закричала. Второго удара не было. Она попыталась подняться, пошарить вокруг в поисках оружия, но второй, более слабый толчок отбросил ее к стене, а третий швырнул к последней ведущей наверх лестнице.

Какое-то время она лежала там, хватая ртом воздух от боли, которая бушевала во всем левом боку, словно разъедая его, прежде чем где-то в глубине ее разума появилось осознание, чего от нее ждут. Побелев от боли, едва ковыляя, Шира Кальпурния вскарабкалась по ступеням к галерее под колоколом Собора, чтобы последний раз в жизни встретиться с лордом Халлианом Кальфус-Меделлом.

Халлиан стоял вполоборота к ней в северо-восточном конце галереи, глядя на Месу, как тогда, в канун Вигилии. На нем была такая же грязно-серая траурная накидка, как та, что она скинула, хотя у воротника и лодыжек можно было разглядеть алую ткань, не до конца прикрытую одеждой. Халлиан был одет, как полагалось для мессы. Кальпурния нетвердо остановилась, и ее левая нога подогнулась. Услышав, как она упала на одно колено, Халлиан заговорил.

— Ты думала, я не узнаю.

— Не узнаешь что? — собственный голос показался ей тонким и готовым сорваться.

— Не узнаю, маленькая ты дрянь, что ты идешь сюда за мной. У меня есть уши и глаза поострее твоих, и ты это знаешь, — он повернулся и сделал жест сервитору, который, мягко ступая, подошел к нему. Урон, который тот понес в схватке, похоже, нисколько не замедлил его. — Я оказался на шаг впереди тебя, маленькая Шира. Я всегда был на шаг впереди тебя. На шаг… Маленькая сучка Шира.

На миг она снова очутилась в темном коридоре на борту Внутренних Харисийских Врат. Она снова чуяла пахнущее алкоголем дыхание энсина Талгаарда.

«Нет. Нельзя отрываться от реальности… нельзя терять связь…» Она попыталась подняться на ноги и не смогла. Поза Халлиана была горделива, его одежда — опрятна, но вот глаза…

Она заставила себя выдавить:

— Но ты не смог опередить сестру Лейку, а, Халлиан? Ты едва успел догнать ее, пока она не успела рассказать, что ты делал.

— Она… допрашивала меня. Точно так же, как ты. Она пыталась меня осудить. Она пыталась меня осудить. Я… ты знаешь, кто я такой. А вы, вы… вы думаете, что я должен… оправдываться… — его рука дернулась раз, другой, и даже сквозь туман Кальпурния осознала, какого усилия железной воли стоило ему держать себя в руках. Его глаза выглядели почти безумными. — Слова ничего не значат. Гнев… с гневом покончено. У тебя нет того, что нужно, чтобы меня понять.

Взгляд Халлиана снова уплыл в сторону, и Кальпурния воспользовалась моментом, подобравшись, подтянув под себя левую ногу и шагнув к нему. Он уловил движение и выплюнул кодовую фразу. Сервитор подступил к ней, поднял руку с дрелями и опустил, только когда она снова шагнула назад. «Император, помоги мне, Император, помоги мне».

— И ты никогда не поймешь, — сказал он, как будто и не прерывался. — Все остальные будут говорить о том, как я ужасен, и моя семья расскажет этому неотесанному крестьянину Накаяме, что я действовал один, что я отступник, что они никак не связаны со мной… — его голос затих, и на миг он как будто задрожал.

Плечо и рука Кальпурнии выли от боли, мир вокруг то обесцвечивался, то снова становился ярким, но при всем этом мысли постепенно набирали странную ясность.

— Вот… вот почему ты показал нам детали оружия, — сказала она. — Я недоумевала, почему ты дал нам то, что только приблизило поиски к тебе самому. Но ты же думал не так, верно? Ты не осознавал, что мы… — она тяжело вдохнула, и это было как вдыхать раскаленный металл, — …относимся к аристократам не так же, как ты. Ты показал, что у истоков всего этого находится благородное семейство, чтобы я вспомнила свое положение и отозвала расследование, чтобы не беспокоить тех, кто выше меня, — она заставила себя стоять прямо, хотя и продолжала покачиваться, а расколотые кости по-прежнему стенали. — Чего бы это теперь не стоило, это и близко не сработало.

Она не знала, спровоцирует ли это Халлиана. Не вышло. Внезапно в дымке боли всплыла другая мысль. Нет, она не может его спровоцировать. Пока что. Надо тянуть время.

— Нет, не сработало. Ты продолжала цепляться ко мне, как ульевая грязь. Ха! Ты и есть ульевая грязь. Грязь и болезнь! — он плюнул на нее, на ее сломанное плечо. Она посмотрела вниз, неясно различая, как его слюна смешивается с ее кровью. — Не сомневаюсь, ты невероятно гордилась тем, что спаслась от устройства, на создание которого я потратил столько времени и ресурсов?

— Рой в саду, — она медленно моргнула, осознавая еще одну связь. — Подушка из паланкина. Это была…

— Номикрос взял подушку, на которой ты сидела в моем паланкине, чтобы получить твой феромонный след, который должен был взять рой машин. Технотаинство, которое мы уже не сможем воспроизвести, и ты это знаешь. Одно из немногих оставшихся в целом секторе, единственное, которое имела в распоряжении моя семья, ты понимаешь? Нет, конечно. Что ты способна понять? Ты даже не понимаешь, что такое послушание! — руки Халлиана мяли ткань робы. Он начинал терять самообладание. — Я разместил там этот рой, чтобы использовать его для кое-кого гораздо важнее тебя, жалкое ты создание. Я и так уже потратил на тебя своего ценнейшего псайкера-стрелка.

Веки Кальпурнии отяжелели. Шок. Она впадает в состояние шока. Нельзя. Ей нельзя впадать в шок, нельзя, нельзя. Ее мысли носились по сводящему с ума крысиному лабиринту боли. «Святой Император, возлюбленный Защитник, со светом Твоим я без страха вхожу в земли мрака…» Она взяла сломанную левую руку правой, стиснула зубы и дернула. От боли она застонала и зашипела, но чувство головокружения отступило. Халлиан не обратил внимания. Кальпурния посмотрела на сервитора, сделала шаг вперед. Она вспомнила, что говорил Леандро. Дай Император, чтоб он был прав, Император…

«Продолжай с ним говорить».

— Ты ничего больше не предпринимал против меня, пока не понял, что мы подбираемся именно к тебе. Мы несколько дней потратили, чтобы обезопасить Августеум и весь улей, но тебе было наплевать.

Она снова шагнула вперед. Она не чувствовала губ, слова на слух казались смазанными.

— Но я думаю, что знаю, почему. Твоими противниками были не мы, а твои конкуренты. Лайзе-Хагганы, люди из твоего же дома и синдиката, аристократия. Я понимаю, чего они могли добиться, сорвав фестиваль, которым ты должен был руководить. Если бы они смогли тебя унизить, то уничтожили бы тебя.