Грэм Макнилл - Орден Ультрамаринов: Омнибус

Чумоносцы свиты подали ему моргенштерн. Рукоять была вырезана из бедренной кости какого-то чудовища, а яблоко высечено из камня столь темного, что он жадно поглощал свет и вокруг него мерцал темный ореол. Чтобы его держать, у него появилась новая рука из перехлестывающихся пластин темно-лилового хрусталя, которая сгибалась и хватала с холодной чужацкой силой.

В другой руке он держал ростовой щит, обтянутый человеческой кожей. Различные оттенки складывались в символ Нургла из трех сфер. Щит был окроплен составами столь могучей колдовской силы, что мог выдержать удары богов.

В надетом на него шлеме была только одна прорезь для глаз, через которую он видел будто бы лучше, чем при помощи авто-чувств. Это пригодилось, так как его имплантаты вскоре отвалились, выползая из его новой плоти как металлические черви.

Чумоносцы-циклопы с одобрением глядели на него светящимися глазами, их вечная ухмылка стала еще шире. Каст воздел свои новые руки к небу и прокричал бесконечный клич, чтобы даже Нургл на своем троне разложения в Искажении услышал его и, может, слегка бы улыбнулся рвению своего нового слуги.

У сектантов не было времени среагировать, когда круг ангелов рухнул на них с потолка огромного двигательного отсека космического скитальца, проводя на их телах алые полосы выстрелами из парных болтпистолетов. Торсы сектантов были обнажены, на их телах и лицах были странными цветами нарисованы грубые символы, кожа побелела и потускнела от касания разложения, а глаза были черны и пусты. Но доспехи им бы вряд ли помогли, сосредоточенный огонь срезал их до того, как они открыли ответный огонь.

В изящных черных доспехах Сестринства отражалось пламя из ручного огнемета сестры Иоанны, выплюнувшего в центр круга струю голубого пламени, прожегшего туннель с обугленными краями в туловище одного сектанта и воспламенившего еще двоих. Сектанты взвыли, бешено извиваясь, пока прилипшие к их коже химикаты прорывались к мышцам и внутренним органам, чтобы выжечь из них нечистую жизнь. Скелеты рухнули на пол в облачках пепла.

Обух топора Эскарион разрубил плечо одного из сектантов, отрубив ему левую половину тела. Вскрытый сектант почти комически стоял, покачиваясь, а его внутренности вываливались на пол. Канониса Тасмандер хотела наградить Эскарион древним силовым мечом в знак признания ее знаменитой силы воли под Саафиром. Но она отказалась: это было слишком изящное оружие для потрошения еретиков — их нужно было резать, как животных, и вбивать в землю. Это было очень давно — теперь она командовала отделением серафим, ставших ее сестрами — но, как и раньше, с ней был топор. И этот топор опускался на застигнутых врасплох защитников скитальца, отрубая конечности и дробя кости, как тесак мясника.

Стены осветила вспышка лазружейного огня: один луч ударил в наколенник Эскарион.

— Рассредоточиться! — крикнула она, и серафимы разорвали смертельный круг, при помощи прыжковых ранцев взлетев в воздух и опустившись на оставшихся сектантов. Последние еретики умерли так быстро, что даже не успели закричать.

Скиталец, казалось, был построен великанами. Он сам был размером с город-улей, и все в нем было огромным. В двигательном отсеке устремлялись ввысь изукрашенные турбины размером с городские кварталы, их зубчатые верхушки были слишком высоко, чтобы их можно было увидеть, а тени соединяли громадные поршни. Везде были примитивные надписи и символы Чумного Бога, и во влажном воздухе висела вонь смерти и отчаяния. Темное, ужасное место. Но для Эскарион оно было прекрасно — поскольку означало, что она близко.

Большая часть скитальца была заброшена, и у них ушло несколько дней работы со сканером, чтобы найти несколько живых организмов. После долгих лет заданий отделение стало для нее близким, как и сестры, потерянные на Саафире, и они были хорошими бойцами, даже для избранных серафим.

Она знала, что тоже была хорошим бойцом, научившись многому о войне со времен Саафира. У нее была новая цель, кроме служения Церкви. Она преследовала Каста среди звезд дольше, чем могла вспомнить, и теперь была напряжена, найдя его.

— Много еще, Исмена? — спросила она.

— Нет, сестра. — ответила Исмена, чьё лицо было залито тусклым зеленым светом древнего сканирующего устройства. Было видно, что она уже не молода, не только что выпущена из Училища Становления — они уже давно охотились на тьму вместе. Сильна, но не молода.

— Тогда пошли. — Эскарион направилась в темноту к коридору, ведущему в центр управления корабля.

Сестра Иоанна оторвалась от обследования дымящихся тел убитых ей сектантов. В то время как шрамы Эскарион были малозаметны, шрамы Иоанны образовывали паутину изуродованной кожи на лице. Последствия прошлого задания в городе-улье и близкого знакомства с цепным мечом придавали ей вид дикарки.

— Простите, старшая сестра, но как Вы можете быть уверены, что это он?

— Я не так хорошо его знаю, — ответила Эскарион, холодно взглянув на серафиму, — но все же этого достаточно. За мной.

Остальное отделение проверило боезапас и проследовало в коридор. Стены были покрыты дерьмом, кровью и кишками. С металлических краев свисали куски кожи. Проход становился все уже и уже, пока наконец они не подошли к шлюзу, заградившему коридор. На люк был нанесен человеческой и не только кровью знак Нургла.

— Гранаты. — приказала Эскарион и выбила люк из петель.

Сестры бросили в проем крак-гранаты. Авто-чувства Эскарион закрыли ее глаза от резкого света.

Она не боялась. Просто хотела увидеть, вправду ли он наконец был здесь.

Вспышка погасла, и показалась ободранная каюта капитана, искусные драпировки и изящное убранство которой сначала были осквернены разложением, а потом сметены бронебойной шрапнелью. Сложные фрески на потолке показались из-под слоя грязи и копоти, а в дальнем конце каюты свет из большого изукрашенного иллюминатора проникал через мириады дыр в черной бархатной занавеске.

Четыре взрыва его не убили. Эскарион на это и не рассчитывала.

Он стоял посреди хаоса летающих обломков, как каменный воитель. Его яркий доспех исказился до неузнаваемости и стал серым, как оружейный металл. Одна рука была сделана из темного аметиста со множеством граней, уродливо отражавших звездный свет. Прорезь в шлеме светилась болезненным желтым светом. Он держал ростовой щит и чудовищный шар на цепи. Медленно он начал раскручивать жужжащий и оставляющий след вонючего черного пламени моргенштерн.

Эскарион почувствовала холодную тень давнего страха. Но это было еще не все. Была гордость, хоть и грешная, что она смогла выследить его, пускай он и распространял по Галактике разложение с самого момента предательства. Но сильнее всего она чувствовала прекраснейшую вещь: слепую ненависть Сестер Битвы, отказ принять факт существования такого врага, абсолютная убежденность, что убить его будет правильно. Эскарион достала болтпистолет и прицелилась Касту в лицо.