Питер Фехервари - Ксеноугроза: Омнибус

— Рив, ты ошибаешься, — прошептал он. — Ты опоздала. Я уже мертв.

Изабель засмеялась, и низкий хрип разогнал призрачных паразитов в её глотке.

— Смерть — только начало пути, Хольт Айверсон.

Где-то в необозримом лабиринте времени и пространства он услышал звон колокола и подумал о доме.

Кригер нашел своего шефа в сожженном храме на вершине холма, который тот часто навещал с тех пор, как они залегли на Клейсте четыре месяца назад. Это разрушенное здание на разрушенном мире превосходно соответствовало настрою Ганиила Мордайна. Последнее время беглый дознаватель занимал себя набросками осыпающейся статуи Сангвиния Возносящегося, что нависала над амвоном подобно окаменевшему ангелу, широко распростершему крылья над пустыми местами для верующих. Хотя скульптура представляла собой грубо обтесанный обломок местного гранита, её угрюмая торжественность неизменно притягивала Мордайна. Смятые листы пергамента, усыпавшие пол, указывали на всё более лихорадочные попытки ухватить суть Ангела; порой дознаватель уговаривал или страстно обвинял статую, будто она активно мешала его трудам. Кригер уловил всё это, пока шел к нему. Ганиил был из благородных, а телохранитель довольно долго присматривал за людьми этого сорта, чтобы понять — все они были безумцами. Наверное, что-то такое имелось в их голубой крови.

— Конклав снова сел нам на хвост! — крикнул он, шагая по нефу без намека на почтение или сдержанность. — Пора двигаться дальше, герцог.

— Снова? — Мордайн нехотя оторвался от работы. Его глаза казались налитыми кровью язвами на красивом лице. — Ты уверен?

Пустой вопрос, ведь Кригер всегда был полностью уверен во всем. Но это стало частью их ритуала; соблюдая его, беглецы перебирались с одного гибнущего мира на другой вдоль границ Дамоклова залива, всегда оставаясь на один шаг впереди Инквизиции и в десяти шагах позади надежды. Около половины этих миров, включая сам Клейст, перед началом крестового похода были уличены в недостаточной верности Империуму и расплачивались за это убийственно возросшей десятиной. Уже через пару коротких столетий большинство из них будут ободраны до костей и заброшены.

«Это станет посланием всем, — постановил гроссмейстер Эшер. — Если падет твой сосед, падешь и ты. Ничто не пробуждает верность лучше, чем разумно примененный страх».

— Сегодня ночью нужно убираться с планеты, — Кригер вытащил пачку засаленных удостоверений личности. — Я устроил нам проезд на грузовом судне, идущем через Залив. Вопросов не было.

— Опять в трюме? — кисло предположил Мордайн.

— В контейнере для рыбы, — поправил телохранитель. Увидев реакцию своего нанимателя, он быстро добавил: — Успокойся, герцог, не вместе с рыбой. Её погрузят с другой стороны.

Телохранитель пожал плечами.

— Не стану обещать, что там будет пахнуть благовониями и амасеком, но…

— Там будет вонять миллиардом дохлых рыб, — скривился Ганиил. — Я ненавижу рыбу, Кригер.

— На Облазти полно рыбы, — вновь пожал плечами старый солдат. — Рыбы, прометия и льда, а больше у них, в общем-то, ничего и нет.

— Облазть? — теперь дознаватель сдвинул брови. — Мир плавающих ульев?

— Местные называют их «якорными ульями». Они построены на платформах, глубоко укрепленных шипами во льду, так что никуда не плавают. Империум уже целую вечность тянет оттуда прометий и рыбу. Подо льдом там погребен целый океан.

Как и всегда, Кригер скрупулезно подготовился. По его мнению, это помогало оставаться в живых.

— Я здесь ещё не закончил, — Мордайн неопределенно показал на каменного ангела. — Да и, возможно, пора перестать скрываться…

Но в голосе беглеца не было уверенности.

— Облазть — это и житница, и источник прометия для субсектора, — не отступал телохранитель. — Ради такого мира тау ввяжутся в игру.

Засомневавшись, Ганиил запустил руку в длинные прямые волосы с седыми прядями.

— У тебя есть какие-то зацепки?

— У меня есть там контакт, — вновь пожал плечами Кригер. — Он называет себя «Калавера».

Крыша мира представляла собой ровную выпуклость темного скалобетона, истерзанную метелями и совершенно пустую, за исключением разбросанных кое-где массивных станций обслуживания и вышек связи. Под поверхностью тускло сияли узоры термических капиллярных трубок, которые шипели и парили, расплавляя захватнический лед до того, как тот успевал закрепиться на плацдарме. Полученная жижа стекала по куполу в окружающие его траншеи переработки, а оттуда — в резервуары улья. Затем большую часть воды превращали в перегретый пар и закачивали обратно под крышу, словно накрывая город шинелью от холода.

Это была простая, но эффективная система, которая поддерживала наружную температуру улья на несколько отметок выше точки замерзания, но десятилетия, прошедшие без должного ухода, уже сказались на ней. Здесь и там бугорки плотного льда покрывали купол подобно раковым опухолям в точках, где отказала гидротермальная сеть, но станции обслуживания оставались безжизненными. Ни сервиторы, ни команды очистки не трудились на поверхности, изгоняя болезнь. Так обстояли дела на Облазти после завершения Крестового похода Дамоклова залива.