Патриция Рид - Star Wars: Эпизод III: Месть ситхов

Нашла она его на веранде - Энакин глядел на огни ночного Корусанта. Этой ночью янтарные нити виднелись не везде. Места, где после битвы с сепаратистами остались взорванные дома, зияли темными пустыми дырами. Кое-где в дыму, все еще поднимавшемся над руинами, виднелись огоньки кораблей службы спасения, которые неустанно пытались вызволить из-под обломков оставшихся в живых.

Падме встала рядом с Энакином. Он не посмотрел на нее, даже когда она дотронулась до его руки, но Падме заметила отблески света на его щеках. Он плакал.

– Что тебя тревожит? - спросила она, хотя, кажется, и так знала.

– Ничего, - глухо ответил он.

– Энакин, - очень нежно произнесла Падме, - сколько нам еще учиться быть честными друг с другом?

На секунду ей показалось, что он промолчит.

– Мне приснился сон, - сказал он наконец. Говорил он тяжело, как будто слова облекались в плоть, становились реальностью, в которую ему не хотелось верить.

"Сон?" Ничего подобного Падме не ожидала.

– Плохой? - осторожно спросила она.

– Как те, когда мне снилась мама - перед ее смертью.

Падме перевела дух. Энакину недели напролет снились страдания и муки матери. Именно сны в конце концов вынудили его отправиться к ней - вопреки наставлениям и приказам джедаев. Но было поздно. Энакин никогда не простит себя. Иногда Падме казалось, что Орден джедаев он тоже никогда не простит. Она взглянула на мужа. Ей не верилось, что сейчас его так расстроили воспоминания.

– И что? - поторопила она.

Энакин проглотил ком в горле.

– Сон был про тебя.

"Про меня?" Падме стало холодно, и рука ее сама собой потянулась к кулону, который она носила, не снимая, - "приносящий удачу" резной кусочек дерева джапор, подаренный ей Энакином, когда ему было девять лет, а ей четырнадцать. Если Энакину снова стали сниться такие сны - теперь уже про нее, Падме, - значит, ей понадобится вся удача на свете.

– Расскажи.

– Это просто сон, - отводя глаза, ответил Энакин.

"Если это был просто сон, почему ты так расстроен?" Но вслух Падме этого не произнесла - Энакин бы только еще сильнее расстроился. Падме ждала.

Энакин глубоко вздохнул.

– Ты умерла при родах, - бесстрастно сказал он.

– А ребенок? - механически спросила Падме, не успев ничего подумать.

– Не знаю.

– Это просто сон, - сказала Падме, сама не веря этим словам, как, впрочем, и Энакин. Слишком редко предчувствия его обманывали. "Может быть, надо было раньше пройти обследование у медицинского дроида", - подумалось ей. Но она не отваживалась обращаться к медикам, чтобы не выдать тайну.

Энакин придвинулся к ней и обнял ее.

– Этот сон не сбудется, Падме. Я этого не допущу.

Падме прижалась к нему. Ей стало уютно и спокойно, но она понимала - это только иллюзия. Энакин спас ее от войны, от наемных убийц, от боевых дроидов и от чудовищ, но с этим не разберешься при помощи одного лишь светового меча.

Глядя на Энакина снизу вверх, Падме впервые попыталась открыто поговорить с ним обо всех тревогах, которые она таила в себе последние пять месяцев.

– Энакин, этот малыш изменит нашу жизнь, - медленно произнесла она. - Сомневаюсь, чтобы королева позволила мне продолжать деятельность сенатора. - Энакин вскинулся, и она поспешно продолжила: - А если Совет узнает, что ты стал отцом, тебя исключат из Ордена джедаев.

– Я знаю. - Энакин говорил очень спокойно, и Падме поняла, что он уже успел об этом подумать. Но у Энакина на размышления было всего несколько часов, а у нее - долгие месяцы. Месяцы на то, чтобы изучить все уголки клетки, в которую попали они с мужем.

Она смирилась с тем, что место в Сенате придется покинуть. Это было горько, но у бывшего сенатора много возможностей продолжить карьеру. Падме была уверена, что с ее опытом она легко найдет себе место помощника при другом сенаторе. И у нее будет ребенок, будет о ком заботиться и кого учить. А вот Энакин…

За последнюю тысячу лет Орден покинули лишь двадцать джедаев. Однажды Энакин рассказал ей о них, когда они говорили о графе Дуку, последнем из "потерянных двадцати". А Энакин всегда хотел быть джедаем. Он посвятил Ордену жизнь, и что бы он ни говорил, Падме была уверена, что он готов пожертвовать жизнью ради службы Ордену. Он стал героем, он выполнял трудные, смертельно опасные задания и несколько раз едва не погиб. Что же ему делать, если придется отказаться от всего этого? К чему это его приведет?

Помедлив, Падме решила доверить Энакину и ту мысль, которая в последнее время посещала ее все чаще.

– Энакин, как ты думаешь, Оби-Ван не может нам помочь?

Энакин окаменел.

– Ты ему что-то рассказала?

– Нет, нет, - успокоила его Падме. - Но он твой наставник, твой лучший друг, и наверняка что-то подозревает…

– Он мне как отец, но он входит в Совет! Не вздумай ничего ему рассказывать!

Падме вздохнула.

– Хорошо, Энни, не буду. - "Не буду, пока ты сам не поймешь, что нам надо это сделать".

– Его помощь нам не нужна, - сказал Энакин - сказал несколько жестковато, словно пытался убедить в этом не только Падме, но и себя самого. - Наш малыш - это счастье, а не проблема.

"Это и то, и другое", - подумала Падме, но она устала бесконечно перебирать одни и те же мысли. Она прижалась к Энакину, позволяя его спокойствию окутать себя. Пока что можно думать только о радости, которую готовит им будущее, и не тревожиться. Пока что.

Обычно получить приглашение мастера Йоды навестить его в личных покоях было честью и привилегией, но сегодня Оби-Ван предпочел бы обойтись без этой чести. "Встречаться тайно, без Совета… Не нравится мне это". Судя по выражению лиц мастера Йоды и мастера Винду, им это тоже не нравилось. Темная сторона непроницаемым облаком заволокла все кругом, и будущее было неясным. В святилище джедаев прокрался страх, питаемый и этой неясностью, и непрекращающейся войной. "Страх - путь на темную сторону. Что же с нами произошло?"

А теперь еще последние новости.

– Канцлер под контроль джедаев взять собирается, - произнес мастер Йода.

– Все под предлогом ужесточения мер безопасности, - кивнул Оби-Ван. За годы, прошедшие с начала войны, Палпатин сосредоточил в своих руках изрядную долю могущества Сената. Добраться до Ордена джедаев для него было лишь вопросом времени. Однако даже если что-то предчувствуешь, вовсе не становится легче, когда это что-то все-таки случается.

– Я чувствую, что он замышляет уничтожить джедаев, - сказал мастер Винду. Йода поглядел на него с мягким неодобрением. Мастер Винду был великим воином, однако отличался чрезмерной склонностью видеть повсюду заговоры и угрозы. "А Йода после восьмисот лет обучения джедаев стал чересчур терпим". Но мысль о том, что канцлер намерен уничтожить джедаев, и вправду казалась невероятной. Словно почувствовав, о чем размышляет Оби-Ван, Мейс продолжил: