Ханна Хаимович - К нам едет инквизитор [litres]

– Ого, – только и сказала Кристина. – А почему роковая?

– Потому что ты сама видишь, чем все кончилось, – хихикнула Дина. – Ну, если серьезно, это надо было видеть. Красивая пара. Искры летели. Ну то есть… при нас они никаких разборок не устраивали и особо не обжимались, но все равно видно же…

Кристина посмотрела на трансформаторную будку, возле которой копошились рабочие, и постаралась сосредоточиться на ней. Думать о будке, думать, как будка, стать будкой… Тьфу, не в тему. Сосредоточиться и отвлечься от Дининой болтовни не получалось. А Кристина уже успела пожалеть, что задала вопрос.

Коробил легкомысленный тон спутницы и ее просторечные словечки. Еще больше коробила полученная информация. Вот зачем было спрашивать? Теперь она не знала, как относиться к поползновениям Лещинского в ее сторону. Утром все казалось просто и ясно. Кристина видела, что она ему нравится. Причем сильно. Ее тоже тянуло к инквизитору как магнитом. Да она почти влюбилась в его неизменное спокойствие, легкую иронию, ум и опыт, и надежность, и в забавные перепалки с ним, которые он сразу подхватывал. Но если там была такая любовь, как говорит Дина… Даже если слова Дины следует делить на десять, как слова любой болтушки-сплетницы… Все равно – разве такая любовь забывается настолько быстро?

– Они раз пять, наверное, расходились, потом опять сходились, – продолжала трещать собеседница, подливая еще больше масла в огонь сомнений. – Уходил, по-моему, он. Хотя я точно не в курсе…

– А проклятие? – перебила Кристина. – И почему его отправили ее ловить? Это же глупо! Они там не боятся, что любовь взыграет в самый неподходящий момент?

Она невольно переняла манеру Дины – «он», «она», «они» и никакой конкретики. Но Дина прекрасно поняла, о чем речь.

– А, да, проклятие! – протарахтела она. – Ну так вот, жили они, жили, а потом оказалось, что Марианна уже пару лет как в секте. Вскрылось это, когда душу какого-то города пробудили и ее на месте застукали. И все гадали, Стефан прохлопал это или был в сообщниках. Ну, он, конечно, утверждал, что прохлопал. Марианну сразу накрыли «инквизиторской клеткой».

Кристина не знала, что такое «инквизиторская клетка», но решила не уточнять.

– И начали расследование. Никаких доказательств, что Стефан в чем-то замешан, не нашли, но на него все равно косо смотрели. А потом на тюрьму напали сектанты… Ну и Марианна сбежала, а на прощание наградила его проклятием. Он перед этим вечером заходил к ней, о чем-то говорили, только никто не знает, о чем. Может, помогал нападение организовать, ха-ха! Может, проклятие для отвода глаз нужно было. Но опять же, никто не знает точно.

«Хорошенький отвод глаз», – подумала Кристина. Вслух она спросила:

– Да как они могли напасть и так легко ее вытащить? Разве инквизиторская тюрьма – это не неприступная крепость?

– В том и прикол! – запальчиво воскликнула Дина и залпом осушила сразу половину бокала. Тот оставался полупустым ровно несколько секунд, а потом вновь сам собой наполнился жидкостью. – Ну то есть тюрьма – это не крепость, там другая магия. Они как-то взломали магию. Нашли выход и вскрыли клетку. Наши, естественно, опять подумали на Стефана. И опять ничего не нашли. Вообще ничего, не только на него, никто не понял, как сектанты вообще магию взломали. И все… Поначалу на секту охотились другие следователи, а потом кому-то… да кому, Безымянному, конечно! – пришло в голову, что Стефана надо отправить на розыски. И пусть отрабатывает, если прохлопал. На Безымянного сразу взъелись, мол, вы чего, а если он их пособник! Но Безымянный с ним о чем-то долго тер наедине, и кончилось тем, что Стефана таки отправили. Ну и оказалось, не зря, пару раз он ее почти поймал, да и теперь…

– Дина, – вкрадчиво сказала Кристина. – А кто такой Безымянный?

Она отлично помнила вечер в центральном офисе инквизиции. И помнила массовую амнезию, охватившую весь совет высших. Пустой стул с высокой спинкой, вопрос Лещинского, бараньи взгляды и слова «Мы уже высшие, нет никого над нами». Вы же забыли о существовании верховного инквизитора, так что ж ты сейчас о нем рассказываешь?

– Ну… – заморгала Дина. – Это…

Она вдруг стала ужасно напоминать кого-то , которого допрашивали на стройке. Лицо вытянулось, глаза стали пустыми. Наконец она встряхнулась, как собака, и с натянутым смешком ответила:

– Знаешь, я была уверена, что у нас был какой-то Безымянный, и он был самый главный. Черт его знает, почему. Глючит, наверное.

И все же, несмотря на то что Дина так ничего и не вспомнила, сейчас она казалась адекватной. Кристина рискнула спросить:

– А ты не думала, что вас могла заколдовать секта? Заставить забыть Безымянного?

– Заколдовать нас? – нахмурилась Дина. – Ну не знаю. Да не-ет, мы же высшие, как они нас заколдуют?

– В тюрьму же как-то влезли, хотя ее тоже вы делали. Или не вы?

– Ну… – снова задумалась Дина. – Делали-то мы, но влезть в тюрьму – это же не то, что влезть в голову. Я не знаю, как они нашли выход…

– А какой там выход? Как вообще эта тюрьма выглядит? – не утерпела Кристина.

Впечатления от услышанного она загнала поглубже в подсознание. Слишком много информации свалилось одновременно. Все эти подробности о Лещинском, его «роковой любви» и ее побеге нужно было еще переварить. Зря она спросила. Рано или поздно он рассказал бы сам. А теперь, как подозревала Кристина, ей даже в глаза ему будет стыдно смотреть. Хотя Дина нимало не стеснялась…

– Может, зайдем пирожных поедим? – спросила та. – И я расскажу про тюрьму.

Она кивнула на вывеску кондитерской. Кристина вздрогнула: с огромного плаката скалилась фея, та самая, которая чуть не утопила в креме центр Города.

– Здесь пирожные дрянь! – поспешно воскликнула Кристина. – И вообще-то нам надо поторопиться, мы не просто гуляем, мы идем допрашивать директора музея! Которая может оказаться какой угодно тварью. Дина, не расслабляйся, это магическое место!

– Ну ладно, – протянула та и ускорила шаг. – На самом деле нечего тут рассказывать. Инквизиторская клетка изнутри для заключенного выглядит как обычная камера в тюряге. В нее сажают на время расследования. А снаружи она уменьшается до небольшого кубика. Кубик стоит на столе у следователя, у него их обычно десятки. Иногда он сбрасывает их в шкаф, хотя вообще-то это запрещают права заключенных… Ну а когда вина доказана, преступника переводят в тюрьму. Если приговора еще не было, но с виной уже все ясно, кубики с клетками тоже отправляют на хранение в тюрьму. Это трамвай.

– Что? – Кристина вздрогнула и отвлеклась от трамвая, который стоял на рельсах, печально опустив рога. Она как раз накладывала на него целительские чары. – Ну да, трамвай. Заглох еще вчера, до сих пор не завели.