Макс Фрай - Зеленый. Том 2 [litres]

Кара протянула руку, вытащила из его рукава пропавшую рюмку, повертела перед носом – дескать, смотри, чего. Как ни странно, это подействовало. Закончился звон.

– Выпьешь? – спросила Кара. – Тебе налить?

Зоран молча кивнул, выпил ром, не ощущая ни вкуса, ни крепости. Наконец сказал:

– Не может быть, что я там не был художником. Вот просто не может такого быть.

– Так художником и был, – улыбнулась Кара. – Не таким известным, как здесь, но таким же хорошим. В этом смысле ты остался собой. Эдо Ланг говорит, тебя наша реальность потому и похитила. Надоело ей, что на Другой Стороне художники круче. Цап – и самого лучшего забрала себе…

– Эдо Ланг говорит? Он что, знает? – изумился Зоран. – Так это, что ли, устроил он?!

Кара рассмеялась, явно довольная тем, как складывается разговор. Сказала:

– Обязательно расскажу Эдо, что ты его заподозрил. Он обрадуется, что настолько сильное впечатление на тебя произвел. Но при всем уважении к Эдо Лангу, ему такое слабо. И вообще кому угодно. Это, знаешь ли, не человеческие дела. Эдо просто оказался свидетелем.

– Свидетелем?

– Да. Одним из свидетелей. Так получилось. Он твою выставку на Другой Стороне развешивал…

– Как?! – перебил ее Зоран. – И там?!

– Такой уж ты везучий, – кивнула Кара. – В двух реальностях сразу лучшего инсталлятора себе оторвал. В общем, он тебе помогал, вы подружились, и Эдо тебя познакомил с Люси, чтобы она для тебя экскурсию провела.

– С Люси?! Он меня познакомил с Люси? Я познакомился с Люси на Другой Стороне? – не веря своим ушам, переспросил Зоран. И почти помимо воли расплылся в улыбке: – Так вот почему мне показалось, что я ее всю жизнь знаю. А я, дурак, решил, что видел ее во сне.

– Считай, так и было, – пожала плечами Кара. – Прежняя жизнь для нынешнего тебя и есть что-то вроде сна. В том сне ты познакомился с Люси, и она повела тебя на экскурсию. И в разгар экскурсии к вам приехал трамвай с Этой Стороны. С Люси и прежде такое случалось. Она уже не раз привозила к нам своих экскурсантов, а потом аккуратно уводила обратно, за что ей большое спасибо. Наша реальность всегда рада гостям с Другой Стороны, и им такие прогулки на пользу. Людям Другой Стороны позарез нужны чудеса. Как воздух. Жить на Другой Стороне совсем без чудес – все равно что через тряпку дышать. В общем, Люси тогда решила – клиент приезжий, город толком не знает, вообще ничего не поймет, не заподозрит неладное, не испугается, отлично проведет время. И потащила тебя в трамвай. А когда вы вышли на площади Восьмидесяти Тоскующих Мостов, ты вдруг достал из кармана наши местные деньги, заплатил за глинтвейн, выпил его, попрощался, сказал, скоро выставка, работы по горло. Сел в машину и укатил. Люси тогда чуть не чокнулась, хотя знала от Ханны-Лоры, что такое порой случается. Но одно дело знать о чем-то теоретически, и совсем другое, когда теория становится практикой прямо у тебя на глазах.

– Ярмарка, Люси, белый мускатный глинтвейн, – повторил Зоран. – Значит, все случилось прямо тогда? В тот самый вечер? Ну ничего себе! Слушай, но как же картины?

– Что – картины?

– У меня тогда почти все было готово к выставке. Я, конечно, кучу всего в последний момент доделывал, как всегда, но именно что доделывал, а не с нуля начинал. И теперь получается, что мои картины на самом деле не мои? Их реальность сама создала и мне подсунула? Это она настоящий художник, а не я?

– Точно сказать не могу, – ответила Кара. – Я же твою историю знаю только с чужих слов. Но Эдо Ланг говорил, большая часть картин на выставке в «Эпсилоне Клауса» – те же самые, которые он на Другой Стороне тебе помогал развешивать. А некоторые новые. Но это как раз понятно, ты же за неделю еще что-то нарисовал. То есть ты не голышом, как все добрые люди, а с приданым здесь появился. Что само по себе совершенно немыслимо. Хотя в твоей истории все немыслимо. Абсолютно все.

Зоран налил себе рома. Выпил, снова ничего не почувствовав. Сказал:

– Это ужас, конечно. Но какое же счастье! Не могу объяснить, почему это счастье, но совершенно точно оно. Реальности я, значит, понравился. Забрала меня вместе с картинами! Вот это, я понимаю, поклонница! Две жизни у меня оказалось, ну надо же. Две судьбы.

– Эдо был совершенно прав, – вздохнула Кара. – Он же с самого начала меня убеждал, что надо все тебе рассказать. Говорил: «Зоран крутой художник, он с двумя судьбами справится. Такому обязательно надо все о себе знать». А я считала иначе. Думала, надо тебя беречь. Получается, зря.

– А кстати, как живут с двумя судьбами? – спросил Зоран. – Я имею в виду, после того, как об этом узнают? Как мне теперь надо себя вести? Стараться прожить обе сразу? То здесь, то там, как живет Эдо Ланг?

– С Эдо все-таки совсем другая история, – нахмурилась Кара. – Никогда прежде такого не было, чтобы кто-то вернулся домой после того, как пошел во сне на желтый свет Маяка. Он то здесь, то там живет поневоле. Выбора у него нет. У тебя, кстати, тоже нет, но в другом смысле. Ты теперь здешний. Весь, целиком. Без вариантов. Не хотела тебе говорить, но какого черта, если уж начала, надо рассказывать все… Ты давай, выпей еще, дорогой. Не помешает. За упокой художника Зорана Беговича, который жил на Другой Стороне. Это, милый мой, не метафора. Когда ты оказался у нас, твоя выставка на Другой Стороне не исчезла, как это обычно бывает, а осталась висеть на месте. Только твое имя на афише было в траурной рамке. Умер ты там. То есть на самом деле не умер, просто реальность так себе объяснила твое отсутствие. Молодец, выкрутилась. Событие-то беспрецедентное. До сих пор никто не исчезал с Другой Стороны, оставив свидетелей, да еще и выставку с кучей картин.

– Вот это номер! – Зоран схватился за голову. – На Другой Стороне меня помнят, но считают покойником?

Кара молча кивнула. И поскольку уже поняла, что по-настоящему важно для Зорана, сказала:

– Зато картины твои там остались. Не исчезли бесследно. Оно, знаешь, стоит того.

– Да, – кивнул Зоран. – Понятия не имею, что я там рисовал, но пусть оно будет. Если из этого прошлого сегодняшний я получился, наверное, не сплошное фуфло.

Подлил себе рома. Выпил, уже не как воду, и вкус, и крепость наконец ощутил. Спросил:

– Ты поэтому не хочешь, чтобы я ходил на Другую Сторону? Потому что меня там считают покойником? И примут за призрака, если что?

– Это меня как раз меньше всего волнует, – улыбнулась Кара. – У тебя в Вильнюсе из знакомых только Эдо и Люси. Ну еще люди из галереи, организовавшие выставку, но они, максимум, просто подумают: «На кого-то похож мужик». Я опасалась, что ты там начнешь свою жизнь вспоминать и свихнешься. Напрасно, как оказалось: ты решил, что видел этот город во сне. А теперь боюсь, вдруг тамошняя реальность опомнится и захочет тебя вернуть? И бес его знает, как это будет выглядеть. Может просто в один момент станешь тамошним и забудешь, что было здесь? Вряд ли, на самом деле. Но всякое может быть. Мне, понимаешь, просто по-человечески жалко, что ты потеряешь свою нынешнюю прекрасную жизнь. А мы все – такого крутого художника. И просто отличного чувака. Хорошо же у вас с реальностью получилось: она тебя полюбила, ты здесь отлично прижился, сидишь счастливый, работаешь. Зачем тебе Другая Сторона?