Вадим Булаев - Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #5

— Верните, — требовательно сказал он, протягивая вперёд руку. — Я жду.

— Простите? — старичок близоруко, недоумённо посмотрел на подошедшего. — Я ничего у вас не брал.

— А вот тот гражданин, — тут подошедший повернулся, чтобы указать на типа в смокинге, но увидев, что там, где он только что стоял, оказалось пусто, кашлянул досадно, однако всё же решил не отступать, — утверждает, что видел, как вы вытащили что-то из моего кармана.

— Как можно?! — возмутился обвинённый в краже, задирая подбородок вверх и сжимая трясущиеся от негодования ладони в кулаки. — За кого вы меня принимаете?!

В радиусе нескольких метров от пререкающихся образовался плотный строй жаждущих подробностей. Прозвенел первый звонок.

— И всё же, я бы попросил показать, что у вас в левом кармане, — настойчиво потребовал рассерженный человек.

— Раз вам так угодно...

Со всем доступным презрением старичок сунул руку в указанный карман, обомлел, удивлённо отвесил нижнюю челюсть и, дёргаными движениями, вытащил на всеобщее обозрение коричневый бумажник с тиснением на боках.

— Не понимаю, что это... Откуда? — растерянно пробубнил он, часто моргая. — Вероятно, это какая-то злая шутка?

— Не правда ли, странно? — желчно улыбаясь, заметил мужчина, вырывая имущество из чужих пальцев. — Моя вещь нашлась в вашем кармане. Не стыдно? Вроде солидный пенсионер, в возрасте... Надеюсь, там всё на месте?

Про «всё на месте» он произнёс с акцентом, для окружающих, чтобы посильнее унизить воришку. Слова ещё звучали в воздухе, а содержимое портмоне уже было изучено и пересчитано.

Охнув, старик побагровел, пошатнулся, привалился спиной к колонне, схватился рукой за сердце и, задыхаясь, начал медленно сползать на пол. Его дама попыталась удержать обмякшее тело на весу, но не смогла, лишь замедлила падение.

Кто-то неуверенно позвал врача, чья-то рука протянула нитроглицерин.

Серёга, наблюдавший за происходящим со стороны, оставался безучастен. Первую медицинскую помощь он оказывать не умеет, в скорую уже позвонили, во всяком случае, неподалёку голосистая, корпулентная дама самозабвенно орала в телефон: «Театр! Кардиобригада!».

Гораздо больше его занимал не плохо видимый из-за столпившегося народа старичок и не его дама, а вертлявый гражданин в смокинге. Он снова крутился поблизости, не стараясь протиснуться в первые ряды. Вытягивал шею, привставал на цыпочки, заглядывая через плечи, широко раздувал ноздри от усердия. Будто жил возникшим скандалом, питался им.

Едва события у колонны начали затухать, «смокинг», лавируя между начинающих расходиться людей, почти подбежал к приятной, пухленькой женщине и стал ей что-то говорить, всем видом выражая сочувствие. Та схватилась рукой за шею, затем ощупала себя, и...

— Второй звонок, — напомнила Лана, сжав инспекторский локоть.

— Да-да, сейчас пойдём...

Следить оказалось интереснее.

— А-а-а! — вдруг истошно завопила женщина, едва от неё отстранился заинтересовавший инспектора доброхот и бросилась к направляющейся в зал молодой паре, по возрасту — студентам старшекурсникам. Оба худенькие, трогательные, со счастливыми мордашками влюблённых.

Подбежав, науськанная «смокингом» вырвала у девушки сумочку, с силой открыла её, оторвав защёлку, сунула в первое попавшееся отделение руку, и вынула её уже с чем-то зажатым в кулаке. Подняла добычу над головой. — Вот! Смотрите! Моё ожерелье!

Перепуганная таким поведением незнакомки девчушка стояла статуей, выразительно хлопая глазами и не понимая, что происходит.

— Воровка! — громко выкрикнула женщина и бросилась на владелицу безнадёжно испорченной сумочки с кулаками. — Полиция!

Она успела шлёпнуть намеченную жертву по лицу, поцарапав слегка ногтями скулу, прежде чем окружающие попытались их разнять или сдвинуть в сторону. Опаздывать в зрительный зал из-за чужой потасовки не хотелось никому.

— Уберите эту бешеную бабу! — взвизгнул парень, закрывая девушку своим телом и пытаясь перехватить руки взбешённой особы. — Иначе я её сейчас сам ударю!

— Только попробуй! — в ответ пригрозил подбежавший со стороны буфета партнёр нападавшей женщины, плечом отодвигая ту в сторону. — Я тебе ноги переломаю!

— Ты чё, здоровый что ли? — молодой человек, окончательно закрыв собой шокированную происходящим подругу, набычился и пошёл на оппонента сжимая кулаки.

Наносная культурность ожидаемо уступила природным инстинктам.

— Ах ты, сопляк! — закричал подбежавший и, разгорячённый театральным коньяком, бросился первым.

Завязалась драка, почти сразу из обмена ударами эволюционировавшая в толкание, сопение, неумелые попытки повалить противника и схватить того за горло. Мечтающие поскорее попасть на заранее купленные места граждане ругались, пытались разнять дерущихся, в основном, стыдя, и только «смокинг» удовлетворённо и злорадно любовался зрелищем, стоя поодаль, в самом хвосте вынужденно образовавшейся очереди.

Вот ведь жаба...

Присмотревшись повнимательнее, Иванов увидел над ним чёрную ауру.

— Не хватало ещё бесов в театре, — буркнул инспектор букинистке, вознамерившись потолковать с виновником происходящего бедлама по душам или тем, что у него вместо этой субстанции. — Я скоро.

Источник неприятностей, заметив уверенно прущего к нему Серёгу, проявил неожиданную прыть: рванул с места не хуже спринтера. Так как со стороны входа ещё подтягивались опоздавшие, создавая пробку у турникета с билетёрами, «смокинг» побежал в сторону двери со скромной табличкой «Служебный вход», промчался мимо пожилой вахтёрши, углубился по почти пустому, нищенскому по сравнению с убранством фойе, коридору и заскочил в служебный мужской туалет, надеясь неизвестно на что. Первый этаж, на окнах — решётки.

Иванов бросился вдогонку, спускать этакие шуточки он не привык.

Они заскочили в уборную с разницей в две секунды, но за это время, немолодой уже «смокинг», успел взобраться на подоконник, открыть окно и страшно удивиться кованым прутьям снаружи. Подбежав к беглецу, Серёга стащил его на пол, активировал Печать и попытался приложить её к чужому лбу. Но беглец не собирался сдаваться, а заметив служебную метку Департамента вообще озверел. Управляемый бесом извивался, шипел, отталкивал занесённую над ним руку, пытался укусить за лицо.

Добротный пинок в живот заставил Иванова откинуться назад, к туалетной двери, приложившись лопатками о кафель пола. Воздух разом вышел из лёгких, в кишках резануло. Освободившийся, похабно оскалившись, бросился к выходу, планируя перепрыгнуть упавшего преследователя.

Выставленная вверх инспекторская нога помешала ему совершить манёвр, угодив почти в пах. "Смокинг» охнул, изменил траекторию и частично приземлился на инспектора, отшибив тому левую половину туловища.