Вадим Булаев - Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #5

Пришедшая из Машкиных покоев Мурка текуче переместилась с подоконника на стол. Её, конечно, следовало прогнать, да ещё и подзатыльник за хамство отвесить, но Серёга решил смотреть на эту наглость сквозь пальцы.

Устраивать разборки с кошкой — означало шуметь, скандалить или рукоприкладствовать, а всего этого делать не хотелось. Позёвывая, поступил проще: шикнул на негодницу, состроил страшную физиономию, призванную отпугивать всяких пушистых нахалок, и с чувством откусил кусок колбасы.

На бедную питомицу стало жалко смотреть. Она скукожилась, обмякла, прильнула к столешнице, безвольно свесив хвост. Склонила голову на бок, опустила взор, будто прощаясь с бренным миром.

— Не дам, — набивая рот, пробурчал Иванов, великолепно знакомый с предстоящим представлением: «Мучительная кошачья смерть от голода».

Актрисой Мурка уродилась вполне достойной — хоть сейчас на академические подмостки выпускай. И тонко чувствующей настроение публики.

Сообразив, что выбранная тактика оказалась неудачной, она предприняла новую попытку. В мгновение ока переместилась по столу прямо к инспекторскому лицу, однако выхватывать зубами заветное лакомство не стала.

Заурчала, выгнулась, прикоснулась носом к щеке парня, вытянула шею так, чтобы смотреть глаза в глаза. Состроила умоляющую мордашку.

Заурчала ещё громче.

Иванов взгляда не отвёл. Смачно жевал колбасу, с любопытством ожидая продолжения.

— Не верю.

Маленький кошачий носик почти вплотную приблизился к носу жадины...

Еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, ранозавтракающий из баловства потянулся ниточкой Силы к голодающей проказнице...

И увидел себя.

… Толстые губы, мясистый, скалообразный нос, покрытые пробивающейся щетиной щёки, почему-то водянистые глаза, кустистые брови — всё имело непривычные пропорции и более всего походило на гротескную маску, по укурке изготовленную шутником-скульптором.

Ну и урод!..

Перепуганная нематериальным прикосновением Мурка протяжно, с истерической ноткой, мяукнула, вздыбила шерсть и с грохотом унеслась за холодильник, искать у хозяйки утешения и защиты.

Сергей испугался не меньше питомицы. Отшатнулся от стола, утёр обильно проступившую испарину, судорожно ощупал лицо, удостоверяясь, что его привычный рельеф остался в прежних размерах.

Сомневаясь в результатах и мечтая поставить окончательную точку в случайном экспромте, бросился в ванную, где долго, с пристрастием, рассматривал себя в зеркале.

Всё на месте, ничего не уменьшилось и не выросло... Кошачье восприятие позабавилось? Похоже.

Отдышавшись, уняв нервную дрожь в коленях, инспектор принял контрастный душ, для самоуспокоения побрился.

Плеснул в ладонь одеколон, растёр по освобождённой от поросли коже. Успокаивающе запекло, приводя перебаламученный рассудок в норму.

По возвращении на кухню убрал невесть когда упавшие на пол остатки импровизированного бутерброда, напился подстывшего чаю из заварника, не утруждаясь взять кружку.

Совсем успокоился.

— Мурка! — инспектор громким шёпотом позвал подопытную. — Мурка-а-а..

Никого. Подоконник пуст. В квартире — тишина.

Ради эксперимента похлопал дверью холодильника, прислушиваясь к характерному топотку лап. Ни звука. Кошечка и не подумала высовываться из убежища.

Сильно же её проняло! Обычно продуктовое колдовство — мощное, действующее на питомицу безотказно.

В животе у Иванова заворочался леденящий комок. Не вскипятил ли он её мозги? Попереживав, решил, что нет. Нитка Силы изначально тянулась слабенькая, безобидная.

Осмелившись на крайние меры, он достал банку печеночного паштета, пахучего, очень вкусного и вводящего животинку в экстаз одним своим видом. Нарочно поставил лакомство на край стола и вышел, погасив свет.

Ждал минуты три, вслушиваясь в ночь.

Домашняя мурлыка проигнорировала приманку, чего с ней не случалось в принципе. Любая позабытая еда всегда становилась объектом кошачьей охоты и либо съедалась, либо ронялась на пол, где мутировала в новое развлечение, которое требовалось всенепременно загнать в труднодоступное «под что-нибудь».

— Мурка-а-а-а... — ответом стала тишина. — Ну и ладно.

Паштет отправился в холодильник, а Иванов, усевшись на табурет, настроился искать параллели между кошкой и гоферовой змеёй, а заодно и докопаться до механизма случившегося.

Особо углубляться в высокие материи не пришлось. Причина предыдущих неудач оказалась более чем очевидной: расстояние. Шеф ведь как говорил? Нужно поймать ужа и играть с ним в гляделки, предварительно накормив. Почему? Потому что уж не ядовит, а в сытом виде не агрессивен. Соответственно, к нему можно приблизиться на удобное для начального обучения расстояние, постепенно отодвигаясь.

Он же, Серёга, пошёл по принципу «через одно место». От него до холоднокровной в экзотариуме было около полуметра — сверхдистанция для неофита-самоучки. Изначально обречённые на провал потуги.

Зато с Юлькой бы не познакомился...

— Ну шерстяная, держись! Назначаешься подопытной и первопроходчицей! Оплата сдельная, вкусненьким! — пообещал Иванов отсутствующей Мурке, многообещающе улыбаясь.

Из-за холодильника осторожно показалось кошачье ухо, а следом и вся кошка, недоверчиво посматривающая на человека. Подошла к табурету, дотронулась до мужской голени лапкой. Строго посмотрела, требуя компенсации за моральный ущерб.

Добротная порция паштета её вполне устроила.

... Появившийся рано утром Антон забрал дела, с сочувствием посмотрел на опухшую от бессонной ночи физиономию друга и в общих чертах поведал о результатах обыска:

— Ни шиша. Дважды прошёлся.

— У меня тоже.

— Спать ложись. Перед руководством прикрою.

Благодарно кивнув, Иванов почти сразу направился к дивану, манившему расстеленной на нём постелью и вызывающе привлекательной подушкой.

— Сильно обяжешь... После девятнадцати... — челюстные мышцы парня свёл судорогой мощнейший зевок, — пойдём допрашивать. У Мирнока прибивка на площади... Вычитал...

— К половине седьмого буду, — заверил напарник и, деликатно не напрашиваясь на утренний чай, ушёл.

Дрых инспектор почти до полдника — сказались усталость и сбитый график дня и ночи.

Проснувшись, с ленцой умылся, подкрепился супчиком, затем взял блокнот и принялся в нём систематизировать прочитанную информацию. На память он не жаловался, однако такой метод помогал анализировать разрозненные данные, выстраивая общую цепочку действий по отработке фигуранта и выявлять в ней слабые участки. Где-то упустили, где-то проморгали, где-то не заметили.