Вадим Булаев - Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #5

Вздрогнув от промелькнувшей догадки, Сергей создал на ладони сгусток Силы размером с горошину и мрачно отметил, как он тает на глазах, будто льдинка в горячем коктейле.

Торопливо попытался убрать — не смог. В белёсый шарик словно вцепились невидимые клещи, остервенело удерживая его и не давая впитаться в руку. Тогда инспектор принялся считать:

— Раз, два, три...

На цифре восемь шарик исчез окончательно. Растворился бесследно.

— Излишки конфискуются...

Новая попытка изучить свойства окружающих стен едва морально не убила. Повторно созданный сгусток, по объёму сходный с мячиком для пинг-понга, закончил испаряться на счёте «пятнадцать», оставив в наследство усилившуюся слабость.

Закономерность прослеживалась примитивная: чем больше энергии Жизни вне человеческого тела, тем быстрее её «конфисковывают». Но происходит это не моментально, требуя какого-то времени. В подтверждение теории свидетельствовал и тот факт, что шлепок служебной меткой по башке македонца сработал как надо.

По-видимому, не успел запуститься механизм защиты.

Тогда почему он жив? Каким образом изымающие артефакты, или что там вместо них используется, отделяют то, что внутри от того, что снаружи? Как это использовать?

Подогревая рассудочную деятельность, Иванов, похлопал себя по лицу. Взбодрило.

... Откалибровали устройства. Настроили так, чтобы живых не трогали. Задачка вполне посильная для умельца, а без умельцев в строительстве тюрьмы по-любому не обошлось. Основательное заведение, на века. Можно до глубокой старости просидеть, ожидая подходящего случая для побега.

Отгораживаясь от уныния, Серёга спешно перешёл к поиску позитива.

... Из положительного: прояснилось непонимание со всякими хитроумными примочками, призванными сдерживать непоседливых колдунов и прочих узников.

В книгах часто писали о всяких ошейниках, делающих арестантов чуть ли не безвольными рабами; о тонких зачарованных цепях, отбирающих Дар. Иванов о таких много в фэнтезийных романах читал и всерьёз опасался обзавестись коварным украшением.

Бред. При сложившихся условиях какой угодно ограничитель — конденсатор отобранной Силы. Следовательно, напяливать его на зэка авантюрно. Более-менее толковый узник рано или поздно догадается, как применить отжатое себе на пользу. Полюса поменяет или закоротит колдовским способом… Способного к трансформации вообще не остановит. Сбросит, разорвёт, вытечет…

А это плюс. Большой, жирный.

***

... Тюремные харчи разнообразием не баловали. Слабосоленая каша с мясом, овощи, чай. Посуда — узкие, пластиковые контейнеры. Такие, чтобы между прутьев свободно проходили. Ложка алюминиевая.

— Ну, хоть без дырки, — иронически порадовался инспектор.

Пока он питался — охранник зорко следил за манипуляциями заключённого. По окончании трапезы забирал ёмкости, пересчитывал, ложку осматривал особо тщательно, педантично.

Приносили корм регулярно, через равные промежутки времени. В разговоры не вступали. Сигарет больше никто не предлагал, да и ту, единственную пачку отобрали, едва парень вернулся за решётку.

Курить хотелось очень.

***

... Вспомнили об инспекторе через семнадцать приёмов пищи.

Привели в допросную, усадили на стул в углу, троица сопровождающих выстроилась у стены.

— Как самочувствие? — скучающе поинтересовался македонец, расположившийся на своём законном месте.

Иванов не ответил. Он голодным удавом уставился на Лану в тюремной робе, сидящую рядом со своим куратором и изучающую какой-то журнал. Ну да, кто бы сомневался, что без неё здесь не обошлось!

Словно чувствуя, в каком аспекте о ней думают, женщина оторвалась от чтения и едко бросила:

— Да. И так случается. Потому сцену с праведным гневом, оскорблениями и гордым посыланием всех на три буквы предлагаю перенести на потом... С тобой поздоровались, Сергей. Прояви воспитание и ответь.

— Не скажу, что рад встрече, — упрямясь, буркнул инспектор.

— Это временно, — Александрос выглядел опечаленным. — Я хочу рассказать вам, почему всё так случилось. Хотите молчать — молчите, возникнут вопросы — спрашивайте. На текущий момент в приоритете стоит ваша информированность. Дальше — определяйтесь самостоятельно.

— В чём?

— В переоценке ценностей, — определение получилось напыщенным, и говорящий, пытаясь упростить и выглядеть более по-свойски, поправился. — В отношении ко мне и моим целям.

— Валяйте, — не видя смысла спорить, с прохладцей согласился Сергей, интересуясь больше букинисткой, нежели македонцем.

Внештатница снова углубилась в чтение, невозмутимо скользя взглядом по страницам. Точно её тут и нет. Терпит по необходимости, отбывает положенное, терпеливо дожидаясь окончания беседы. Ну ладно...

— Что вы знаете о Департаменте?

О как! Умелый ход. Неожиданно... Иванов признал, что похитителю удалось его заинтересовать.

— Толком ничего. Борьба с нечистью. Иерархия, если вы это имели ввиду, мне неизвестна. Кроме Антона и шефа более ни с кем не знаком.

— Пусть. А что скажете о Спецотделе?

— Мудаки! Людей воруют, склочничают, на окружающих как на пыль под ногами глядят.

Характеристика коллег Александроса нисколько не зацепила. Более того, он саркастично поддакнул:

— И это есть. Спорить сложно. Однако я спрашивал о понимании структуры, а не о личном отношении.

— Тогда не знаю. Уровень допуска низкий. В высокие кабинеты приглашений не получал.

— Верю. Хотите, расскажу, почему не знаете?

Равнодушно пожав плечами, парень промолчал. Однако македонцу этого вполне хватило для того, чтобы встать, принять выспреннюю позу и, с толикой ораторского мастерства, начать:

— Вся соль в том, что политика Департамента многовекторна. Вы, низшее звено, боретесь с нечисть и нежитью. Остальное — не вашего ума дело, по крайней мере официально. Фрол, в дополнение к известным обязанностям, отвечает за контроль над нечистью и агентурную деятельность. Полученные сведения систематизирует, обобщает, докладывает нам. Рассмотрим иерархию дальше. Мои коллеги, параллельно изучая материалы «снизу», занимаются Силой во всех её проявлениях. Искореняют понемногу носителей, уничтожают информацию, отслеживают перспективную молодёжь с задатками, наблюдают за тем, чтобы она не поднялась выше определённых планок. И мне это не нравится. Дар принадлежит людям, как бы это ни парадоксально звучало.

— Почему?

— Топор построил тысячу домов, а потом зарубил человека. Но разве топор виноват? — в стиле притчи ответил Александрос. — Я могу привести сотни доводов о пользе колдовства, о сознательно усечённых возможностях, о концентрации власти в руках болтливых, оборотистых проходимцев, а не достойных. Но зачем? Вы не глупы, вполне способны индивидуально докопаться до сути. Логические цепочки незамысловаты. Поэтому предлагаю опустить подробно-мотивационную часть и перейти к главному.