Вадим Булаев - Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #4

Совместный мозговой штурм определённо давал результаты, воодушевляя друзей. В горячке обсуждения все забыли про домовую, а сама она скромно отошла в сторонку, не желая мешать.

— Ага. Раскормили тварь до неприличия, она в спячку и впала из-за бескормицы, — развивал версию Швец. — А когда стена обвалилась от ветхости — очухалась, попала в старую отопительную сеть и по ней до бомжа добралась. Думаю, запах падали её приманил. Помнишь, — призрак посмотрел на друга, — мы шкурку собаки нашли. Ну, ту, — поспешил он разъяснить, будто напарник мог забыть недавние события, — вонючую...

Предложенное объяснение шефу понравилась, о чём свидетельствовала улыбка в зарослях его бороды.

— Почему нет? Вполне могло случиться. Они падаль чуют похлеще, чем рыба акула кровушку. И в словах про нескольких владельцев резон есть... Был предок — тать записная, а потомство нормальное произросло. Пользовались наследием по необходимости во имя победы над вражиной... Немцы мёртвые — чем не доказательство? После засыпали сверху подпол и забыли. Не надобен стал. В общем, хватит нам в прошлом копошиться. Более семидесяти годочков прошло с тех пор. За давностью лет продолжать розыски — бессмыслица полная. Кто знал правду — тот помер давно. Что ещё... Косточки, кому следует, приберут, похоронят по обычаю. После земелькой забьют ту комнатку поганую. Не ровен час — обвалится свод под кем-нибудь... За сим оставляю вас. Одеяло с мусором этим на помойку снести не забудьте.

Привлечённая голосами, в комнату, сонно потягиваясь, вошла Мурка, до этого мирно спавшая на подоконнике в кухне. Остановилась у Машиных ног, потёрлась о них, и только тогда заметила одеяло с разложенными на нём вещдоками. Насторожилась, подошла, попробовала крайнюю пуговицу лапкой. За ней — вторую.

Подцепила когтем ближайший огрызок ткани, встала на задние лапки, попробовала подкинуть добычу вверх и тут же её поймала. Зажала в зубах, прыгнула в центр разложенной экспозиции. Пока «парила» в воздухе — передумала, при приземлении лихо развернулась на сто восемьдесят градусов, пройдясь хвостом, словно метлой, по остаткам одежд. Пуговицы и лохмотья полетели в стороны.

— Я тебе сейчас... — злясь на непоседливую зверюшку, прошипела домовая и бросилась ловить вертлявую мурлыку. — Нельзя! Не тронь мертвецкое! Не суй каку в рот!

Та, предвидя неприятности, ужом проскользнула между боярином и сумкой, промчалась вдоль стены, обманным маневром заставив Машу её догонять, в очередной раз изменила вектор своего движения, ветром промчавшись мимо напарников вскочила на диван и в несколько прыжков оказалась на вершине шкафа, куда, кстати, Мурке тоже запрещалось забираться.

Очутившись на недосягаемой для девушки высоте, питомица положила похищенный лоскутик перед собой и принялась его внимательно изучать, не отвлекаясь на взвинченную погоней хозяйку.

Разъярённая неповиновением котовладелица стремглав бросилась в кухню, откуда вернулась с табуретом, веником, и с их помощью попыталась согнать обнаглевшую кошку вниз, для законной взбучки. Такого поворота мурлыка не ожидала. Перепугавшись, она забилась в самый дальний угол, не забыв, впрочем, прихватить с собой и заветный лоскуток.

Достать расхитительницу вещдоков Маше не удалось. Роста не хватило. Безрезультатно махнув пару-тройку раз веником, девушка отпустила орудие поимки, подпрыгнула, уцепилась за верхний край шкафа и без особых усилий исполнила классический «выход на две руки», широко популярный среди дворовых любителей турника.

— Сама виновата!..

Мурка, чудом пропетляв между хозяйскими ладошками и напрочь позабыв про понравившуюся тряпку, в ужасе спрыгнула вниз. Оказавшись на полу, мохнатое недоразумение с ошарашенным мявом умчалось обратно в кухню, где скрылось за холодильником, подальше от грядущей расправы.

Поле боя осталось за кицунэ. Усевшись на край, она свесила ноги, схватила вещдок и принялась им размахивать над головой, наподобие флага, барабаня розовыми пятками по дверце в такт движениям.

В полной тишине.

Осознав, что что-то пошло не по плану, победительница в верхолазной схватке посмотрела вниз, на мужскую троицу, изумлённо таращившую на неё глаза. Смутилась, чувствуя себя дурой, угодившей в крайне нелепое положение.

— Я... это... — не зная, каким образом объяснить свою спонтанную акробатику с догонялками, попробовала выкрутиться кицунэ. — Увлеклась немножко... Видели... Теперь сижу, сижу... Снимите, пожалуйста... Высоко...

Не говоря ни слова, Иванов подошёл к шкафу и помог девушке спуститься. Почувствовав твёрдую опору под ногами, та невинно похлопала глазками и с притворным смирением выдохнула, потупив взор:

— Фрол Карпович, чай будете?

— Нет. Благодарствую, — прогудел шеф, изо всех сил стараясь остаться серьёзным.

— Я всё же чайник поставлю. Если передумаете — скажите, — благонравно почти пропела Маша, положила лоскутик на край одеяла и поспешно ушла в кухню, где, сжав до боли зубы, с остервенением начала мыть руки, не жалея моющего. По локти вымыла, трижды, а потом с ненавистью достала печенье из шкафчика и принялась жевать, чтобы не разреветься от досады.

В комнате же сотрудники Департамента Управления Душами отходили от недавнего зрелища.

— Нескучно ты живёшь, Иванов... — рассудительно молвил шеф, подхихикивая. — И часто она у тебя по мебелям лазает?

— Бывает, — Сергей был хладнокровней удава. — Обычное дело. Или паутину убирает, или вон, — он ступнёй прикоснулся к одеялу, — за порядком следит.

Ожидавший, что друг начнёт нелепо защищать домохранительницу и уже предвкушающий веселье призрак расстроился. Ему хотелось посмеяться, позубоскалить на забавную тему, а тот пошёл по принципу всепризнания, чем разом сбил удовольствие.

— При мне впервые, — заметил Швец, не пряча расстройства от неудавшейся юморной перепалки, где он отводил себе роль циничного обличителя.

— Ничего. Успеешь насмотреться, — срезал Сергей напарника, раскусив его неудавшийся замысел.

— Я с вами в дом для умалишённых попаду раньше срока, — прыснул начальник. — Чисто скоморошье воинство... На чём мы остановились?

Приподнятое настроение Фрола Карповича не обмануло напарников. Оба выбросили Машкины закидоны из голов, заставив разум вернуться в деловое русло. Почуяли — сейчас начнётся карательная часть разговора. И не ошиблись.

— Вспомнил! Кости где? — ласково, медоточиво поинтересовался боярин у подчинённых.

О чьих именно костях идёт речь — уточнять не понадобилось.

— Устанавливаем, — на одном дыхании выпалил призрак, соображая, что ему рапортовать дальше.

Отобразившаяся на лице шефа вся гамма недоверия к столь обтекаемому ответу не укрылась от инспекторов. В воздухе запахло... не грозой, а расправой. Той, что сродни легендарному избиению младенцев.