Вадим Булаев - Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #4

Развалившийся на пластиковом стуле летней площадки не блистающего мишленовскими звёздами придорожного кафе, Фрол Карпович, в своём идеальном костюме и неизвестно как оставшихся без единой пылинки туфлях, смотрелся весьма экзотично на фоне остальных посетителей, остановившихся выпить и закусить. Словно чиновник высокого ранга в демократию решил поиграть для предвыборного ролика.

Народ даже немного сторонился облюбованного сотрудниками Департамента столика, инстинктивно крутя головами по сторонам и выглядывая свиту столь значимой особы.

— Закажи три порции шашлыка, салат, огурчиков мочёных и графинчик, — благодушно скомандовал начальник Швецу, сцепил ладони в замок на животе и щурясь на солнышко.

Приказы такого рода призрак очень любил, а потому без промедления потопал в помещение кафе, решив не дожидаться официантов.

Провожая его взглядом, Фрол Карпович равнодушно произнёс, обращаясь к насупленному и беспрестанно ёрзающему от волнения Сергею.

— Дочудился?

— Угу.

— Не забыл, значит, знания египетские? Обманул?

— М-м-м... — нечленораздельно промычал подчинённый, не зная, куда деться от этого малоприятного разговора. По всему выходило — некуда. Придётся отвечать. — Не то что бы...

— Да ну? — сарказма в голосе начальства хватило бы на половину города. — Растолкуй.

— Я... оно... не забыл, — мысленно плюнув на всё, признался Иванов. — Но не использовал. Почти.

— Почему? — боярин смог в очередной раз удивить подчинённого. По всей логике ему следовало выпытывать о причинах, побудивших к его опрометчивому поступку, о сохранённых знаниях, о том, с кем ими хитровжаренный инспектор успел поделиться. А он — о незначительном.

— Боялся. Опасные это знания. И боялся вообще всё из памяти стереть по неопытности. В овощ превратиться, — не стал юлить парень и, в свою очередь, спросил наболевшее. — Что дальше?

Из дверей показался Антон, довольный донельзя. В руках он держал поднос, на котором правильным треугольником красовались три рюмки на ножках, а в центре геометрически-алкогольной фигуры высился графин минимум литрового объёма. Не меньше. Приподняв ношу для демонстрации личной расторопности и правильного понимания пожеланий высших инстанций, призрак направился к столу.

— Понимаю. Швецу известно?

— Нет.

— Удивил... После договорим.

Оставив Сергея в лёгком недоумении, боярин помог сгрузить с подноса на стол посуду, строго посмотрел на гонца.

— Салат с огурцами сейчас будет, — с готовностью выпалил тот. — Шашлык попозже. Только-только на мангал положили. Куски хорошие. Я проверил.

Из дверей кафе вышла девушка в переднике с ещё одним подносом. Антон приподнялся со стула, куда уже успел плюхнуться, помахал официантке рукой, хотя она и так его прекрасно видела.

На столе появились тарелки с заказанной едой и хлебом.

— Ну... — полуторжественно произнёс начальник, а дальше ничего не последовало. Не приучен был Фрол Карпович к тостам и длинным речам. Разве что здравицу мог прилично сказать при нужде или счастья пожелать молодым, однако тут, вроде бы, не тот случай.

В рюмках забулькало.

— Я пропущу, — предупредил Иванов сослуживцев, поясняя. — Голова не прошла и вообще, поем сначала. Сил совсем нет.

Пить ему действительно не хотелось. Куда? И без водки в башке такая круговерть шла, что спиртным усугублять — только портить.

Осадив рюмашку салатом, шеф начал на правах старшего.

— Я когда от вас к цыганам припожаловал — Ляля мне знак подала. Старые мы с ней знакомцы... Я её ещё девицей помню... Александросу как-то в башку мыслишка пришла — ведьм между собой подружить. Долго он её вынашивал в своём прекраснодушии. Оно ведь как? Наши колдуньи — и круг собственный имеют, и устои, а у кочевого народа по отдельности... Постоянно сталкивались. То одни порчу наведут, а другие снимают, то наоборот. Скандалили бабы частенько, ссорились... И решил наш македонец их, значит, на Шабаше свести. Лялю пригласил. Её подружку позвал. Первые красавицы они тогда были, задорные... Пока договаривался — Ляля в него втюриться ухитрилась, ровно кошка льнула. Эх... Бойкое у девки сердечко в груди билось. Горячее, влюбчивое... И всё она ему намёки строила. То в песне упомянет, то ненароком спросит нечто и эдак... с подковыркой. Александрос только зубами скрипел, но не осмелился... А я запомнил, — на мгновение взгляд шефа подёрнула мутная поволока воспоминаний... — Сказала она мне в песне и час, и куда её правнук бежать станет. И попросила живота не лишать.

— Но зачем? — вырвалось у Антона.

Фрол Карпович вдумчиво разлил по второй.

— В зелье дело. Рецепт древний, опасный. Предки Рады его пуще зеницы ока берегли. Понемногу пользовались. Понимали, опасен он весьма... Ну вот, к примеру... Представьте, что можно любое лекарство во много раз удешевить или во много раз более количеством сделать за те же деньги. Оно подешевеет?

— Нет, конечно, — Иванов понял, куда клонит шеф. — А за формулу большие дяди пристукнут ради неразглашения.

— Именно, — взмахнул вилкой с наколотой долькой помидора рассказчик. — Отберут, спрячут за десять замков знание, беды от скаредности душ наделают. Цыгане сие понимали и таились, секретничая. Да только Рада — мать Яна — колдунья, конечно, знатная — вон как машину зачаровала, даже Антон не проскочил, а дура... Род Ляли — торговый. Издревле по рынкам промышлял. Краж, понятно, не чурались, но в дурманные дебри не лезли. Не ведаю, почему. То ли непривычны они к этому занятию, то ли традиции не велели. Ежели без подробностей, дела у них при последнем баро отвратно пошли... Везде супермаркеты, торговые центры, магазины с дешёвыми тряпками — люди на рынки меньше ходить стали. Зачем? И удумала она... — тут боярин сделал паузу, сосредоточившись на накалывании дольки помидора и особо приглянувшегося колечка лука, импровизируя канапе на вилке.

— Переквалифицироваться, — понимающе дополнил призрак, давая начальству закусить. — Припомнила рецептик, пристроила сыночка к бизнесу... А чего они сами не выращивали? Проще же?

Наивность Антона развеселила и Иванова, и Фрола Карповича.

— Цыгане? Землеробы? — веселился тот, похлопывая ладонями по краю стола. — Ну ты сказанул... У них руки не из того места произрастают! Коня украсть аль на картах погадать — это да... Но огородничать!..

Осмеянный Швец обиделся и уткнулся в тарелку.

— Ты, неук, кочаном на плечах пользуйся, — по прежнему посмеиваясь, принялся вразумлять шеф. — Платили они нанятым сущую безделицу, а прибыль имели агромадную. Ян, кстати, придумал... Мафиози итальянским себя возомнил. Он и Петуховой рот повелел зашить — наказывал, значит, за то, что цену та набить хотела, коммер... сантка непутёвая. И на Грабчак велел напасть. Мыслил, от них каверза идёт. Суть не в том. Дальше слушайте... Дурман мало сделать — его надо ещё и продать. На том Рада и споткнулась. Не знаю, с кем они там закусились при сбыте, а только седмицу назад человек к ним приезжал... Я ведь второй раз к Ляле захаживал, тайно, за подробностями. Беседовал с ней без лишних ушей... Так вот, она сказала — серьёзный гость их навещал. Сама не видела. Слышала... Разговоры тот человек разговаривал, велел не лезть в чужое корыто. Цыгане покумекали и договорились с ним: распродают остатки и не мешаются. Миром вроде решили. Гость уехал, а они за своё. Обмишурить возмечтали, смошенничать. Доходы-то рекой течь начали... Не ведаю, чем бы закончилась та возня, да только мы за них принялись и всё порушили.